Читать книгу Хулистан - Мирза Таги - Страница 27

– Ты должен меня понять! – твердит она отчаянно. – Мы с тобой нормальные люди. А эти…

Она нервно ходит по веранде – в одной руке бокал, в другой – дымящаяся сигарета.

– Иногда мне кажется, что я живу среди насекомых, в какой-то подземной дыре. Они – как муравьи! Нормальный человек не позволит с собой такое вытворять.

Я сижу в кресле и смотрю на ее босые ноги, звонко шлепающие по лакированным доскам. У нее короткие и широкие ступни. И пальцы рук тоже – толстые и короткие. Не очень-то это и красиво. И вообще, если присмотреться к ее фигурке беспристрастными глазами эстета, вряд ли ее можно назвать изящной. Сейчас-то она еще ничего, но лет через пять-шесть наверняка превратиться в обычную жопастую бабенку с оплывшей талией и обвислыми титьками. Если к тому времени не загнется от спиртного.

– Как ты сюда попала?

Дэля останавливается, бокал резко рисует в воздухе некий иероглиф возмущенного недоумения и при этом из него выплескиваются золотистыми искрами капли шампанского.

– Как попала? – переспрашивает она. – Как муха в дерьмо!

Она допивает и размашисто зашвыривает бокал в ближайший куст. Садится на ступеньки крыльца – руки безвольно висят меж раздвинутых коленок.

– Я ведь тоже была когда-то веселой наивной девчонкой. Ну, был у меня дружок, само-собой. Красивый парень, стройный и кудрявый как Аполлон. Он снял для меня квартиру, катал на шикарной тачке. Мы даже съездили с ним на Кофру, где у них имелась небольшая вилла… А потом его подстрелили. И оказалось, что его папаша не торговец недвижимостью, а крупный наркодиллер. И сам Кирос был в деле… Меня, конечно, сразу взяли в оборот. Но ничего не смогли пришить, кроме хранения: нашли при обыске немного порошка. Впаяли год условно и огромный штраф. Таких денег у меня не было, вот и пришлось отрабатывать на ткацкой фабрике. Хорошо, удалось продать кое-какие безделушки, чтобы снять скромный уголок.

– А родители?

– Мать и брат. Я с ними порвала еще раньше. Да и чем они могли мне помочь? Даже когда отец был еще жив, мы жили очень бедно. А ты, наверное, из богатеньких?

– Да. Но после смерти отца мне ничего не досталось. Немного помогла сестра.

– А мне вот некому было помочь.

– Я пыталась найти работу, – продолжила она, что-то про себя обдумав. – Но куда податься восемнадцатилетней девушке, которая даже школу не закончила? Разве только в продавщицы. Работаешь по двенадцать часов, через день, все время на ногах, улыбаешься всем подряд, терпишь хамство и капризы – и за все это тебе платят какие-то крохи, которых едва хватает на оплату квартиры, еду в забегаловках и самые дешевые тряпки на распродажах. А ведь ты молода, красива, на тебя облизывается каждый второй козел в штанах, когда идешь по улице, и готов выложить твою недельную зарплату, если согласишься подставить зад или хотя бы отсосать на заднем сидении…

В то время я просто ненавидела мужчин. Всех подряд. А потом сошлась с Полидоросом – хозяином дома, где снимала каморку. Я задолжала ему за три месяца. Нет, он не стал по-хамски требовать расплатиться натурой. Он предложил мне другую квартиру – большую и прилично обставленную. В другом его доме, для жильцов посолиднее. У него было несколько доходных домов. И с десяток мясных лавок по всему городу. Мясник…

Я была для него свежим мясцом. Он приходил дважды в неделю. Просил раздеться и станцевать что-нибудь. Я не умела танцевать. Стеснялась и, наверное, это выходило нелепо и смешно. Но он не смеялся. Сидел в кресле, выставив свой необъятный живот, и беззвучно хлопал в ладоши. Пил вино и мне подливал, заставлял пить, пока я не вырубалась. Только после этого он стягивал штаны и наваливался на меня…

Утром я почти ничего не помнила, обнаружив себя голой на ковре, всю в синяках.

А однажды утром я увидела на столе стопку денег мелкими купюрами -1000 евро – и записку. Раньше он мне никогда не давал больше сотни. Еду и все необходимое покупал сам. А тут целая тысяча…

– А что было в записке?

– Освобождение, – сказала она, глядя мне в глаза и облегченно улыбаясь. – Он просил меня съехать в течение недели, поскольку нашелся выгодный жилец на квартиру. Очень вежливо составленная записочка, с извинениями и самыми лучшими пожеланиями. Здорово, правда?

Я съехала в тот же день. Сняла номер в дешевом отеле. Проспала двое суток. Просыпалась, становилась под горячий душ и снова ложилась спать. Ничего не ела. Только воду пила из-под крана.

