Читать книгу Искры хаоса с небес - Михаил Анисимов - Страница 17

И вот он предстал перед ксавиронским послом. Великолепное здание, расположенное в лесистой местности на холмистой возвышенности, уходящее своими шпилями ввысь, которые поблёскивали чарующе при ясной погоде. Латор, такой мужественный и подтянутый, с ларцом в руках, взирал на этого исполина, сотканного словно из чистейшего света и тончайших теней. Его облик поражал воображение. Сердце командующего на миг замерло от восторга перед этим чудом селаринской архитектуры. Сейчас стены были полностью прозрачными – и сквозь них были видны ожидавшие Латора члены Вещего круга…

– Какое необычное здание… – не отрывая взора от него, промолвил Латор. – Оно какое-то иллюзорное, невесомое, готовое в любой момент раствориться в сиянии небес.

– Для представителя инопланетной цивилизации, военного и такого строгого, каким вы кажетесь всем, кто не знаком с вами близко, вы точно и поэтично описали весь замысел создания Зала Света… – сделал командующему комплимент Вейл. – Идёмте, нас ждут… Это видно невооружённым взглядом. Вы очень точно уловили смысловую нагрузку, которой наполнили весь этот проект наши архитекторы…

– А когда возведён Зал Света? – вдруг спросил Латор.

– О, это было задолго до того, как мы стали задумываться о дальнем космосе… Мне кажется, что Он нам достался от наших предков, которые жили здесь до нас…

– О чём это вы? – с удивлением спросил ксавиронец.

– Я техноархеолог, – пояснил Вейл. – Я ищу ответы в прошлом. И у нас есть теория, что мы не первые в этом мире…

Тут Латор слегка усмехнулся:

– Ну, вы, может быть, и не первые, но мы, жители Ксавирона, уж точно первые и единственные на своей планете. Такова основа нашего мировоззрения…

– Похвально, что вы придерживаетесь твёрдых убеждений, – сказал Вейл, уклонившись от назревавшего спора.

Опять случилось то, чему ранее свидетелем стал Латор, когда находился в белой палате: он не увидел дверей и ничего похожего на проход. Он и Вейл будто окунулись в эту прозрачность – и тут же оказались внутри. Латор и хотел бы не удивляться селаринскому волшебству, но сделать это было поистине трудно…

Вот он – Зал Света, переливающийся едва заметными мягкими оттенками цветов утреннего неба, лунным светом глади озера и многими другими. Латор взирал на эту красоту и понимал, что его серый ларец, да и он сам, никак не вписываются в эту кристальную чистоту…

Форма Зала Света была самой настоящей противоположностью угловатости ксавиронских конструкций. Его очертания напоминали застывшие волны, что вздымаются к небу в плавном, почти танцующем движении, а затем мягко опускаются, сливаясь с окружающей природой. Купол, венчавший здание, был усыпан бесчисленными улавливателями солнечных лучей, и разбрасывал вокруг радужные блики. Эти искры света перепрыгивали из стороны в сторону, превращая всё пространство Зала в живое полотно красок и отражений…

Не каждый взор мог различить в этой прозрачности Зала Света еле уловимые спиральные узоры, которые странным образом пульсировали в такт неслышимому ритму мира. И как Латору удалось это разглядеть – он сам не понял. Видимо, острота зрения и привычка замечать детали, что, в общем-то, полезно для быстрого реагирования на поле боя, пришли на помощь командующему и в этой мирной миссии, которую он выполнял…

Внутри Зала Света, несмотря на то что снаружи он казался небольшим, вились изящные арки, тонкие и хрупкие на вид, но поддерживаемые какими-то невидимыми силами, что только создавало ощущение чуда и невесомости. А из-за постоянного преломления света всё пространство Зала казалось дышащим, меняющимся, постоянно движущимся…

Завораживающий вид внутреннего святилища поражал воображение Латора, когда Вейл привёл его к ведающим – членам Вещего круга, чьи силуэты, окутанные потоками света, показались командующему почти призрачными. Они располагались в идеальном кругу. Их фигуры были облачены в длинные мерцающие мантии. Это мерцание, изменчивое и живое, словно отражало их роли и глубину их мудрости. Каждый ведающий держал в руках кристалл, испускавший мягкое свечение, которое сливалось с сиянием Кристалла Гармонии, парящего в центре Зала. Их лица, спокойные и сосредоточенные, излучали внутреннюю силу, а глаза, устремлённые в только им ведомую даль, будто видели нечто запредельное, недоступное простому взору…

Один из ведающих вдруг посмотрел в глаза Латору и произнёс:

– Прошу вас, пройдите в наш круг.

