Читать книгу Искры хаоса с небес - Михаил Анисимов - Страница 8

Следующим этапом этой самой настоящей космической церемонии был обед (так было прописано) на борту ксавиронсокого крейсера. Данную процедуру также передавали на обе планеты. Представители двух миров должны были сесть за большой стол. Хозяевам встречи полагалось поблагодарить гостей за то, что те согласились к ним прийти, а гости, в свою очередь, должны были сказать, что для них это великая честь. Потом бы они вкусили угощений, после чего произнесли бы ещё несколько пафосных речей. Ну, а потом бы уже пообщались более неформально и без присмотра трансляционных машин. Всё-таки событие событием, а какие-то важные государственные сведения должны были остаться только между членами делегаций двух планет. Но пока не будет завешена вся протокольная часть встречи – думать об этом ещё рано. Сначала надо попасть на соседний корабль…

Шлюз, соединявший два корабля, издал шипение, и его створки разошлись, открывая путь на ксавиронскую сторону. Согласно заранее обговоренному соглашению, проход на селаринское судно оставались охранять грозные воины Ксавирона. Латор, в сверкающем угловатыми линиями экзокостюме, голосом, усиленным шлемом – и звучавшим из-за этого металлическим эхом, с твёрдой уверенностью отдал приказ своим подчинённым ценою собственной жизни охранять корабль гостей от любых посягательств. Эти слова производили соответствующее впечатление. Точнее та манера и интонация, с которой их произнёс Латор. Селаринцы, сопровождавшие Вейла, даже невольно вздрогнули, но виду, что их что-то испугало не подали. Нельзя было проявлять слабости в такую важную для галактики минуту.

Члены экипажа корабля с Ксавирона расступились по сторонам. Латор также сделал пару шагов назад, чуть склонив голову, уступая селаринцам право вступить на свой корабль, чтобы продолжить торжественную часть встречи. И вот через несколько мгновений делегация Селарина, ведомая Вейлом, уже шагала по коридорам ксавиронского крейсера, и сердца гостей с другой планеты беспокойно трепетали от смеси волнения и веры…

Переход на ксавиронский корабль был для селаринцев словно шаг в иную реальность. Коридор, холодный и стерильный, был выкован из тёмного сплава, его стены, лишённые изгибов, резали глаз своей строгой геометрией. Для селаринцев, привыкших к текучим формам и мягкому сиянию их флагмана, эта суровая прямолинейность казалась почти враждебной – как будто сам корабль был высечен из непреклонной воли Ксавирона. Селаринские одеяния, лёгкие и переливающиеся, казались неуместными в этом мире острых углов, и каждый шаг отзывался слабым эхом, что усиливало их тревогу. Соприкосновение с новым миром, где всё подчинено силе и порядку, вызывал в умах делегатов с Селарина сомнения. Вдруг их взгляд на мир, несмотря на тысячи циклов общения, окажется не просто непонятым, но совершенно неприемлемым?.. Опасения, подобно теням, шептались в их мыслях: вдруг их технологии, такие хрупкие, не найдут отклика у ксавиронцев? Вдруг их слова, даже переведённые, утратят смысл, столкнувшись с чужим мировоззрением?..

Ксавиронцы, встречавшие гостей у входа в ту часть корабля, которую мы бы могли назвать кают-компания (а это она и была), только усиливали это чувство. Их экзокостюмы, массивные, с резкими очертаниями и тёмно-красными индикаторами, внушали невольный страх. Фигуры в этих доспехах, похожие на ожившие машины, двигались с механической точностью, а их лица, скрытые за забралами, казались лишёнными тепла. Для селаринцев, чья культура ценила открытость и гармонию, ксавиронцы выглядели пугающе нерадушными, словно стражи, а не союзники. Их присутствие, их тяжёлые шаги, отдающиеся в палубе, словно предупреждали: этот мир не прощает слабости. И всё же, несмотря на эти страхи, селаринцы цеплялись за веру. Вейл, шедший впереди, слегка касался пальцами своего кристалла на груди, будто черпая в нём уверенность. Он и его спутники верили: если два мира смогли построить корабли, способные встретиться в пустоте, то и разумы их смогут преодолеть эту пропасть. Они видели в ксавиронцах не угрозу, а возможность – их сила могла стать опорой, их порядок – основой для общего будущего. Селаринцы, хоть и смущённые строгостью линий и суровостью внешнего вида хозяев, не теряли надежды. Они знали: дружба, как и их технологии, требует времени и усилий, и если оба народа будут стремиться к пониманию, то даже самые острые углы можно сгладить совместным трудом. А уж его, этого самого труда, у них накопилось довольно большое количество. И сейчас эти горы должны перерасти в иной вид взаимодействия…

