Читать книгу В тени креста - Максим Греков - Страница 12

***

Иван Берсень Беклемишев не находил себе места.

Отец, как и обещал, издали заикнулся великому князю, что, мол…, слуги его верные ноне как будто от дела отставлены, но государь ничего не ответил, лишь грозно посмотрел в ответ. На том вроде бы всё и закончилось. Но через день был посыльный с грамотой от Иоанна III, в которой он указал Берсеню взять под свою руку дела сразу в двух повытах приказа Большого двора20 и приступить к службе с будущей недели. Такое назначение удивило всех Беклемишевых, никто из них к писчим делам отродясь отношения не имел. Но спорить с государем, конечно, они и не помыслили.

Иван к новому назначению отнёсся легко: «авось не пропаду, всё-ж хоть какое дело», – сказал он отцу, а сам, на другой день сунулся на подворье Ласкарёвых, что раскинулось близ монастыря Николы Старого, с желанием увидеть кого-то из хозяев этого места. Но греки из посольских служек разных фамилий, жившие на этом подворье с разрешения самих хозяев, промурыжив его, сколь могли долго без ответа, в итоге отвадили, сказав, что самих служилых бояр нет, и куда они уехали никому не ведомо.

Подручных, что были при допросах Бориса Лукомского, тоже не сыскать. Все разом как в воду канули. И никаких следов.

Даже за советом не к кому обратиться. Дьяк Гусев и тот, к брату в Тверь отъехал.

Засела в душе Берсеня болотная грусть, изнутри облепила всё вязкой тиной.

Вот в таком настроении Иван медленно ехал по Москве, правя коня своего по улицам наугад. Пока возле церкви Никиты у Ямского двора вдруг не приметил самого младшего из греков Ласкарёвых – Дмитрия.

«О-па, а вот и молодший», – мысленно сказал сам себе Берсень и, пристроившись за дровяными санями, решил переждать, да понаблюдать, за ним.

Грек о чём-то говорил со странным человеком – старцем с длинной бородой, не то монахом, не то странником. Беклемишев, чтобы остаться неприметным, соскользнул с седла и стал аккуратно подкрадываться. Оставаясь в тени дома, он, шаг за шагом продолжал медленно подходить всё ближе и ближе, пока вдруг молодший Ласкарёв, резко прервав свою беседу, не обернулся и не посмотрел Ивану прямо в глаза. Старик, что стоял перед греком, тут же засуетился, надвинул какую-то повязку на глаза и скрылся за церковной оградой, а Дмитрий пошёл прямо на Беклемишева.

Последнее, что заметил Берсень, прежде чем старик исчез, так это сильное недовольство этого деда.

Про остальное он подумать не успел младший Ласкарь был уже рядом.

– Поздорову ли живёшь, боярин, мне сказывали, ты обо мне спрос у разного люда ведёшь, только вот зачем? – встретил вопросом молодой грек.

– И тебе жить без хвори, – пытаясь сохранить спокойствие, выпалил Иван Беклемишев. – Есть у меня пару мыслей, по которым хочу получить ответы…

– Ну, это, смотря какие, мысли, – встав так, чтоб загородить собой, проход на церковное подворье, ответил Дмитрий. – Один мудрый человек мне как-то сказал: «не спрашивай, если знаешь, что не ответят», – высокомерно подначил он Берсеня.

– То сторомные21, а не мудрые словеса, – глядя в глаза Дмитрию, ответил Беклемишев. И добавил, тряхнув своим чубом – вот у нас народ сказывает: «…не грех спросить, грех не узнать».

– Да, русского человека со спросом, переболтать невозможно, – неожиданно улыбнулся младший Ласкарёв. – Спасибо уважил, развеселил…

– К бесу веселье. Могу я задать тебе вопрос, грек? – сдвинув брови, подступил Иван Беклемишев.

– Мне? Ну, отчего же нет? Конечно, я не откажусь поделиться с тобой «сторомной» мудростью, ведь другой у меня попросту нет…

– Вы ведь знали обо всём, об этом? – пытливо заглядывая в лицо греку, спросил Берсень.

– О чём?

– Ну, про Лукомского, и про то, что он делал в Литве и близ Новагорода? Вы – греки всё это знали, но ничего не сказали, ни мне, ни дьяку Гусеву. Почему?

– Не ведаю, о чем ты…, – отводя глаза в сторону, ответил Дмитрий.

– Не ведаешь? А может, просто скрываешь ваши тёмные дела? И именно поэтому вы самочинно забрали с нашего двора всех тех, кто мог что-то выболтать? – С напором выпалил Иван Беклемишев.

– Хм-м…, Даже, не знаю, – с притворной задумчивостью, поднял глаза к небу младший Ласкарёв. – Мне почему-то кажется, что всё не так просто. Насколько я слышал, государь более не нуждается ни в тебе, ни в дьяке Гусеве при сём деле? Я только поэтому, увидав, как ты крадёшься, решил на первый раз, просто с тобой поговорить. Ну, чтобы предупредить, что ли…

– Предупредить о чём? – вспыхнул Берсень.

– О том, что государь не забывает своих наказов. А тебе, вроде бы, он наказал помалкивать. Так?

– А ты меня государем-то не пужай! – Иван Беклемишев, вплотную приблизился к Дмитрию. – Ты на мой вопрос отвечай! Ишь, угрозить решил… Я сам разумею, что и как мне делать без отговорщиков. Ты, грек, блюди свой хлеб на обед, а слово – на ответ.

– До чего ж непонятливый, ты, боярин, – с той же улыбкой, что и раньше, произнёс младший Ласкарёв. – Я не собирался тебя ни от чего отговаривать, а только хотел сказать, что есть дела, о которых не стоит спрашивать, – добавил Дмитрий, многозначительно шевельнув бровями.

– Да я…, да ты…. – Берсень покраснел и схватился за саблю на боку.

– Э-гей! – Удержал его руку молодой грек, одновременно, незаметным движением, достав тонкий стилет и приставив его кончик прямо к горлу боярина. – Ты за саблю-то не хватайся, а коли всерьёз решил оружием позвенеть, то в любой день, приходи после заката к кресту у начала Смоленской дороги. Токмо, как соберёшься, наперёд о том знать дай.

Иван Беклемишев, от неожиданной прыти Дмитрия онемел. Он чувствовал, как острое лезвие царапает ему шею, и не понимал, как было возможно, незаметно и так быстро просунуть смертоносное жало к его горлу.

– Молчишь? Ну, я так и думал, – буркнул себе под нос младший Ласкарёв, и резко повернувшись, в два шага оказался у чёрного коня, что был привязан дальше по переулку.

Грек смерил взглядом всё ещё стоящего как столб боярина и рывком освободил повод своего коня. На выдохе вскочил в седло, и более не оглядываясь, резво умчал прочь. А обескураженный Берсень всё ещё стоял на месте и провожал его глазами, замерев от удивления.