– Смелее, друг мой, – подбодрил командующего Вейл.

Члены круга не двигались с места. Но одно место было пустым. Там должен был сидеть сам Вейл. Именно через него техноархеолог и провёл Латора внутрь круга.

Эти мудрецы, как сам себе описал их командующий, будто оценивали его. Могло создаться впечатление, что они видят все мысли Латора. И от осознания этого ему было не по себе, но он держался…

– Миллиарды душ взирают на нашу встречу, – начал один из ведающих.

Остальные молчаливо поддержали оратора.

Трудно было бы выделить из числа ведающих Вещего круга кого-то главного. Их было двенадцать – Латор сосчитал. Они все были похожи в своих переливающихся одеждах и при таком освещении. В каждом имелась индивидуальная особенность, но выделить её при таких условиях в Зале Света было сложно даже местным обитателям – что уж говорить про представителя другого мира. Атмосфера в здесь была околдовывающей и пленяющей неискушённый ум. Легко было бы растеряться, когда над твоей головой висит огромный многогранный кристалл. И если бы здесь не было Вейла, единственного знакомого лица, с которым Латор успел хоть как-то сблизиться, то даже он, крепкий духом вояка, мог дрогнуть. Но техноархеолог поддерживал мысленно ксавиронского командующего, которому даже померещилось, что он услышал переданные ему слова…

Вдруг ведающие стали говорить все вместе. Они произнесли речь, в которой выразили свою мудрость.

Они сказали так:

– О посланник Ксавирона, Латор, чей путь пролёг через звёздную пустоту к нашему сияющему миру! Мы, ведающие Вещего круга, приветствуем тебя в Зале Света, где кристаллы поют гимн космосу, а время вплетается в вечность. Твоё прибытие – не случайность, но нить в полотне мироздания, где всё сущее связано незримыми узами. Мы видим в тебе пламя твоего мира – суровое, но несущее тепло. Ксавирон, выросший в постоянной борьбе, и Селарин, сотканный из света гармонии, встретились, как два потока, что сливаются, рождая новую реку. Мы, ведающие, знаем: всё в космосе стремится к равновесию, и твой шаг на нашу землю – это шаг к новой эпохе. Энергии, что текут в твоём сердце, и те, что струятся в наших кристаллах, могут сплести узор, что изменит судьбы наших народов. Ты принёс с собой не только слова, но и отголоски прошлого и обещания будущего. Мы чтим твою силу, твою волю, что привела тебя сюда, и видим в тебе того, кто воссоединит разделённое. Пусть наш союз станет светом, что разгонит тени, и пусть мудрость, текущая через время, направит нас к единству. Добро пожаловать, Латор, в сердце Селарина. Сами звёзды шепчут нам о надежде – и мы открыты к этим переменам…

После того как слова Вещего круга, произнесённые с мягкой, но властной мудростью, затихли, в Зале Света воцарилась тишина, такая глубокая, что казалось, будто само время замерло, прислушиваясь. Латор, стоявший перед ведающими, чьи струящиеся мантии переливались в лучах прозрачных стен, чувствовал, как его сердце, закалённое суровыми условиями жизни Ксавирона, невольно откликнулось согласием. И в этот миг, словно в ответ на невидимый зов, Кристалл Гармонии, парящий в центре зала, пришёл в движение.

Он был огромным и многогранным, подобным звезде, вырванной из небес и заключённой в хрупкую форму. Он начал медленно вращаться. Его грани, отполированные до изысканного совершенства, поймали свет, льющийся сквозь стены зала, разложив его на мириады радужных осколков, что заплясали по кристаллическим поверхностям, как искры далёких галактик. Каждый поворот кристалла рождал низкий, мелодичный гул, не звук в привычном смысле, а вибрацию, что проникала в грудь, касалась сердца, будила что-то древнее и забытое в душе. Этот гул был живым, словно голос самого Селарина, шепчущий о единстве, о потоках энергии, что связывают всё в бесконечной Вселенной.

