Читать книгу Наш мир погрузился во мрак - My.Self. Harmony. - Страница 14

Комната Амадэи казалась Винни крепостью: здесь никто бы его не достал и не попытался ударить. В отличие от «морской» гостевой, эта спальня больше походила на обжитое помещение из-за своих тёплых оттенков: бордовые стены с лёгким золотым орнаментом, паркет цвета тёмного ореха, мебель и постельное бельё под стать. А бесконечные безделушки, свисавшие с потолка и украшавшие полки и книжные шкафы, создавали ощущение комфорта: японские ветряные колокольчики всех цветов и размеров, лески с ракушками, цветными стёклышками, деревянными фигурками, кисточками для штор; чайные сервизы, интересные игрушки, вроде крылатой коровы, самолётиков, бабочек. Абажуры люстры, торшера и прикроватных светильников – витражные, так что вся комната выглядела сказочной. Над кроватями висели ловцы снов с такими же цветастыми красивыми побрякушками, вроде бусин, ракушек и перьев. Деревянную сетку на изголовье и изножье украшали разноцветные шнурки, делая мебель веселее и интереснее.

Кровати стояли в такой же нише, как и в гостевой. Сбоку – зона отдыха с двумя креслами и круглым столиком – всё украшено блестящими обёртками от конфет. В самом углу, скрытые балдахином, – письменный стол и табурет. Старый шкаф на резных ножках стилизовали – покрасили под цвет стен, вырезали на дверях окошки, вставили матовые витражи. В другой стороне помещения – дверь в ванную. Везде пахло лавандовым маслом, достаточно успокаивающе и приятно.

Сама хозяйка комнаты тоже походила на сказочное существо. Ненамного выше Винни, даже почти одного роста; худенькая, с красивой талией, превращавшей миниатюрную фигурку в песочные часы. Подобающая грудь – не сильно выпирающая, но и не плоская. Ягодицы крепкие, как орешки. Худые ноги и руки, так что удивляло, что она вообще могла держать оружие. Бледная кожа на плечах и бёдрах покрыта двухцветными татуировками, похожими на рунические вязи и орнаменты. Её волосы доходили до рёберной дуги, верхняя часть – фиолетовая, как у хрустальных драконов, нижняя – аквамариновая; расходились мягкими естественными волнами. Миловидное узкое личико, правильный носик, обыкновенные светло-розовые губы, глаза словно кошачьи, с узкими зрачками, такого же цвета, как и волосы, в окружении ресниц, больше похожих на подводку; тонкие брови, плавно переходившие от фиолетового на внутренних уголках до аквамаринового на внешних. Уши проколоты по два раза – в нижней дырке – колечки, в верхних – цветные гвоздики. На щиколотке – янтарный браслет. Единственное, что в ней было странно, – ногти и кончики пальцев а-ля хамелеон – такого же оттенка, как и её волосы. Одета она вполне просто – светло-бирюзовая майка с рукавами вокруг плеч, так что открывались хрупкие ключицы, и короткая юбка-пачка из сетчатого материала.

Винни осматривался с чувством благоговения. Здесь столько цвета и уюта… Не как дома, совсем не как дома. Даже дышится свободнее. Если бы не жгучая боль в колене, он, наверное, крутанулся бы на одной ноге, смеясь, что вырвался из мрачной обстановки Оийенбурга и заброшенных квартир.

Девушка осторожно подвела мальчика к зеркалу, украшенному перламутровыми цветными пуговицами, в зоне отдыха.

– Посмотри в зеркало и скажи, что ты видишь? – мягко произнесла Дэя.

Уставший и раненый, Винсент даже не опешил от вопроса. Он задумчиво посмотрел на своё отражение и опустил глаза, тихо вздыхая.

– Себя, как и всегда. Идиота. Маленького депрессивного идиота. Местами урода с непонятными глазами, из-за которых меня принимают за слепого и сторонятся. Теперь ещё и с порезом на ноге. – он осторожно повернул коленку, рассматривая бинт.

– А знаешь, что вижу я?

– Что? – он немного оживился.

– Очень милого умного мальчика, настоящего воина и бунтаря. При этом поразительно скромного. – её ладони аккуратно легли на плечи Киры и мягко их сжали. – На твоём месте я бы напала на всех-всех-всех и зарядила бы как следует молнией. – она улыбнулась и опустила руки, проведя пальцами по предплечьям мальчика.

Однако Винсент не оценил шутку. Он отошёл от зеркала и приземлился в самый уголок комнаты, съёживаясь на полу в комочек и сжимая голову руками. Амадэя обеспокоенно посмотрела на него и подошла поближе.

