Читать книгу Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том третий - Нелли Шульман - Страница 11

Над мутным плексигласом витрины висел красный вымпел с золотой бахромой:

– Мехнат давульчиши, – вышитые буквы под серпом и молотом потускнели, – яшасин Коммунистик партия, – Виллем не знал узбекского языка, но сомнений у него не было:

– Да здравствует КПСС или что-то похожее, – узбечка в цветастом платье щелкала старомодными счетами, – то же самое написано на стеле при въезде в город.

Стелу они миновали третьего дня, появившись в Муйнаке на запыленном грузовике. Кузов, где уселись Виллем с Иосифом, заставили картонными коробками. Парнишка, подхвативший их на шоссе за окраиной Чарджоу, грыз отдающую лимоном дешевую вафлю:

– Ешьте от пуза, – он наделил пассажиров щедрой пригоршней из открытой коробки, – это некондиционный товар, на кондитерской фабрике нам всегда дают в дорогу что-нибудь пожевать, – туркмен хорошо говорил по-русски:

– Я отслужил срочную в Сибири, – объяснил парень, – прыгайте в кузов, ребята, домчу вас до Муйнака с ветерком, – Виллем и майор Кардозо провели в дороге восемь часов, потягивая чай из фляги, обсуждая будущую операцию на острове Возрождения:

– Мы говорим так, словно все на мази, – заметил майор Кардозо, – но неизвестно, кто первым прочтет нашу телеграмму, – телеграмму они отправили из пустынного почтового отделения в пригороде Чарджоу, – может быть, милиция первой оказалась в Аральске, – Виллем буркнул:

– Виктор не выдаст Питера, он человек чести, – Иосиф сплюнул за борт грузовика:

– Ненавижу мяту, – за плевком последовала недоеденная вафля, – а что касается чести, то Виктор будет молчать, но милиция уцепится за его временную прописку. Они обязаны проверить его адреса и его явка с повинной никого не остановит. Ваша или наша полиция поступила бы точно так же, – Виллем присвистнул:

– Они держат дома, под половицами, золото и валюту, – Иосиф мрачно сказал:

– Что, согласно уголовному кодексу СССР, тянет на расстрел. Наш маленький вояж, – он указал на запыленное шоссе, – тоже. Перед полетом я ознакомился с законами, надо знать, что нас ждет, – Виллем постучал по рассохшемуся борту грузовика:

– Типун тебе на язык. Выбравшись отсюда, мы известим французов о месье Марселе, – возвращался мыслями к семье Механика, – но Виктор советский гражданин, президент Помпиду ему не поможет, – майор Кардозо вздохнул:

– Вряд ли президент поможет и месье Марселю. Благо государства выше судьбы одного его гражданина, – Виллем заковыристо выматерился:

– Больше мы об этом не разговаривали, – продавщица приняла смятые рубли, – глаза бы мои не смотрели на вафли, – барон забрал бумажный пакет, – но надо купить припасы в дорогу, – вторая группа добралась до Муйнака на порожнем грузовике.

Они встретились на унылой площади городка, у белого гипса статуи Ленина. Ветер с Арала носил по утоптанной земле окурки и труху. Вдалеке блестела полоска моря, в горячем мареве виднелись силуэты почтовых кранов. Отсчитывая сдачу, продавщица зевнула:

– Вы вербоваться приехали, мужчина, – она тоже хорошо говорила по-русски, – на рыбозавод?

Объявление о приеме на работу висело на единственном в городе щите с наклеенной на него пожелтевшей «Правдой» трехнедельной давности. Виллем забрал сдачу:

– Именно туда, – обитая дерматином дверь заскрипела, он вдохнул запах соли. На улице было немного прохладней:

– Потому что здесь ветер, – Виллем пошел к центру, – а в магазине нет даже вентилятора, – он помнил местную жару с детских лет:

– В Африке влажно, – песок заскрипел на зубах, – а здесь дышится легче, пусть и в сорок градусов, – прошлую ночь они провели в дешевой комнатушке саманного домика рядом с городским автовокзалом. Поезда в Муйнак не ходили:

– Только автобусы и паромы, – Виллем взглянул на свои советские часы, – и частный, как говорится, транспорт, – Питер должен был появится в городе именно таким образом:

– В порт он не сунется, это опасно, – барон прибавил шагу, – он постарается найти тихое место для швартовки, – в телеграмме они упомянули, что ожидают братишку рядом с памятником Ленину. Они сменялись каждые два часа:

– Сейчас на посту дядя Эмиль, – Виллем увидел поседевшую голову Монаха, – потом я, а за мной появится Джо…

Кто-то сидел на скамейке рядом с Гольдбергом. Виллем украдкой перекрестился:

– Слава Богу, – он вытер пот со лба, – Питер здесь.

Черные силуэты портовых кранов перечеркивали багрянец закатного неба. Заходящее солнце освещало пустынный дворик саманного домика. Разлегшийся у беленой стены Гудини мирно похрапывал. По улице протарахтел мотоцикл, зазвенел колокольчик верблюда. У соседей блеяли овцы, ветер раскачивал на веревке выстиранные рубашки. Старуха, хозяйка комнаты с разбросанными по полу кошмами, плохо говорила по-русски:

– Виллем ей все объяснил на пальцах, – Питер сидел на ступеньках черного хода, – сказал, чтобы она не волновалась, что мы позаботимся о хозяйстве, – Маленький Джон весь день проторчал на берегу с Иосифом, занимаяясь катером:

– Посудина в хорошем состоянии, – сказал граф Хантингтон, – учитывая, что она примерно наша ровесница, но нам предстоит проделать сто пятьдесят километров до острова Возрождения, – подробную карту моря Маленький Джон достал в Аральске.

