Читать книгу Розовый дом на холме - Людмила Дорогинина - Страница 15

Село Быстрик, где родилась моя мама, раскинулось в черноземной полосе – обрамленное лесом, с рекой и озером. Дед мамы был фабрикантом, владел колбасным заводом в районном городе, но пришли большевики и завод отобрали, а из зажиточного двухэтажного дома вынесли все «на нужды революции». Колбаса у новых хозяев не получалась, и «бывшего» пригласили работать мастером на его же заводе. Он пошел и однажды увидел у одного из «революционеров» вещи, изъятые из его дома. Заявил на него… вора посадили, а когда тот вышел, то пустил «красного петуха». Дом деда был подожжен со знанием дела, с четырех углов. Все сгорели, только одна дочь, моя бабушка, успела выпрыгнуть из окна и осталась в живых.

У бабушки было два мужа, оба погибли в войнах. В последней войне немцы пришли в село и расположились по хатам. Первые «постояльцы», два офицера, выгнали хозяев в хлев. Они требовали яиц, молока, чистую постель. «Матка, яйки, яйки» – кричали они и гоготали. Муж и старшие дети, сын и дочь, были на фронте. Моя мама, тогда одиннадцатилетний ребенок, ходила в школу, где единственная учительница обучала их письму, чтению и арифметике на немецком языке. Одно из стихотворений врезалось в ее память на всю жизнь: «Mein Garten, Mein Garten, da bin ich so gern» … «Я так люблю бывать в моем саду»…

Офицеры частенько посылали маму в центр села на полевую кухню принести им еды. Для полуголодной девчонки было испытанием нести два тяжелых котелка, из которых доносился одуряющий запах тушенки. Кормили немецких солдат хорошо. Однажды она споткнулась, и часть обеда вывалилась на дорогу. Увидев неполные котелки, один из офицеров ударил маму, бабушка в это время доставала железным ухватом горшки из печи. Она подняла ухват и встала перед офицером, ругаясь русским матом. В этот же день они съехали.

Следующим постояльцем был военный врач. Любящая жена присылала ему из Германии банки с вареньем, кексы или торты. Однажды мама с подружкой открыла банку и пальцем зачерпнула варенье, вроде и попробовали немного, но банка заметно опустела. Решили разбавить водой. Торт отрезали тонюсенькими «скибочками», но он заметно уменьшился. Стояло лето, и варенье прокисло и вспенилось. Немец недовольно, но без слов, выбросил его в помойку, которой служила большая воронка от бомбы. Туда же полетели несколько кусочков сахара. Девчонки полезли за ним, и мама битым стеклом порезала ногу. Через несколько дней рана начала гноиться. Увидев это, постоялец обработал и забинтовал рану.

В лесах прятались партизаны. Однажды посреди села они повесили девушку за то, что она гуляла с немцами. Маминого брата, моего дядю, четырнадцатилетнего мальчишку, забрали полицаи. Они готовили молодежь для отправки в Германию. Бабушке сообщили, что ее сын находится в лагере под Киевом, и его можно выкупить. Вдвоем с односельчанкой она отправилась на поиски сына. Выкупать было за что: припрятанные на черный день золотые монеты (бутылка с ними, очевидно, оставшаяся от дедушки-колбасника, была выкопана из земли) были отданы полицаям. Когда бабушка вернулась, на нее было страшно смотреть. Осунувшаяся, еле живая, со стертыми в кровь ногами, она чуть не замертво упала на пол – сына спрятала у партизан.

Мой папа остался сиротой в семь лет. Его отец пропал без вести (много позднее, правда, объявился в другой семье), а мама рано умерла. Родственники, в основном все проживали в Москве, доверили воспитание сироты дяде отца – Эдуарду, директору школы в Брянске, холостяку. Жили они душа в душу, в доме было много книг, у папы был даже велосипед! Но потом дядя женился, началась война, и он ушел на фронт. Папа, пятнадцатилетний подросток, вывез новую дядину семью из Брянска в эвакуацию. Работать ему пришлось на шахте, чтобы кормить мачеху с ребенком и ее маму, а когда дядя вернулся, племянника отправили «на свои хлеба». В последний год войны, когда ему исполнилось восемнадцать, папа попал в стройбат. Они шли впереди Советской армии, наводили мосты и переправы, работали часто под бомбежками, днем и ночью. Наша армия гнала врага, а враг яростно сопротивлялся.

После войны возвращаться ему было некуда, и он пошел в летно-техническое военное училище, там кормили, одевали и давали профессию. На послевоенной фотографии на Красной площади стоят молоденькие счастливые солдатики: на груди у папы редкая медаль – «За оборону Москвы».

Есть несколько фотографий его друзей из училища, которые убористо исписаны на обратной стороне: «Помни, если с тобой приключится беда – только позови».

Мама и папа познакомились здесь же, в селе, куда молодой лейтенант, приехал на недельку со своим другом после окончания летно-технического военного училища. В клубе на танцах – одни девушки. В общем-то застенчивый и очень деликатный человек, папа спросил друга.

– Петро, ну кто тут у вас самая красивая?

Друг показал глазами на Раю:

– Вот та, но це – моя!

Черноглазая, с двумя толстенными косами, уложенными на затылке «корзиночкой», высокая, стройная, похожая на цыганку, девушка озорно поглядывала на симпатичного летчика. Вот только ростом маловат, сожалела она.

Через неделю они расписались. Жаль, я никогда не спрашивала, что стало с другом. Но уверена, папа не смог бы предать дружбу. Как-то разобрались. Свадебных фотографий и свадебного платья не было, сразу же уехали к месту службы в холодный Челябинск.

Проездом в Москве остановились у папиной тети, ей молодая жена племянника очень понравилась – шустрая, работящая, красивая. Тогда-то и были даны указания, которым мама следовала всю жизнь: родить детей, обязательно дать им образование, если будет дочка, учить ее игре на фортепиано.