И вот, пройдя несколько длинных однообразных коридоров, обе делегации оказались в главном помещении ксавиронского корабля. Это пространство, казалось, дышало той же угловатой мощью, что и экзокостюм Латора. Зал был сконструирован так, что сложно воспринимались его размеры. Можно даже было подумать, что он огромен, а стены его, выкованные из всё того же сплава, поднимаются к потолку, теряющемуся в мерцающем полумраке, будто в некоей космической бездне. Удивительная художественная задумка, которую по достоинству оценили гости с Селарина. Все поверхности стен, лишённые плавных изгибов, были испещрены рельефными узорами. Они были выполнены в особом стиле, присущим ксавиронскому изобразительному искусству, но при этом не носили чисто декоративной функции, а были вполне функциональными: кабель-каналы, панели управления и гравировка различных числовых кодов, без сомнений, отражали историю или законы их мира, являясь при этом частью важных систем корабля. Пол, отполированный до зеркального блеска, отражал шаги ксавиронцев в их массивных экзокостюмах, и каждый звук, от гула аппаратуры до металлического звона, усиливался, создавая ощущение, что зал обладает собственной волей. В центре возвышалась платформа, окружённая низкими барьерами. На ней Латор, снявший шлем, ждал гостей; его лицо, напряжённое, но внимательное, контрастировало с холодной строгостью окружения. Над платформой парил голографический дисплей, испускавший потоки данных в виде различных символов. По периметру зала стояли терминалы, у которых ксавиронские техники, тоже в угловатых костюмах, следили за стабильностью работ систем, совершая странные резкие движения, точно это были не люди, а роботы какие-то…

Для селаринцев, выросшим в мягком сиянии их мира, этот зал был ошеломляющим и чуждым. Они в своих светлых одеждах были здесь словно звёзды, заблудившиеся где-то во Вселенной. Строгость линий, отсутствие тепла в освещении, тяжёлое дыхание механизмов – всё это усиливало их смятение, рождённое ещё в переходном коридоре. Зал, казалось, воплощал сердитую душу Ксавирона: мир железного порядка, силы и эффективности, где нет места для лишних деталей. Ксавиронцы, стоявшие вдоль стен, в своих экзокостюмах, похожих на доспехи, производили слишком подавляющее впечатление, их взгляды, скрытые забралами, казались холодными, как сам зал…

Вейл, первым вошедший в главный зал, бросил взгляд на голограмму – и заметил в её узорах что-то знакомое: формулы, напоминавшие их собственные вычисления. Это было доказательством того, что два мира, столь разные, нашли общий язык в математике, – а значит, и души их смогут сблизиться…

Селаринцы приблизились к платформе, на которой стоял Латор. Наконец-то он показал им своё лицо. Странно, но, когда этот ксавиронец был в шлеме, селаринцы его представляли более старшим по возрасту, чем он оказался на самом деле. Это был ещё молодой мужчина. Да, он был суров, хмурился и всеми силами выражал твёрдость своего характера. Он так старался изобразить на своём лице каменную холодность, с которой веками противостоял всем возможным стихиям… Но черты лица его не были резкими… Волосы светлые, кудрявятся. Нос картошкой. Никаких глубоких морщин и шрамов. Селаринцы даже немного разочаровались в нём, хотя нисколько не сомневались, что Латор – это воин, закалённый испытаниями. Его густые брови сходились к переносице, образуя складку, которая придавала ему вид вечной сосредоточенности или едва сдерживаемого недовольства. Под этими бровями горел взгляд, которым можно сразить наповал – глаза, странного зелёного оттенка, пронзительные, подобные острию клинка, вонзались в противника с такой силой, что могли заставить дрогнуть даже самых стойких бойцов. Казалось, этот взгляд способен был разрезать завесу лжи или подчинить себе хаос одним лишь движением зрачков…