Рядом с гражданским, как они выражались, городом, находилась закрытая военная часть:

– Куда нам хода не было, – сказал Питер дяде Эмилю, – но солдат отпускали на танцы в городской дом культуры. Маленький Джон кого угодно разговорит, несмотря на заикание, – кузен заикался больше, как он утверждал, по привычке. Граф Хантингтон щедрой рукой плеснул в чай верблюжьего молока:

– На юге предпочитают зеленый, – заметил он, – а здесь черный, как в Англии, – Виллем фыркнул:

– Как в Англии. Здесь продают прессованную труху, я с детских лет помню эту солому. Только молоко ее и спасает, – Маленький Джон усмехнулся:

– В Аральске мы вели скромный образ жизни и не совались к спекулянтам, которых в городке и нет. За бутылкой водки у парней из закрытой части развязывался язык, а оттуда недалеко и до военной карты, – гидрографическую карту составили со всем возможным тщанием. Иосиф заглянул через плечо кузена:

– Ого, спутники такого не фотографировали, – тетя Марта привезла в Бельгию снимки с американских спутников-шпионов, – значит, на острове есть бухты, – Маленький Джон кивнул:

– Ребята из моей артели о них упоминали. Но патрульные катера не пускают туда рыбаков даже в шторм, – он обвел остров карандашом:

– Охранный периметр примерно десять километров, – кузен помолчал, – надо подобраться к острову как можно ближе, – судя по рассказам солдат, на острове имелась закрытая зона:

– Куда их не пускают вообще, – Маленький Джон упер карандаш в карту, – аэропорт и Кантубек, – так называли военную базу, – находятся на юге, а северная часть острова засекречена. Именно там в госпитале лежала Фаина Яковлевна, – ребецин Бергер рассказала Маленькому Джону о пристанище нечестивых, как называла женщина госпиталь:

– О профессоре Кардозо она тоже упоминала, – Джон покосился на Иосифа, – судя по описанию, это был именно он, – майор Кардозо мрачно сказал:

– Не стесняйся. На острове всем заправляет мамзер, – Иосиф боролся с мерзким привкусом мяты во рту, – я уверен, что он утащил туда Маргариту. Он словно паук в логове, но мы его выкурим наружу, – Маленький Джон добавил:

– Я слышал от ребят из артели, что на острове есть камышовые заросли. Фаина Яковлевна нашла в них брошенную лодку. Думаю, моторку можно оставить там, а в остальном, – кузен помолчал, – придется надеяться на удачу, – Виллем подбросил на ладони Макаров: «И на наше оружие».

Над двором заклекотали чайки, Гудини сонно помахал хвостом:

– Отдыхай, милый, – ласково сказал Питер, – завтра мы опять отправимся в море, – Питер не собирался расставаться с псом. Гольдберг предложил ему остаться с собакой в Муйнаке. Питер довольно холодно сказал:

– Дядя Эмиль, на острове может быть Марта. Я не позволю себе бросить жену на произвол судьбы, – он невольно коснулся крестиков, – нечего это больше обсуждать. У вас есть запасной пистолет, а стреляю я не хуже других, – он старался не думать об аресте месье Марселя:

– Я поступил бы как Витька, – пришло в голову Питеру, – если бы маму, Волка или Марту арестовали. Но теперь у нас в домике побывала милиция, его могут не пощадить, – за чаем Питер вздохнул:

– Вряд ли они поинтересуются помидорами, – банку с полукилограммом ювелирки Питер с Витей зарыли именно там, – но половицы они вскроют, а под ними лежит примерно сто тысяч долларов, – в комнатке с низким потолком повисло тяжелое молчание:

– Это означает расстрел, – Питер яростно вкрутил окурок в ржавую консервную банку, – будь проклята эта страна. Мне надо вырвать отсюда Марту и Максима, – судьба брата оставалась неизвестной, – и я больше никогда сюда не вернусь, – они провели тихий день за хозяйственными заботами. Майор Кардозо принес с берега ведро рыбы:

– Джо пожарил нам немного в дорогу, – на коленях Питера лежал свернутый тетрадный листок, – остальное он приготовил для бабки, сварил ей плов, сделал лапшу, постирал наши рубашки, – граф Дате разговаривал только шепотом:

– Так принято, – хмуро сказал он Питеру, – я рубашки имею в виду. Перед важным боем самурай всегда переодевался в чистое, – со здешней жарой стирка высыхала почти мгновенно:

– Но понятно, что скоро осень, – солнце закатывалось за шиферные крыши домиков, – я даже накинул пиджак, – Виллем с Гольдбергом побелили бабке давно, по ее словам, стоящую ободранной комнату. Муж хозяйки погиб на войне, а едиственный сын жил в столице Каракалпакии, в Нукусе:

– Он присылает деньги, – смущенно пробормотала пожилая женщина, – но немного, у него семья и дети, – Виллем добродушно сказал:

– Положите еще кошмы и у вас появится вторая комната под сдачу. На вашем рыбозаводе народа много, а общежития, наверняка, на всех не хватает, – сам Питер возился с огородом:

– Как в Мейденхеде, – он, наконец, развернул письмо, – мама рассказывала, что я малышом любил там играть. У меня была своя лейка и грабельки, – почерк матери совсем не изменился:

– Она все написала по-русски, из соображений безопасности, – Питер всхлипнул, – мама пять лет меня не видела…, – он прочел первые строки:

– Милый мой сыночек, дорогой Петенька, – слезы закапали на бумагу, Питер потер лицо. Мокрый нос ткнулся ему в щеку, он обнял Гудини:

– Ничего, милый, – Питер заплакал, – скоро все закончится, обещаю.