Читать книгу Хулистан - Мирза Таги - Страница 13

Наше странствие по городу продолжалось несколько часов.

Собственно, сказать об Алиабаде «город» было бы не совсем точно. Его можно было назвать огромным парком, гостиничным комплексом, супермаркетом, мемориалом, сетью ресторанов, кафе и забегаловок – словом, как угодно, но не городом: местом, где живут и работают люди. То есть, здесь, разумеется, работали, – кто-то ведь должен был продавать, обслуживать, следить за порядком и чистотой. Но жили в самом Алиабаде, да и то в качестве гостей, почти исключительно иностранцы. В обычном жилом районе побывать мне пока не довелось, если не считать «Дубовой Рощи», где, как сказал Хариф, располагалось несколько посольств, а также затаились виллы отдельных алиабадских чиновников – из тех, кто побогаче. Когда же я попросил Харифа отвезти меня в один из таких районов, где живут простые люди, он ответил, что я там ничего примечательного не увижу.

– Алиабадцы не любят выставлять свою жизнь напоказ. Они очень скромны, – сказал он совершенно серьезно. – Богатые горожане живут в собственных домах за высокими заборами. А простые люди – в квартирах многоэтажек, каждый – в соответствии со своими материальными возможностями. Это все находится за пределами города.

– Спальные районы?

– Вот именно.

– Могу предположить, исходя из ваших рассказов, что гюлистанцы живут в строго определенных районах – согласно цветовой иерархии, верно?

– Да, а что в этом особенного? Разве у вас в Европе бедняки и богачи не живут в разных районах? Мы так и называем между собой эти районы – «Голубая улица», «Зеленая Улица», «Желтая улица».

– Почему – «улица»?

– Ну, это буквальный перевод. Пусть будет «блок».

– Все же я так до конца и не понял смысла разделения на классы. Может быть, мы присядем где-нибудь, и вы объясните? Да и время скоро обеденное. Я, признаться, слегка проголодался, – предложил я своему гиду.

– А не хотите поехать в отель? У вас ведь оплачено питание? Зачем тратиться?

– Нет, если я поеду в отель, то после обеда мне захочется поспать – и я потеряю несколько часов, которые мог бы использовать с большим удовольствием. Давайте сядем в каком-нибудь скромном кафе, прямо на улице, в тенечке?

– На улице? – недовольно хмыкнул Хариф, – Ладно, если вы еще не надышались.

И Хариф повел меня к центру.

К тому времени я уже понял в целом схему города – она была радиальной.

Центром всего была, конечно, Пирамида Вождя, от которой разбегались к внешнему кругу восемь широких проспектов. Один из них, самый широкий, упирался в серебряную Пирамиду Правителя – его резиденцию. А между двумя пирамидами ничего и не было, кроме самого проспекта, напоминавшего скорее огромный плац. Как оказалось впоследствии, этот проспект и являлся чем-то вроде плаца – на нем проводились военные парады и всякие шествия. За самой резиденцией был большой парк, опять же с фонтанами и всякими увеселительными заведениями. На остальных проспектах высились фешенебельные гостиницы, банки, правительственные учреждения, многоэтажные универмаги, офисы и так далее – ни одного, как я понял, жилого дома.

Мое первое сравнение с Манхеттеном, таким образом, почти полностью оправдывалось в части функциональности строений. Но архитектура была совершенно иная – более модерновая, но не слишком громоздкая. В самом высоком здании – отеле «Red Star» – я насчитал приблизительно 80 этажей. Здание представляло собой, впрочем, правильный восьмиугольник, а не звезду. Лишь позже, поздно вечером, когда я увидел это здание вновь, с вписанной во фронтон огромной восьмиконечной звездой, полыхающей дьявольским красным неоном, я понял, почему его так назвали. И хотя дома были не такими огромными, меня все же удивило, что некоторые из них были даже выше Пирамиды Вождя. Для меня было странно, что гюлистанцы, с их суеверным отношением ко всему, что связано с Вождем и государственной атрибутикой, решились построить в Алиабаде что-то более высокое, чем 152-метровая (до макушки вождя) Пирамида.

Опять же позже, получив возможность посмотреть на Алиабад еще с нескольких верхних точек, я понял, что высотные здания ничуть не умоляют величественность Пирамиды, а даже напротив – заставляют зрителя сосредоточить внимание именно на ней. Во-первых, все небоскребы располагались достаточно далеко от Пирамиды, так что ни один из них не загораживал ее полностью. А во-вторых, этот круг пестрых и таких разнообразных по форме зданий лишь подчеркивал ее совершенные и строгие линии. Не знаю, на что это было похоже в целом. Возможно – на атомный взрыв с четким светящимся эпицентром. А возможно архитектор грезил о раскрывшемся на ярком солнце розовом бутоне. Но что-то символическое во всем этом определенно было.