Но в глубине этих глаз, за их стальной непреклонностью, таилось нечто неожиданное: внутренняя доброта, мягкий свет, похожий на тёплый отблеск очага в холодной ночи. Это тепло было едва заметным, словно скрытым за плотной пеленой, но оно говорило о том, что суровость Латора – лишь маска, напускная броня, которую он носил, чтобы соответствовать своей роли. Настоящий он жил где-то внутри: человек, способный на сочувствие и понимание, но вынужденный прятать это под слоем строгости, возможно, из-за ожиданий своего народа или бремени командования. Однако от мудрого Вейла, техноархеолога Селарина, утаить эту правду было невозможно. Его проницательный взгляд, привыкший разгадывать тайны древности и читать между строк, сразу уловил тот мягкий свет в глазах Латора. Вейл понял, что перед ним не просто строгий лидер, а тот, чья душа глубже и сложнее, чем кажется. Пока Латор стоял перед делегацией, высоко держа голову, его глаза невольно выдали то, что он так тщательно скрывал. И Вейл, слегка прищурившись, словно изучая редкий артефакт, мысленно отметил: за этой маской скрывается не враг, а, возможно, союзник, чья истинная натура станет мостом между их мирами…

– Дорогие гости с Селарина, – обратился к ним Латор. – Благодарю от имени всего Ксавирона за оказанную нам честь! Прошу вас к столу! – добавил он в конце.

Вдруг пустой зал тут же заполнился столами и стульями. Растерявшиеся селаринцы были подхвачены ксавиронцами, которые буквально усадили их на выделенные им места. Вейла разместили в самом центре. Рядом с ним должен был сесть Латор, который как раз сошёл с платформы. И приближаясь к столу с ним произошла занимательная вещь: его экзокостюм точно по мановению какого-то волшебства прямо на нём вдруг стал сворачиваться. Через несколько шагов от облачения командующего ничего не осталось. Словно его и не было на нём. За стол он уже сел в военном мундире, не менее угловатом и строгом, чем сам костюм. Селаринцы даже похлопали за такое представление…

– Вы освоили преобразование материи? – спросил тихо Вейл у Латора, когда тот оказался рядом.

– И даже научились программировать этот процесс по заданным заранее параметрам. Но сам я в этом ничего не понимаю, – услышал техноархеолог в ответ.

– Я думаю, здесь задействован нейроинтерфейс на основе нанотехнологий, – добавил селаринский лидер. – А сама броня вживлена вам под кожу…

– А вы разбираетесь в технологиях, – похвалил Латор Вейла. – Что ж… Продолжим! – крикнул он громко.

Вдруг освещение приёмного зала стало ярче, что слегка удивило гостей. Затем появились ксавиронцы в строгих лаконичных нарядах с подносами в руках. Они несли угощения –блюда, традиционные для Ксавирона. Это был жест, призванный подчеркнуть стремление к единению двух миров, несмотря на разделявшую их пропасть. Зал, с его угловатыми стенами и багровыми огнями, на миг стал чуть теплее, когда ароматы блюд разнообразных смешались в воздухе…

Ксавиронцы представили свои угощения первыми, разместив на длинном столе, высеченном из тёмного дерева, блюдо под названием Крон-плита. Это были плотные, геометрически ровные бруски, приготовленные из прессованных зёрен, выращенных в гидропонных фермах под поверхностью их планеты, смешанных с порошком минералов, добытых в её недрах. Каждый брусок, слегка блестящий от тонкого слоя масла, добытого из подземных грибов, был пропитан концентрированной энергией. Такая пища создавалась специально для восполнения сил и повышения выносливости. Вкус, резкий и землистый, отражал суровую природу Ксавирона, где еда служила топливом для тела и разума. Рядом стояло Железное вино – густой, тёмно-красный напиток, ферментированный из ягод, что росли в редких экзотических оазисах их мира. Его терпкий, почти металлический привкус будил чувства, но требовал привычки…

