Читать книгу Идущие навстречу. На пути друг к другу. Между двух огней - Мария Борисовна Хайкина - Страница 14

Ничто не дает так понять отношение к другому, как расставание. Герои наши узнали друг о друге достаточно, пришла пора испытать их разлукой. Тяготы ее создания, после некоторых раздумий, автор решил поручить Ровине. Сомнений, что она сможет справиться с поставленной перед ней задачей, не возникло, авантюрная жилка свойственна ей не меньше, чем ее неугомонному спутнику, достаточно вспомнить, что это ее затея положила начало всей истории. Так что, та бессмысленная выходка, что напугает саму Ровину и заставит задуматься Хорвина, вполне в ее духе.

…

Ровина почувствовала, как кто-то трогает ее руку, и открыла глаза. Ее спутник сидел рядом.

– Просыпайся, давно уже утро. Как спалось?

– Хорошо, – девушка села и потянулась. К своему удивлению, она ощущала себя отдохнувшей. – Если бы мне сказали, что я смогу спать на голой земле мертвым сном, никогда б не поверила.

– Усталость свое возьмет. Ты просто очень устала.

Сейчас глаза Хорвина смотрели без тревоги, почти ласково.

Поднявшись, Ровина стала оправлять юбку.

– Ну, давай, руководи. Что предстоит делать теперь?

Хорвин встал.

– Вчера я не хотел тебя огорчать. Наши запасы хлеба кончились.

– Как? – она уже привыкла к неизменно возникавшим из его мешка все новым порциям, все же притуплявшим постоянно сосущий ее голод. – Почему ты не взял больше?

– Взял, сколько смог.

– Что же теперь с нами будет? – ее страх ожил вновь.

Почувствовав это, он успокаивающе положил руку ей на плечо.

– Не бойся. Мы не пропадем. Если будет нужно, я смогу найти пропитание и здесь, только на это понадобится время. Лучше двинемся дальше. Мы уже должны были пройти наиболее глухую часть леса, скоро выйдем к жилью.

– К людям? Мы снова выйдем к людям? – сердце девушки забилось тревожно и радостно.

– Конечно.

– И мы не останемся в лесу навсегда?

– Нет-нет. Не бойся. Навсегда в лесу мы не останемся.

Он мягко улыбнулся и потянул ее за собой.

– Пойдем. Вот. – Хорвин протягивал ей кружку, полную душистых красных ягод. – Сейчас рановато, многое еще не созрело, но чуть-чуть подкрепиться мне удалось собрать.

– Это ты… мне? – Ровина уставилась на кружку.

– Да.

– Ох, Хорвин, какой ты… Просто не знаешь, чего от тебя ожидать.

– Что есть, то есть, – тихо отозвался ее спутник.

Ровина стала есть ягоды. Чуть кисловатые, ароматные, они таяли во рту. Девушка спохватилась лишь, когда уже почти ничего не осталось.

– А ты?

– Доедай, – улыбнулся Хорвин.

– А ты? Ты ел?

– Я обойдусь.

– Нет-нет, так нельзя! Как же я тебе не оставила! Я – просто избалованная девчонка?

– Иногда.

Он по-прежнему улыбался.

«Господи, как хорошо, когда он улыбается. Хоть бы он делал это почаще!» – пронеслось у нее в голове. Вслух же она сказала:

– Но я все же не законченная эгоистка. Вот, о тебе думаю.

Улыбка сползла с его лица, на нем проступило знакомое ей напряжение.

– Не надо обо мне думать! – коротко бросил он и, резко повернувшись, ушел, оставив Ровину с протянутой кружкой в руках.

…

В середине дня, как Хорвин и предсказывал, их путь пересекла тропа.

Зажатая между высокими стволами деревьев, она все же была заметна, она говорила о близости человеческого жилья, о том, что лес не бесконечен, что есть еще в мире люди, что можно надеяться на их помощь.

– Эта дорога приведет нас к какому-нибудь селению? – на всякий случай уточнила Ровина.

– Да.

– И там ты меня отпустишь?

