Читать книгу Розовый дом на холме - Людмила Дорогинина - Страница 17

В музыкальной школе уроки сольфеджио и музыкальной литературы вела жена директора, вечно зевающая раздраженная полная женщина.

– Прекратить это безобразие сию же минуту! – взвизгивала она, всегда с опозданием входя в класс и слыша, как мы в шесть рук барабаним рок-н-ролл или твист.

Надо сказать, что исполнение всяческой популярной музыки в нашей школе было под строжайшим запретом. Из нас готовили рихтеров и гилельсов, не иначе.

Она садилась за учительский стол, при этом ее очень большой бюст уютно укладывался на него. На это было как-то стыдно и в то же время смешно смотреть.

Моя соседка, мы сидели по двое за небольшими столами, как-то раз оттянула свою кофту и разложила ее на столе, примерно так же, как жена директора укладывала свою грудь. Мы хихикнули.

– Кто смеялся? – все сосредоточенно смотрели на доску, я еле-еле сдерживала смех. Учительница грозно осмотрела класс и опять отвернулась к доске. Наташка снова сделала движение вперед, теперь уже подставив кулаки под кофту.

Я попыталась сдержаться, но слезы брызнули из глаз, и у меня началась просто истерика.

– Вон из класса! – меня впервые в моей школьной жизни выгнали из класса, но истерика не проходила, и я просто рыдала от смеха в коридоре.

На следующий урок я не пришла, очень боялась повторения всей истории, потому что даже дома при одном воспоминании меня охватывал истерический смех.

Эта же учительница вела у нас хоровые занятия. Мне посчастливилось, я посетила хор только три раза.

По воскресеньям в десять утра отобранные нашим дирижером ученики собирались в зале, выстраивались на скамейках в несколько рядов, и начиналась репетиция. Мне в общем-то нравилось петь в хоре, но на первой же репетиции в душном, жарко натопленном помещении мне стало плохо. Выходить, даже просто шевелиться, во время репетиции она не разрешала, так что я просто медленно «опала», ухватившись за соседку. Очнулась я в коридоре на черном кожаном диване, одна из девочек обмахивала меня газетой.

– Что это с тобой? Будешь петь или пойдешь домой? – спросила меня учительница.

– Лучше домой.

На следующей репетиции все повторилось, я терпела до последнего, пока не упала.

– Да что же это ты тут за концерты устраиваешь?! Не хочешь ходить на хор?! – с угрозой спросила она, когда я очнулась на диване.

– Хочу, – слабым голосом ответила я.

– Тогда нечего падать тут мне. Еще раз упадешь – исключу из хора.

В третий раз все заранее уже смотрели на меня с сочувствием, я решила контролировать ситуацию и, если что, поднять руку.

Дирижер поглядывала на меня. Наверное, я побледнела, потому что она сказала:

– Все, выйди отсюда и больше на хор не приходи.

Я еле дошла до дивана.

Освобождение от хора меня и обрадовало, и огорчило. Дело в том, что я влюбилась в баяниста, мальчика из нашей же музыкальной школы, который аккомпанировал нам, хористам. Не знаю, как это произошло. Я видела его в основном со спины, он со своим баяном сидел на стуле перед хором, но я стала думать о нем и искать встречи. Встретиться было довольно сложно, мы учились в разных общеобразовательных школах, в разные смены, и увидеть его я могла только на хоре. Но от хора меня освободили, и вот я, отличница по жизни, отпрашиваюсь в школе с последнего урока, прибегаю в музыкальную школу (каким-то образом я узнала, когда у него урок по специальности), сажусь в коридоре на кожаный диван и жду. Он выходит из класса, проходит мимо, и уходит домой, но я счастлива – я его ВИДЕЛА! И, кажется, он посмотрел на меня.

Следующим этапом было сопровождение его от музыкальной школы до автобуса: я делала вид, что только что освободилась и тоже шла к автостанции. Позади него. Влюбленному сердцу и этого было недостаточно. Я стала садится вместе с ним в его автобус и ехать совершенно в противоположную от моего дома сторону. Он стал замечать меня (помнил, наверно, как я в обмороки падала) или чувствовал мой гипнотический взгляд на своем затылке и однажды сказал:

– А ты куда вообще едешь?

– Да мне надо, – загадочно ответила я.

Дома мной велся тайный дневник:

Число…

Время…

Место действия…

Само действие, например: посмотрел, заговорил…

Пришла весна. Мы с классом пошли в лес за подснежниками. С маленькими голубыми букетиками мы шли домой, и я встретила его! Тоже с подснежниками!

– Привет!

– Привет!

В дневнике этому событию было посвящено несколько страниц: кому же это он мог нести подснежники?!

Про половое созревание с нами тогда никто не говорил, но, совершенно очевидно, что бешеный взрыв гормонов требовал любви, так что влюбится можно было даже в чью- то спину.