Вид ксавиронских блюд, их запах и вкус вызывали в гостях с Селарина неоднозначные ощущения. Они никогда не пробовали ничего подобного. И они вряд ли могли бы назвать этот опыт приятным, но именно с точки зрения опыта распробовать еду Ксавирона было бесценным. Но гости пришли на встречу не с пустыми руками – поэтому на столах присутствовала и более привычная для селаринцев пища, приготовленная по рецептам их планеты…

Селаринские блюда своей формой контрастировали с ксавиронской строгостью. Например, Луна-нить, представляло собой тонкие, почти прозрачные пластины, сотканные из волокон растений, что колыхались на ветрах их хрустальных равнин. Эти пластины, пропитанные сладковатым нектаром, собранным из кристаллических цветов, растворялись на языке, оставляя лёгкое послевкусие, напоминающее морозное утро. Вкушать это блюдо требовалось плавными движениями рук, ведь приём пищи был ритуалом, подчёркивающим философию гармонии Селарина. К Луна-нити подавался Звёздный ток – напиток, искрящийся, словно жидкий свет, созданный из фильтрованной воды подземных источников, обогащённой полезными соединениями, придававшими ему мягкое сияние и вкус, пробуждающий ясность мысли…

Блюд на столах было много. И, исходя из их разнообразия, можно было сделать вывод о том, что кухня Ксавирона была прямолинейной и функциональной: их блюда, насыщенные и плотные, отражали мир, где выживание зависело от силы и дисциплины. Селаринская кухня, напротив, была утончённой, с акцентом на текстуру и лёгкость, воплощая их стремление к равновесию и красоте. Эти различия, явленные в угощениях, стали ещё одним мостом – и вызовом – для двух миров.

Когда все блюда были расставлены, для создания атмосферы взаимного доверия, Латор поднялся и жестом предложил Вейлу отведать Крон-плиту, а Вейл, с лёгкой улыбкой, указал на Луна-нить, – и в этот миг их взгляды встретились, словно признавая: даже в еде они могут учиться друг у друга, если найдут смелость попробовать…

Вейл, взяв в руки тяжёлый кубок из особого сплава, почувствовал его вес и заметил тёмно-красный, почти непрозрачный цвет напитка. Принюхавшись, он уловил сильный, землистый аромат с металлическим оттенком. Первый глоток оказался неожиданным: густая, вязкая текстура обволокла его рот, а терпкий, металлический вкус заставил его слегка поморщиться. Это было совсем не похоже на лёгкие, утончённые напитки Селарина, и Вейл на мгновение замялся, чувствуя, как тепло разливается по груди. Его глаза слегка увлажнились от интенсивности, и он сделал паузу, чтобы справиться с впечатлением. Однако, будучи мудрым и открытым, он постарался разглядеть глубину вкуса, уловив намёки на ягоды под остротой.

– Мощный напиток, – произнёс он, стараясь звучать уважительно, и кивнул, признавая силу ксавиронской традиции. Его реакция была смесью удивления и попытки понять культурное значение происходящего…

Латор, заметив реакцию Вейла на Железное вино, мягко улыбнулся и сказал:

– Оно укрепляет дух. К нему можно привыкнуть.

Это утешение, выданное с неожиданной добротой, не ускользнуло от Вейла – и вера в потенциал союза планет возросла в его душе.

Затем настал черёд Латора. Он, в свою очередь, с любопытством взял хрупкий кристаллический сосуд со Звёздным током, заметив, как жидкость искрится, переливаясь от бледно-голубого к серебристому. Он слегка наклонил сосуд, наблюдая за игрой света, и, сделав первый глоток, был удивлён лёгкостью и свежестью напитка. Сладковатый вкус с нотами соли и эфира был необычным, но приятным, и Латор почувствовал, как его мысли проясняются, словно туман рассеивается. Его обычно суровое лицо на мгновение смягчилось, и он сделал ещё один глоток, закрыв глаза, чтобы лучше уловить эффект.

– Это необычно, – сказал он, и на его губах мелькнула редкая улыбка.

Открыв глаза, он добавил:

– Оно действительно пробуждает ясность.