– Нет.

– Почему?

– Еще не время.

– А когда будет время?

Хорвин не отвечал.

– Когда придет время?

Он продолжал, не оборачиваясь, идти вперед.

«Да когда же это кончится? Я что, обречена вечно скитаться? Я устала, я домой хочу! Что он думает со мной сделать? Навсегда обратить в нищенку? Заставить всю жизнь провести в лесу? Ему все еще мало? Он не удовлетворился своей местью? Что же меня ждет?»

Она смотрела в спину своему мучителю. Он продолжал ровно шагать вперед, мрачный, молчаливый, непреклонный. Куда он заведет ее?

Между тем тропа расширилась, по бокам потянулись отвоеванные у чащи пашни, они миновали пасшихся на лугу несколько тощих коров, возле которых прямо на земле сидел мальчишка-пастух, встретили бредущую навстречу грязную свинью, и наконец за очередным поворотом дороги появились жилые строения. Еще несколько минут, и путники вошли в деревню.

Деревенька была небольшая. По бокам единственной улицы стояло несколько деревянных домов. Домишки были маленькие, некоторые уже покосились от времени. Крыши были крыты соломой, узкие окошки подслеповато щурились на мир, сложенные из сухих веток заборы давно требовали ремонта. Убогие сараюшки и другие постройки нестройной кучей теснились позади жилья, дальше, сразу за неширокой полосой огородов, уже начиналась сплошная стена леса.

И все же здесь жили люди, а, значит, путники были уже не одиноки.

Вот они, люди! Какая-то высокая женщина ровным, неспешным шагом идет с ведрами воды, лохматый мальчишка торопится по своим делам, точит косу мужик в драной рубахе, одинокая старуха, морщинистая, дряхлая, с тусклыми, увядшими глазами сидит в тени дома.

И тут Ровина потеряла голову. Здесь ей помогут, здесь она вырвется наконец из плена, здесь она перестанет зависеть от переменчивого настроения своего похитителя. Надо только ускользнуть от него, а когда его уже не будет рядом, просить о помощи.

Ровина часто задышала, сердце ее, казалось, хотело выскочить из груди. Девушка незаметно сползла с лошади и пошла рядом. Хорвин свернул к какому-то дому, а Ровина осталась стоять у калитки. Сделав несколько осторожных шагов назад, она развернулась, быстро пошла вдоль забора, потом завернула за угол и побежала. Скорее, скорее, в лес, там она укроется, там он ее не найдет! Стремглав она пронеслась мимо линии домов, миновала огороды и помчалась по лесной опушке.

…

Она неслась прочь от подстерегавшей ее непонятной опасности, прочь от не отпускающего напряжения, прочь от вечного противостояния. Дальше, дальше, еще дальше, чтобы он не нашел, чтобы освободиться от него! Стремительный бег уводил от ее странного спутника с его постоянными страстями и смутными желаниями. Она мчалась, чтобы вернуть себе независимость, чтобы вновь стать хозяйкой своей жизни. Она спешила, чтобы обрести свой, хорошо знакомый и любимый мир, такой удобный и безопасный. Стволы деревьев проплывали мимо, лучи пробивающегося сквозь их кроны солнца скользили по ее лицу, земля убегала под ногами.

Наконец она обессилено повалилась на землю и замерла. Кругом было тихо. Не было слышно никаких шагов сзади, никаких криков, шума погони. Ничего не было. Она была здесь одна.

Долго еще Ровина лежала без движения. После вспышки энергии силы ее оставили, и навалилась усталость, отупляющая, дурманящая голову, мешающая думать, действовать, бороться. Хотелось вечно лежать на земле, ощущая щекой какие-то былинки, и слушать шум деревьев где-то в вышине. Она устала, устала, устала, на всю жизнь устала. Она останется здесь навсегда.

Последняя мысль окатила душу холодом и заставила ее сесть. Нет! Не навсегда! Она не хочет оставаться в этом проклятом лесу! Она хочет домой, к отцу, она хочет снова быть среди людей. Надо возвращаться, надо укрыться от Хорвина, надо найти помощь!