– Честно, я не самый отвратительный человек. Не скажу, что хороший, но я очень не люблю обижать других. Так… выходит. – он хватал воздух губами. – Они боятся меня. Я ничего не могу с этим поделать. Мне самому страшно. Поэтому и отталкиваю их от себя… этим. – он отнял руки от лица. – И все думают, что я отвратительный. Д-даже Фрэнк, хоть и не признаёт. И если ты тоже так думаешь… Я тебя совсем не виню.

– Винни, посмотри на меня? – девушка села перед ним на колени и нежно взяла его лицо в ладони, утирая набежавшие слёзы большими пальцами. – Всё хорошо. Ребята не обиделись. Они уже привыкли к подобному. Ты вовсе не отвратительный. Ты хороший маленький дракончик. Трудновато это признать и понять после стольких лет внушения, что ты странный человек, а не обычный ребёнок.

Кира сдался и начал тихо плакать, услышав эти слова и почувствовав, как Амадэя легонько обняла его.

– Я так устал скрывать свои чувства, устал грубить, устал от обзывательств и унижений. Это больнее, чем удар Калеба. – всхлипнул он, пытаясь вытереть ручейки слёз кулачком.

Дэя обняла его ещё крепче и прижала к себе, поглаживая по голове.

– Ш-ш-ш… Теперь ты дома, в безопасности, моё бедное солнышко. Всё будет хорошо. Тебя больше никто не обидит. Попытаются – получат от меня. И ты теперь можешь быть таким, каким хочешь.

Чтобы успокоить мальчика, девушка решила спеть одну песенку, пришедшую ей на ум при виде юного келираи.

О милое дитя,

Как же я рада наконец-то познакомиться,

Добро пожаловать домой,

Ты в целости и сохранности,

Где тебя больше никто никогда не достанет,

И не будешь одинок.

Мы будем жить

Все вместе,

Теперь чувствуй себя, как дома,

Выпей молока, оно прекрасно,

Я буду рядом с тобой,

Я лишь хочу увидеть твою улыбку,

Ты такой необычный ребёнок.

Совсем не нужно плакать.

Просто пообещай мне…

О милое дитя,

Как же я рада наконец-то познакомиться,

Добро пожаловать домой,

Ты в целости и сохранности,

Где тебя больше никто никогда не достанет,

И не будешь одинок.

Я лишь хочу достучаться до тебя,

Могу научить куче разных вещей,

Прошу тебя, не плачь,

Не бойся, просто расскажи мне

Всё, что захочешь,

Ты поверишь мне?

Просто пообещай мне,

Что больше никогда не уйдёшь,

Пойми,

Эти ребята не желали тебе зла…

О милое дитя,

Как же я рада наконец-то познакомиться,

Добро пожаловать домой,

Ты в целости и сохранности,

Где тебя больше никто никогда не достанет,

И не будешь одинок.

Ты выглядишь,

Как кое-кто,

О ком я заботилась,

Но теперь он далеко.

Жизнь, полная ненависти,

Начала бы тебя прельщать,

И я так рада, что ты теперь с нами,

Прошу, пообещай мне…12

Возможно, в этой девушке было нечто необыкновенное и успокоительное, или же это заключалось в её мелодичном голосе, но вскоре Винсент смог успокоиться и теперь лишь утирал подсыхающие дорожки с щёк.

– Т-то есть… Я больше могу не скрываться? – в его голосе прозвучал проблеск надежды. – Не надевать повязку и шапку?

– Зачем тебе их носить? – Амадэя убрала несколько взъерошенных прядей с лица мальчика и заткнула их за ухо, улыбнувшись, когда обнажился его перламутровый глаз. – На тебя любо-дорого смотреть.

– П-правда? – Винни смутился. – Это… Это так мило. Мне никто такого не говорил. С-спасибо, Дэя. – под конец его голос стал совсем тихим и мягким.

Девушка выпустила его из объятий и помогла подняться. Мальчишка вскрикнул от боли в ноге, словно под кожей застряло стекло и резало плоть, и поёжился.

– Ой-ёй, нехороший Калеб перестарался. – вздохнула Дэя. – Ничего, приведём тебя в порядок и обработаем рану. Пожалуй, налью ванну. Пока посиди здесь.

Она помогла ему опуститься в мягкое кресло и быстро пошла в ванную. Даже эта комната отличалась причудливостью: вместо плитки на стенах был узор, похожий на большие рыбьи чешуйки. Без света они казались чёрными, но стоило включиться светильникам, как комната наполнялась радужным свечением, даже от обычного кафельного чёрного пола. Девушка повернула трубу с рупором к себе и крикнула:

– Арсеник, ванну, пожалуйста!

С другого конца послышалось кряхтение, а затем ответ писклявым голоском:

– Я бы с радостью, только топливо почти всё выгорело.

– Сейчас исправим.