Его реакция была искренней, с ноткой удивления и уважения, что отражало его скрытую доброту, которую Вейл уже заметил ранее. Глава селаринской делегации был рад видеть, как Латор оценил Звёздный ток, поняв его свойства, и пояснил:

– Да, он создан для гармонии разума и тела.

Их обмен напитками стал символом, подчёркивающим различия, но также открывающим путь к взаимопониманию, где каждый пытался увидеть мир другого через вкус и традицию. Этот момент стал маленьким, но значимым шагом к установлению дружбы, где культурные особенности народов могли стать основой для диалога.

После этого наступил момент для торжественных речей. Первым слово взял хозяин встречи – командующий Латор. Его речь была лаконична и пряма, соответствуя ксавиронскому подходу к коммуникации. Он, выйдя в центр зала, чтобы его хорошо было видно и трансляционная техника могла чётко передать картинку и звук.

Латор поправил китель и промолвил:

– Уважаемые гости с Селарина, друзья, что сейчас перед нами в этот исторический момент. Мы собрались здесь, в сердце нашего корабля, чтобы отметить не просто встречу, а начало нового пути. Наш мир, Ксавирон, всегда ценил силу, порядок и решимость. Мы выковали свои города из металла и огня, и наши технологии – это отражение нашей воли к преодолению любых преград. Но сегодня мы смотрим не на преграды, а на возможности. Мы видим в вас, селаринцах, не просто соседей по звёздной системе, а партнёров, чья мудрость и гармония могут дополнить нашу мощь. Мы знаем, что наши миры разные: ваши кристаллические равнины и наши металлические недра, ваши тонкие технологии и наши массивные машины. Но именно в этом различии кроется сила. Вместе мы можем построить будущее, где наши народы будут процветать, обмениваясь знаниями и ресурсами. Мы предлагаем вам нашу руку – руку дружбы и сотрудничества. Пусть этот день станет началом великого союза, который принесёт мир и процветание всей галактике Дипланетис. И не только, – прибавил он в конце.

Латор немного торопился, но, в целом, говорил без запинок. Только чуткий разум мог понять, что оратор отрепетировал свою речь – и справился с задачей хорошо. Хотя, конечно, можно было бы к чему-нибудь тут придраться, но ксавиронского командования здесь не было, а Вейл не собирался проявлять неуважения. Он просто посмотрел на Латора – и всё понял без слов. Тот, кажется, тоже. Но обмен взглядами не был предусмотрен по расписанию. Следующим говорить должен был Вейл.

Техноархеолог встал из-за стола и занял место, на котором только что находился командующий. Вейл почувствовал направленные на него лучи, которые точно сканировали всё его тело. Стоять под ними было не совсем комфортно, но в столь важный миг истории можно и потерпеть…

Вейл собрался с духом и сказал:

– Досточтимый командующий Латор, уважаемые представители Ксавирона, мы собрались здесь, в этом священном пространстве, словно звёзды, что выстроились в созвездии единого неба. Наш Селарин – мир, где кристаллы поют под светом солнца, где каждая грань отражает гармонию целого. Мы видим в вас, ксавиронцах, пламя, выкованное в глубинах, – пламя, что может согреть и осветить путь. Ваши машины, рождённые из железа и воли, и наши технологии, сотканные из света и тишины, подобны двум рекам, что встречаются, чтобы дать жизнь новой долине. Мы принимаем вашу протянутую руку не просто как символ, но как семя, что прорастёт в древо сотрудничества. Пусть наши различия станут нитями в великом гобелене, где сила и мудрость, порядок и красота сплетаются воедино. Мы верим, что это мгновение – не конец пути, но его начало. Как звезда питает планету своим сиянием, так и наш союз может дать жизнь будущему, где оба наших мира расцветут в созвучии. С благодарностью и надеждой мы шагаем вперёд, устремляя взор к горизонту, что зовёт нас к великому…

Далее Вейл и Латор обменялись некими верительными грамотами, подписанными высшими государственными органами каждой из планет.

После этого трансляция была закончена. На Ксавироне и Селарине начались празднества в честь столь значимого события. А где-то там, в небе, на полпути между планетами две делегации спокойно завершили приём пищи – и уже могли провести переговоры без какой-то лишней шумихи…