Девушка встала, оттряхнула юбку от приставшего к ней сора, поправила платок. Пора идти. Она огляделась.

Со всех сторон были деревья. Буки, дубы, клены окружали ее нестройной толпой. Их ветви переплетались, стремясь к свету, листья колыхались от небольшого ветерка.

Кажется, она пришла оттуда. Ровина медленно побрела обратно. Силы еще не вернулись, но ей хотелось поскорее убраться из чащи и найти себе защитников. Вяло переставляя ноги, она тащилась среди бесконечных стволов и ждала, когда впереди откроется просвет. Время шло, а лес все не кончался и не кончался.

Наконец девушка остановилась.

«Может, я выбрала неверное направление?» – подумала она и оглянулась. Деревья были везде одинаковые, ничто не подсказывало, куда идти. «Крикнуть? А если Хорвин близко, ищет меня и услышит мой голос? Нет, лучше сама найду дорогу. Не могла же я уйти далеко».

Свернув немного вбок, она снова пошла вперед. Лес тянулся во все стороны, необъятный, тихий, зловещий. Конца ему не было. Ровина повернула назад и прошла еще немного. По-прежнему со всех сторон был нескончаемые стволы. Они наступали на нее, они закрывали от нее весь мир, и их мрачный шепот пугал ее.

«Нет, так не годится, – поняла она наконец. – Я без толку хожу взад-вперед и, может, захожу еще глубже в чащу. Надо понять, как искать выход».

Девушка присела на пень. «Как же он ориентировался? Шел и шел вперед, и, вроде, не сбивался. Почему я не расспросила его получше? Правильно он говорил, надо уметь заботиться о себе. Но теперь уже поздно. Как же понять, куда идти?»

Она стала оглядываться и прислушиваться, пытаясь угадать какие-нибудь особенности, выявлявшие, где же конец леса. Но неопытные глаз и ухо не могли ничего различить.

Ровина стала звать на помощь:

– Э-э-э-й! Люди-и-и! Помогите-е!.

Ответом ей было только эхо. Девушка снова закричала, и снова никто не отозвался на ее крик.

«Неужели я заблудилась? Неужели я так никогда и не выйду отсюда? Буду бродить, пока не иссякнут силы, и я не упаду. Господи! Значит, нет спасения?»

Сердце сжал страх. Она кинулась бежать. Ветки кустарника хлестали ее по плечам, по лицу, она спотыкалась о корни, падала. Казалось, лес хочет схватить ее, задержать, оставить здесь навсегда. Когда-то это с ней уже происходило. Внезапное воспоминание заставило ее вздрогнуть. Повторялся кошмар, приснившийся ей в первую ночь пути. Ее сон стал явью.

Она резко остановилась. Оглянулась. Вокруг было все тоже море зелени. Она не увидела ни врага, ни друга. Никого. Спасаться было не от кого. Никто не настигал ее сзади ни для того, чтобы погубить, ни для того, чтобы спасти.

Девушка устало опустилась прямо на землю, привалившись спиной к стволу дерева.

«Зачем я убежала от него? Он хотя бы знал, что делать. А я ничего не знаю. Не моя это жизнь – бродить среди леса. Добил меня таки Хорвин… Или это я сама? Не надо было убегать. Он же предупреждал! Предупреждал…»

Что-то ожгло ей ногу. Испуганная девушка вскочила, приподняла юбку. По голым ногам ее бегали муравьи. Она попыталась их сбросить, но все было напрасно. Лишь догадавшись взглянуть вниз, она поняла, что угодила на муравьиную тропу. Отбежав, Ровина принялась торопливо счищать настырных насекомых, но было поздно, острая зудящая боль уже жгла кожу.

Девушка уныло побрела прочь. «Даже с муравьями не могу справиться. А если мне встретится кто-нибудь покрупнее. Да я совсем пропала…» Слезы покатились из глаз, она плакала сначала тихо, потом стала всхлипывать, потом завыла в полный голос. Она плакала по своей непрожитой жизни, по несбывшимся желаниям, по утраченному миру. Она плакала по невозможности повернуть время вспять, оказаться дома или, хотя бы, снова ехать за своим похитителем в седле и ждать, что он приготовит ей на этот раз.