Амадэя пробежала через всю комнату к входной двери и приоткрыла её.

– Ребят, подкиньте кто-нибудь Арсенику топлива, а то он прогореть успел!

Затем она закрыла комнату.

– Кто такой Арсеник? – удивлённо спросил Винни.

– Наш огненный демон. Он сердце Аркенома: приводит его в действие, обогревает комнаты и кипятит воду.

Из ванной послышалось шипение, а затем – звук текущей воды.

– Ну вот, ванна наливается. Пойдём-пойдём.

Подняв мальчика на ноги, девушка помогла ему доковылять до другой комнаты. Пока он раздевался, она отвернулась, чтобы не смущать его. Затем Винсент присел на край ванны, сделанной из прозрачного кристалла, и аккуратно опустился в воду, снова немного ёжась.

– Эй, расслабься. – улыбнулась повернувшаяся к нему лицом Дэя.

– Я просто боюсь за коленку.

Амадэя усмехнулась, нагнулась к кровоточащей ране и плюнула на неё. Кровь перестала течь, и на поверхности появилась кристальная корочка.

– Временные меры. – она хихикнула, увидев его лицо, полное недоумения. – Теперь можешь расслабиться.

Винни медленно кивнул (потому что зрелище «временной меры» крайне непривычно) и откинулся на резиновую подушечку с гелевыми шариками внутри, лежавшую на бортике прямо под головой. И здесь Арсеник решил побаловаться и запустил пузыри через рупор. Кира зачарованно смотрел на них и протянул к одному из них руку. Переливающийся шарик задержался на ногте и лопнул. Мальчик улыбнулся и принялся ловить пузыри пальцами, тихонько смеясь, когда они лопались. Девушка с удивлением смотрела на трубу, но мысленно благодарила демона за заботу. Собрав разные бутылочки, губки, мочалки, щётки, пемзы и маникюрные ножницы, Амадэя вернулась к своему воспитаннику. На плечах мальчишки было видно разницу между грязной и отмывшейся кожей. Старший келираи смочила губку в ванне и налила на неё гель с запахом клубники, затем беря руку младшего и отскребая грязь.

– Ах ты маленький трубочист… – она покачала головой, снова окуная губку в воду. – Сколько же дней ты не мылся?

– В Оийенбурге вода грязная. Роса на траве и то чище. Так что мойся – не мойся, а толку никакого. – он пожал плечами.

– Ничего, сейчас будешь чистым и очень красивым. У нас талая вода, пропущенная через фильтры. Её и пить можно.

Так медленно и верно девушка оттирала руки и ноги мальчика, приводила в порядок обломанные и обгрызенные ногти. Стоило губке коснуться ладоней и пяток, как он начинал смеяться, как маленький ребёнок. Но когда Дэя дошла до лопаток и собрала волосы Винни одной рукой, он довольно заурчал. Драконы, как и коты, мурлыкали от наслаждения или боли, но намного тише. Кира чуть встрепенулся, почувствовав вибрацию в глотке, и поднёс руку к шее.

– Что это?

– Означает, что тебе приятно. Мы все урчим. Когда мы ещё были маленькими… по большей степени, то мы часто сидели в холле, обняв друг друга, и урчали, чтобы успокоиться. Особенно детям помогало пережить разлуку с родителями. – девушка грустно улыбнулась. – Ты… никогда…?

– Н-нет.

– Помогает избавиться от плохих мыслей. Не бойся. Никто над этим не смеётся. Ты бы видел близнецов в такие моменты. – она засмеялась.

– Близнецов?

– Дастин и Джаспер. Они же Мандрэйк и Найтшэйд. Ты, наверное, уже встретился с ними.

– Т-только с Найтшэйдом. Он вёл нас сюда.

– Обычно они ходят вдвоём. Странная парочка. Познакомишься поближе – поймёшь.

Дэя снова принялась тереть спину Винни. Мальчик не мог заглушать довольное урчание. Оно приятно щекотало глотку и доходило до самого сердца. Он немного наклонил голову вперёд, подставляя заднюю часть шеи под губку. Урчание усилилось. На щеках выступил румянец смущения. Девушка тихо засмеялась.

– Так мило видеть, как ты стесняешься.

– П-прости, очень громко выходит… – пробормотал мальчишка.

– Ну и что? Главное, приятно и ты себя хорошо чувствуешь.

Старший келираи коснулась живота младшего, и снова послышался его смех. Амадэя еле смогла его отмыть, потому что Винни пытался закрыться от щекотки. Закончив с мытьём тела, Дэя вытащила пробку, а потом рассмотрела волосы Винни.

– Ты сам себя стриг?

– Нет. Фрэнк. У него руки дрожат после пыток. Правда, от него трудно отбиться. И у нас жутко тупые ножницы.