Так вот, мы шли к центру, возвращаясь из района молов, куда Хариф меня привел, чтобы я знал, где можно по случаю недорого прикупить всякого фирменного и откровенно контрафактного борахла, когда я вдруг увидел одну неприятную и совершенно нетипичную, как мне показалось тогда, для столь респектабельного города сценку.

На аллее, разделявшей проспект, я приметил полицая в белом кителе и кепи и в синих штанах. Перед ним стоял, низко опустив голову, какой-то парнишка в голубой футболке и в бейсболке, а рядом с парнишкой, на зеленом газоне, валялся велосипед. И полицейский этот что-то зло выговаривал мальчугану и при этом… бил по лицу ладонью! Не сильно, нет. Но – бил! И что меня особенно неприятно поразило, это не то, что полицейский его бил, а то, что подросток даже не пытался как-то сопротивляться или просто убежать – а лишь все ниже опускал голову!

– Хариф! – дернул я за руку своего гида, который вроде как ничего не замечал и шел себе своей дорогой, – Хариф, посмотрите! Что это он делает?

– Где? Что? – наигранно встрепенулся он, – А, это? Не обращайте внимания, мистер Ганн. Этот мальчишка, скорее всего, нарушил правила дорожного движения.

– Какое правило? О чем вы говорите? Как можно?! – возмутился я еще больше.

– Да откуда я знаю? Здесь наверняка нельзя переходить дорогу. А этот дурень решил срезать путь. Я думаю, он курьер или развозит пиццу – вот и поторопился на свою голову.

– Но как он смеет его бить?! Пусть оштрафует, заберет в участок, если у вас так строго караются нарушения дорожного движения! Но – бить!.. Это просто возмутительно! Посмел бы этот полицай распускать свои руки у нас, в Швейцарии, мигом вылетел бы с работы. А то и еще хуже – отдали бы под суд!

– Мы не в Швейцарии, мистер Ганн. Возможно, полицейский поступает, на ваш взгляд, не совсем этично, но я считаю пару подзатыльников гораздо более гуманным наказанием для этого шалопая, чем штраф или еще что-то. Ничего с ним не будет. Пойдемте, мистер Ганн, пойдемте! – чуть подтолкнул меня в спину Хариф. – Он нас заметил.

– Да что вы, в самом деле! С какой стати я должен бояться какого-то полицая? – пытался я вырваться.

– Бобби! – почти уже мне в ухо громко шептал Хариф. – Этот полицай – офицер! Вы понимаете? Ему может не понравиться, что кто-то вот так остановился и смотрит на него.

– Да? – продолжал хорохориться я. – И что он мне сделает?!

– Вам – ничего. А мне придется из-за вас объясняться. Вы этого хотите?

Он уже сдвинул меня с места и теперь буквально тащил, взяв крепко под руку. Но я все еще пылал негодованием и поминутно оглядывался.

– Он поцеловал ему руку! – к неудовольствию толстяка я резко остановился и вырвался из его цепких лапищ. – Этот мальчик поцеловал руку, которая его только что хлестала по щеке!

– Это он так его поблагодарил, мистер Ганн. Офицер его отпустил и даже разрешил перейти на другую сторону – разве не видите? У нас так принято. Вам не понять. – Хариф схватил меня с еще пущей решительностью и потащил дальше.

– Принято целовать руки в знак благодарности? – оторопело спросил я, перестав сопротивляться.

– Это всего лишь знак уважения к старшим! – зачастил он. – Это такой местный обычай! Правда, анахронизм в наше время. Но, видно, мальчика воспитывали в семье со старыми традициями. Снимали же у вас раньше джентльмены друг перед другом шляпы при встречах? Вот и это так же!

– Не говорите чепухи! Я все понял: этот несчастный мальчик – «фиолетовый»! – воскликнул я с обвинительным пафосом.

– Ну, «фиолетовый». Ну и что? – согласился Хариф, ослабив хватку.

– А то! Он потому и не посмел пресечь безобразную выходку офицера! К какому классу относятся у вас офицеры полиции, не подскажете?

– К разным, мистер Ганн. Этот, возможно, «голубой», а может даже и «зеленый».

– А вы ведь тоже «зеленый»! – попытался я пристыдить своего гида. – Что ж вы испугались подойти и вступиться за юношу? Или избиение граждан полицейскими у вас считается законным?!

– Не говорите глупости, мистер Ганн! – не выдержал атаки Хариф. – Нет у нас таких законов! Но этот офицер – при исполнении! Как я мог к нему подойти? Какое я имею право вмешиваться в работу правоохранительных органов?!

– Это черт знает что! Вы просто трус, Хариф! – бросил я в лицо толстяку и пошел прочь.

Он плелся в трех шагах позади почти целый квартал – пока я не встал на транспортер эскалатора, ведущий в подземный переход. Здесь он пристроился за спиной и сказал:

– На той стороне есть как раз хорошее кафе. Я тоже что-то проголодался.