Наконец девушка устала и остановилась. Присаживаться она боялась, и теперь просто стояла, оглядываясь по сторонам.

«Может, просто лечь и ждать конца… Наверное, это не долго. Со вчерашнего вечера у меня во рту ничего не было, не считая ягод. Долго ли я протяну? Сколько времени голод убивает человека?»

Она устало посмотрела вокруг, пытаясь отыскать местечко поуютнее, и тут встрепенулась.

«Что это я? Нельзя же сразу сдаваться! Солнце еще высоко, день не кончился, значит, пока есть надежда».

Девушка снова закричала. Не дождавшись ответа, она двинулась дальше. Шла она медленно, не пытаясь понять, куда лучше идти, шла, просто чтобы двигаться, не стоять на месте, чтобы продолжать борьбу, пусть даже безнадежную. Ведь, пока она борется, она еще жива.

На какой-то прогалинке, куда попадало больше солнца, она увидела россыпь знакомых красных ягод. Девушка обрадовалась им, как старым друзьям. Ягодки освежали рот и, хотя не притупляли щемящее чувство голода, все же немного прибавляли сил. Девушка собирала их, и на языке всплывал вкус тех, утренних, его дара. Эти красные капельки были, как привет от ее повелителя, мучителя, спасителя. Где-то он сейчас?

Ровина двинулась дальше и вскоре набрела на ручеек, светлой желтой лентой вьющийся среди стволов. Песчаное дно выглядело чистым, журчание воды ласкало слух. Девушка скинула башмаки и зашла туда. Принося облегчение, ледяная вода освежила натруженные ступни. В душе стала вновь пробуждаться надежда.

Снова обувшись, девушка оглянулась. Ей пришло в голову, что ручей может быть полезен. Вдруг к сюда ходят люди, и она найдет какую-нибудь тропу.

Наугад Ровина побрела вдоль него и, действительно, довольно скоро наткнулась на тропинку. Не веря себе, девушка побежала. Тропка была хорошо утоптанная, явно по ней часто хаживали человеческие ноги.

И страхи ее отступили прочь. И все вокруг переменилось. И лес уже не казался таким зловеще бесконечным. Солнечные лучи ласково играли на монетках-листочках, чуть слышно напевал ветерок, выводили свои звонкие трели птицы. За четыре дня, что она провела здесь, этот огромный зеленый великан еще не успел ее обидеть. Все зло исходило не от него, а от ее земного спутника. И теперь девушка весело поглядывала на стройные стволы, на опутывавший их дымкой кустарник, на переплетенные диковинными узорами корни.

И вот тропинка кончилась, выведя к уже знакомой дороге. Девушка поспешила дальше. Вот уже показались те же пашни, вот и околица, и вот она шагает по единственной улице той же деревушки.

…

Ровина внимательно огляделась. Хорвина не было видно. Девушка воспаряла духом. Теперь ей предстояло найти себе защитника. Надо было сделать это поскорее, пока ее похититель не появился и вновь не захватил ее.

Выбрав среди домов тот, у которого по-прежнему сидела древняя старуха, Ровина подошла поближе и обратилась к ней.

– Не будете ли вы столь любезны мне помочь. Я очень долго бродила по лесу и… – девушка оборвала свою речь и присмотрелась. Старуха никак не реагировала.

Она попробовала снова:

– Простите, что вынуждена просить вас, но я попала в беду и…

Старуха продолжала безучастно смотреть пред собой, вяло жуя губами.

«Может, она ничего не слышит? Совсем уж немощная, и от нее нечего ждать. Попробую в другом месте».

Перейдя к соседнему забору, Ровина крикнула:

– Простите, пожалуйста! Можно к вам обратиться! – На дворе никого не было. – Мне нужно видеть кого-нибудь из хозяев!