По мере того, как Кристалл ускорял своё вращение, его свечение усиливалось, переходя от мягкого серебра к глубокому сапфиру, а затем к золотому сиянию, что напоминало закатное солнце, утопающее в море света. Из центра кристалла начали расходиться тонкие лучи, невесомые, как нити паутины, но сияющие так ярко, что их свет отражался в глазах ведающих, придавая их лицам почти неземное величие. Эти лучи, сплетаясь, образовывали сложный узор, висящий над кругом – то ли звёздную карту, то ли символ, чьё значение было доступно лишь тем, кто умел читать язык космоса. Узор колебался, как будто дышал, и с каждым его движением воздух в зале становился теплее, насыщеннее, точно наполненный невидимой силой, связывающей всех присутствующих в единое целое.

Кристалл Гармонии не просто двигался. Это был какой-то древний ритуал, начало которому было положено задолго до рождения звёзд. Его грани, переливаясь, пели без слов, и их мелодия была соткана из света, тишины и времени. Лучи, что он испускал, касались стен, пола, мантий ведающих, и всё вокруг оживало: кристаллические поверхности зала отвечали мягкими вспышками, будто вторя кристаллу, а пол, усыпанный мозаикой, загорался тонкими нитями света, что струились, как реки под звёздным небом. Это было не просто зрелище – это было глубокомысленное послание откуда-то из самого светоча Вселенной, из её первоисточника, где, согласно древним легендам, грани между материей и духом не существовало.

Латор, стоявший в центре круга под Кристаллом Гармонии, ощутил неуместность его тяжёлого тёмного ларца. Селаринцы встречают его открыто, а он тут с какой-то ёмкостью, в которой лежит что-то неизвестное. Его дыхание сбилось, но не из-за тревог, постепенно покидавших его разум, а от того, как эта красота, эта живая энергия проникала в него, минуя все ментальные преграды, которые имелись у Латора, дотягиваясь до чего-то глубоко внутри его сознания. Он почувствовал себя путником, случайно вошедшим в храм, чья святость была выше его понимания. Его глаза, обычно холодные и внимательные, расширились, ловя каждую искру, каждый отблеск, и в этот миг он забыл о своей миссии, о координатах агента, о стыде, что терзал его в дороге сюда. Был только этот свет, этот звук, эта гармония, что звала его стать частью чего-то большего…

Ведающие, сидящие в круге, слегка наклонили головы, их кристаллы в руках задрожали в унисон с Кристаллом Гармонии, усиливая его сияние. Их лица, озарённые светом, излучали спокойствие, но в их глазах читалась торжественность, будто они видели в этом движении подтверждение того, что прибытие Латора – часть Вселенского замысла. Мягкий шёпот, исходящий из Кристалла, донёсся до командующего: «Это приветствие мира, услышал ксавиронец. – Селарин принимает тебя».

Кристалл Гармонии, достигнув пика своего движения, постепенно замедлил вращение, и лучи, что плели узор, начали растворяться, оставляя за собой лишь слабое свечение, как послевкусие звёздного света. Гул стих, но его эхо всё ещё дрожало в воздухе, в стенах, в сердцах тех, кто был в зале. Латор, находясь под впечатлением от увиденного, почувствовал, как его грудь наполняет тепло – не от воздуха Селарина, а от чего-то непостижимого, что он пока не мог назвать. Зал Света, сияющий и величественный, стал местом, где на недолгое мгновение два мира, разделённые пространством, слились воедино. Именно в этом был посыл всего представления, если таковым его можно назвать. Селаринцы не питали больших иллюзий, что на Ксавироне правильно всё поймут. А там внимательно следили за трансляцией этой аудиенции. Ведающие знали, что быстрого слияния двух цивилизаций не получится, что это долгий путь, но часть его они, оба мира, уже прошли. Присутствие Латора было тому доказательством…

Ведающие, когда Кристалл окончательно остановился, устремили свои взоры на посланника Ксавирона. Он посмотрел на Вейла, который кивнул ему, подав знак, что командующий может говорить…

Голосом твёрдым, но с лёгкой хрипотцой, выдававшей в нём внутреннее волнение, Латор проговорил:

– Ведающие Селарина, я… благодарю за ваш приём. Ваш мир, ваш свет – они иные, чем всё, что я знал на Ксавироне. Я пришёл сюда с заданием… с миссией закрепить наш союз, но не скрою: ваши обычаи, ваш Кристалл… Они заставляют меня чувствовать себя чужаком. Что вы ждёте от нас? Как мы можем соединить наши судьбы? Я едва понимаю ваш мир…

Ведающая Эйра с мелодичным голосом, словно звон хрусталя, ответила ему:

– Латор с Ксавирона, твоя искренность – это открытость к переменам. Мы не ждём, что вы, ксавиронцы, станете одними из нас в одночасье, как и мы не сможем стать вами, ибо сила союза – в различии. Кристалл Гармонии отозвался на твоё присутствие, и это знак: ты несёшь в себе пламя, что может согреть, но не сжечь. Мы просим лишь одного – доверься потоку, что привёл тебя сюда.