Первое, что я сделала – купила красивое платье. Далеко идти не пришлось – магазинчик был в том же квартале, наискосок от отеля. Еще я купила новую сумочку, симпатичные туфли на высоченных шпильках и красную помаду. Вернулась, переоделась, накрасилась – и пошла гулять по городу. Словно я в нем не родилась и не прожила все свои восемнадцать лет. Словно я была не я, а какая-то другая девушка – из другой страны или даже с другой планеты. Вкусно поела в ресторанчике. Потом купила мороженое. Потом баночку колы. Потом пила кофе с пирожными за столиком открытого кафе, курила с наслаждением и грызла жаренные тыквенные семечки…

Я была в тот день какой-то ненасытной – все время что-то хотелось есть и пить.

А вечером пошла в бар. И мне было очень весело. За мной многие ухаживали, угощали коктейлями, приглашали танцевать, а ушла я с одним высоким блондином. Его звали Марек, и он оказался поляком. Студент, будущий врач, приехал в Афины на каникулы. Утром он стыдливо сунул мне две сотни, сказав, что это практически все его последние деньги, потому что вечером он уезжает в Варшаву. Жалел, что мы не встретились раньше….

С этих двух сотен все и началось. У мальчика оказалась легкая рука.

Дэля медленно выпрямилась, отвела взгляд и застыла как фарфоровая статуэтка. Только сжатые губы играли тонкой печальной улыбкой.

– Ты давно в Гюлистане? – спросил я, чувствуя себя неуютно от ее молчания. – Почему ты не уедешь? Тебе ведь здесь плохо?

– Куда? – не сразу отозвалась она. – Куда я уеду? Меня ищут. Как только я появлюсь там, меня схватят и посадят за решетку.

– Но что ты сделала?

– Убила человека.

– Любовника?

– Нет, – презрительно скривила губы девушка. – Его жену. Тупую, некрасивую и жестокую суку. И я не о чем не жалею, если хочешь знать. Хотя мне все пришлось бросить и податься в бега с одним чемоданчиком и жалкой суммой денег, что я успела обналичить. Но что деньги, квартира, тряпки и безделушки? Все это можно снова вернуть. А вот чего не вернешь ни за какие деньги, так это саму себя, если тебе пришлось однажды от себя отказаться. Не вернешь родных, старых друзей, любимого города, хотя ты и была в нем всего лишь удачливой проституткой. Ты уже не имеешь права ни на что, чем раньше владела только благодаря своему имени. Даже на свою внешность ты не имеешь права – и приходится перекрашиваться или носить парики, ходить в очках, носить какие-то необъятные балахоны, чтобы скрывать стройную фигуру…

Ты когда-нибудь жил под чужим именем?

– Нет. Но я жил в коммуне.

– Ты был наркоманом? Плотно сидел? Нет, коммуна – это не совсем то. Хотя, я бы не смогла жить в коммуне. Это уже какое-то свинство, когда полностью теряешь индивидуальность и последние надежды. Оставаться собой и при этом бежать от себя – гораздо страшнее. Прятаться, изворачиваться, все время лгать окружающим и сочинять истории. И – никому нельзя верить! Если б ты знал, сколько мне пришлось пережить за два года, пока я скиталась!

– А за что ты ее убила? Ну, ту женщину, – спросил я осторожно.

– Это была месть, – нахмурилась Дэля. – Я не очень-то соображала, что делала. До сих пор не могу поверить, что у меня все получилось. Сунула «беретту» в сумочку, поймала такси… Она сама открыла дверь. Странно. Ведь в их доме было полно прислуги…

Я разрядила в нее все обойму. В упор. Она отлетела метров на пять к стене, а я все еще стреляла.

– Любовь? – предположил я.

– Какая любовь! – возмутилась Дэля. – Я просто трахалась с ее мужем. У него было полно баб и без меня. Но эта стерва почему-то решила оторваться на мне. Подослала кого-то. А меня как раз не было в ту ночь дома. Но, к несчастью, остановилась одна подруга. Даже просто – знакомая. Мы с ней познакомилась на Ибице и как-то сразу сошлись. Она всего лишь приехала на пару дней посмотреть город. Если б ты видел, что с ней сделали!.. Когда я осознала, что это должны были сделать со мной!..

Нет, я не жалею. Повторись все, я бы снова ее пристрелила. Только не так быстро и не так глупо.

– Но почему – Гюлистан? – спросил я.

– Мне посоветовали. Сказали, что здесь можно спокойно отсидеться. Что можно за деньги сделать хорошие документы. Вот я и сижу – как мышь в мышеловке. А год назад приняла гражданство, – нервно улыбнулась Дэля.

– Представляешь? Я теперь гюлистанка!

«Голубая»! Разве это не здорово?

Сотрясаясь всем телом от беззвучного смеха, Дэля поспешно плеснула в бокал и начала судорожно глотать вино, словно захлебываясь. А я пристально наблюдал, как две алые струйки медленно стекают вдоль ее остренького подбородка, соединяются на тонкой шее и заливают обнаженную грудь.