Из дома вышла пожилая женщина и нелюбезно на нее уставилась. Обрадовавшись, Ровина зачастила:

– Извините, что беспокою вас, но я очень нуждаюсь в защите. Я долго была в лесу…

– Проходи, проходи! Нечего тебе здесь делать! – сухо пробормотала женщина и, повернувшись, скрылась в доме.

– Да подождите же! Не уходите! Я только хотела…

Но женщины уже не было.

«Ну, а эта-то почему меня не слушает?»

Ровина пошла дальше. На этот раз она рискнула обратиться к мужику, тесавшему колья около забора.

– Простите, что беспокою вас, но я попала в ужасное положение.

Мужик прекратил работу и угрюмо посмотрел на нее.

– Уже несколько дней я провела в лесу практически без еды.

Он отвернулся и снова принялся за свое дело.

– Да послушайте же. Мне нужна помощь!

Мужик не обращал на нее никакого внимания.

«Да что же они ничего не хотят слушать!»

Девушка бросилась к идущей по улице бабе в длинной широкой юбке с выцветшим платком на голове.

– Знаете, меня похитил один человек, я уже несколько дней не была дома…

– Иди, иди своей дорогой. Нечего тут, – отозвалась женщина и, не оглядываясь, пошла вперед.

Вздохнув, Ровина поплелась дальше.

Неужели нет ни одного человека, который мог бы ей помочь? Что же это за люди? Почему они не хотят ее слушать? Что происходит? Что ей делать? Где же ей искать защиту теперь?

Она рискнула подойти к еще одному дому. Открыв калитку, девушка пересекла неширокий двор и постучалась в дверь.

– Могу я обратиться! Выйдите, пожалуйста! Мне очень плохо, я голодна, я устала, я давно уже скитаюсь по лесу. Помогите мне! Прошу вас!

Никто не отзывался. Ей показалось, что в глубине дома скрипнула дверь. Впрочем, быть может, это только послышалось ей.

Пошатываясь, Ровина побрела обратно к забору. Прислонившись лбом к столбу, девушка заплакала. Нет ей спасения. Никто не хочет ей помочь. Ей осталось только пропадать в этой ли забытой богом деревне, в лесу ли, все равно где.

…

Кто-то тронул ее за плечо. Ровина оглянулась. Позади стоял Хорвин.

Он стоял перед ней и смотрел на нее своими мятежными черными глазами, в которых сейчас плескались лишь облегчение и усталость. Он ничего не говорил, он просто смотрел, как она стоит перед ним, всхлипывая и дрожа.

Перед ней был человек, из-за которого она очутилась здесь, человек, который отнял у нее ее уютный мир, человек, который мечтал убить ее, который связывал ее так, что она не могла потом пошевелиться, человек, из-за которого она голодала, подвергалась опасностям, из-за которого она чуть не пропала в лесу. Это был человек, который кормил ее с руки, который оберегал, защищал ее, учил, как выжить в этом полном опасностей мире, человек, который не спал, чтобы она могла выспаться, который встал пораньше, только чтобы найти для нее еды, человек, который вывел ее из чащи леса к людям. Это был человек, измученный борьбой с самим собой, человек, ставший жертвой собственного замысла. Это был единственный в этом месте человек, для которого она была важна, ее единственная защита и опора, ее единственное спасение.

Не в силах больше сдерживаться, Ровина упала ему на грудь и зарыдала в полный голос. И Хорвин сделал именно то, что ей хотелось больше всего. Он мягко обнял ее и прижал к себе. Он тихонько поглаживал ей голову и шептал:

– Ну, все, все… Все уже позади! Все будет хорошо. Успокойся. Все будет хорошо.

Рыдания понемногу стихали, и девушка просто стояла, тесно прижавшись к нему. Всей душой желала она продлить этот момент. Она обрела свою гавань. После стольких волнений и страхов она знала точно: сейчас, в его объятиях, ей ничего не угрожает.

Но Хорвин тихонько отодвинул ее и потянул за собой.

– Пойдем. Я нашел для нас пристанище на эту ночь. Сегодня мы будем спать под крышей.