Латор, нахмурив брови, промолвил немного резким тоном:

– Доверие… На Ксавироне доверие куётся в битвах, в деле, а не в словах. Ваш свет прекрасен, но я воин, а не поэт. Как мне знать, что ваши намерения чисты? Что этот союз не станет цепью для моего народа?

Ведающий Солар голосом низким, с вибрацией, что отдаётся в груди, с сияющими, как звёзды, глазами, взял тогда слово:

– Воин Ксавирона, твой огонь – твоя правда, и мы чтим её. Цепи рождаются из страха, но мы предлагаем нити – тонкие, но прочные. Доверие не в словах, а в деяниях. Ты видел наш мир, наш Кристалл. Мы откроем тебе наши знания, если ты откроешь нам свою силу. Разве не в этом суть моста?

– Я… хочу верить в это, – более мягко, но всё ещё с сомнениями, сказал командующий. – Но мой путь – не только мой. Я нёс долг, что тяжелее этого света. Если я оступлюсь, если мой народ пострадает… Скажите, ведающие, видите ли вы будущее? Знаете ли, что ждёт нас?

Вейл встал и подошёл к нему.

– Латор, – обратился он к ксавиронскому послу, – никто не видит будущего целиком – ни мы, ни Кристалл. Но мы видим потоки, что ведут к нему. Ты здесь, и это уже изменило течение. Дай нам время, дай себе время. Вместе мы найдём путь.

Латор замолчал, его взгляд скользнул по лицам ведающих, чьи глаза, полные мудрости, казались зеркалами, отражающими его собственные переживания и надежды. Он кивнул, не найдя слов, но в этом жесте было больше, чем согласие – это был первый шаг к тому, чтобы принять не только Селарин, но и себя в этом новом мире.

Вроде бы встреча прошла успешно – так подумалось Латору. Но он ровным счётом не знал, как надо правильно выйти из круга. И не подготовили ли селаринцы ещё какого-то сюрприза.

– Пора преподнести дар, – тихо сказал Вейл, намекая на ларец в руках Латора.

Командующий опомнился:

– Ах, да, мой повелитель велел передать вам это.

Латор приподнял ларец над головой. Ксавиронский посланник, конечно же, даже предположить не мог, что произойдёт дальше. А всё просто: ларец вдруг открылся. Не подавая виду, Латор, с показной невозмутимостью на лице, опустил его на пол. Из ларца шло свечение. Он посмотрел внимательно и увидел, что в нём лежит кусок неогранённого кристалла. На крышке ларца вдруг вспыхнул экран, из которого высветилась проекция Верховного Вседержителя Ксавирона в полный рост с голосовым сообщением:

– «Уважаемые члены Вещего круга, а также все жители планеты Селарин. От лица всего Ксавирона, и от себя лично выражаю вам наше уважение. Когда-то давно на нашу планету упал метеорит, в составе которого были кристаллические структуры. По мере сближения наших миров и обмена информацией, некоторые из наших исследователей предположили, что этот небольшой кусочек, ничем не примечательный на Ксавироне, может быть чем-то полезен вам, на Селарине. Есть даже гипотеза, что этот кристалл с вашей планеты, но как он попал тогда к нам – мы не знаем. Надеюсь, преподнесённый подарок вам понравится. И пусть наш альянс обретёт крепость кристаллов, которыми славится Селарин на всю галактику Дипланетис».

Потом образ Вседержителя исчез. А кристалл в ларце продолжал светить. Вейл медленно наклонился и взял его в руки.

Он провозгласил:

– Несомненно! Это частичка нашего мира! Смотрите, как он сияет! Это благостное знамение, друзья!

Все ведающие подошли к Вейлу и Латору. Командующий неловко улыбался. Он волновался на счёт содержимого ларца – и был удивлён, что всё вышло так хорошо. Даже гармонично. Похоже, у планет было намного больше общего. А на этом можно было построить прочные взаимоотношения…