Читать книгу Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том восьмой - Нелли Шульман - Страница 4

Пограничники ГДР пока не включили прожекторы над повисшим в пустоте мостом. В прозрачном майском небе слабо мерцали первые звезды. Над речушкой Панке толклась мошкара. Гроздья сирени вырывались из-за кованой ограды узкой набережной. Соцветия падали на выложенную булыжником узкую дорожку, плыли по темной воде.

У Гезундбруннена речушка уходила под землю, но в здешнем глухом месте она выглядела совсем деревенской. В заводи покачивались кувшинки. Напротив возвышались старинные стены красного кирпича. Водяная мельница, выстроенная в прошлом веке, исправно работала. Струи ручья журчали по обросшему водорослями деревянному колесу.

– До войны здесь пахло свежим хлебом, – Генрих держал руку жены, – при мельнице работала булочная, а сейчас там хотят устроить музей.

На скамейке лежала фляга с кофе и завернутая в газету провизия. Бутерброды они приготовили сами. Хозяйка кафетерия напротив квартирки отрезала им по куску морковного торта.

– Посидите у речки, – улыбнулась пожилая женщина, – вечер сегодня славный, – слышались удары по мячу, мальчишки что-то кричали.

– Девочки играют в классики, – по дороге к Панке они миновали стайку малышек, – у нас тоже может появиться мальчик или девочка, – звонок из Флоренции раздался в квартире пару часов назад.

– Хорошо, что мы оба оказались дома, – Мария погладила ладонь Генриха, – он работал над книгой, а я готовилась к экзаменам, – женщина рассеянно прочла заголовок в газете:

– На следующей неделе Британия проводит референдум по вопросу выхода страны из ЕЭС, – рука Генриха отозвалась на ее пожатие. Мария заметила, что он тоже смотрит на заголовок.

– Может быть, поговорить с мамой и Волком, – пробормотал муж, – это серьезный шаг, – женщина положила ему голову на плечо.

– Да, милый. Но нам идет четвертый десяток, – Мария отчего-то остро почувствовала свой возраст, – мы можем принять решение сами, – кузина Лаура расплакалась.

– Это была случайная связь, – горестно призналась женщина, – с женатым человеком. Я совершила ошибку, но я не пойду на страшный грех, я не лишу жизни невинную душу, – Мария ахнула:

– Нет, милая. Но ты хорошая мать, ты справишься и с двумя детьми, – Лаура высморкалась:

– Дело не в этом. В университете считают, что я разведена. Мы в католической стране, я преподаю теологию. Меня уволят и я с Паоло и малышом останусь на улице, – Генрих отозвался:

– Поедешь в Хэмпстед. У тебя есть семья, милая, они будут рады помочь, – кузина тяжело вздохнула:

– Я знаю, – ее голос задрожал, – но я лишу себя шанса на работу. В академический мир сложно пробиться и бездетным, не говоря о матерях-одиночках, – она помолчала, – я понимаю, что тебе, священнику, мои желания кажутся суетными, – Генрих покачал головой: «Совсем нет».

Они с Марией оба держали трубку.

– Нет, Лаура, – он ощутил старую вину, – ребенок должен быть желанным, но мы не хотим лишать тебя счастья материнства, – губы жены задрожали. Поднявшись, Мария отошла к окну. Летний ветер шевелил вышитые занавески. Дымок ее сигареты вырывался в форточку.

– Она редко курит, – понял Генрих, – и не делает этого прилюдно. Я вижу, как ей плохо, – в прошлом году Марии предложили операцию.

– Нет смысла подвергать здоровье дальнейшему риску, – заявил им врач, – вам идет четвертый десяток, у вас случилось несколько неудачных беременностей. Детей у вас не появится, – Мария дернулась, – вмешательство не займет и получаса и вы избавитесь от дальнейших, – доктор поискал слово, – проблем, – тогда они отговорились тем, что подумают.

– Не хочу и думать о таком, – яростно сказала Мария в больничном коридоре, – это грех, – в разговоре с Лаурой они тоже обещали подумать.

– Мы перезвоним завтра, – сказал Генрих, – мы все должны помолиться, Лаура, – он чувствовал себя неловко, давая советы католичке, – и Бог наставит нас на верную стезю, – по упрямому очерка подбородка Марии он понимал, что жена уже все решила. Мария никогда не говорила о Феденьке.

– Она чувствует себя виноватой, – посетовал Генрих, – но ведь и я виноват в том, что не остался в СССР и не помог им. Феденька никогда не узнает о нас, он вырастет во лжи, как выросла Мария, – Генрих тоже избегал разговоров о сыне.

– И мама о нем не упоминает, – понял он, – она тоже считает себя виноватой, – он помнил тяжелый вздох Марты.

– Милый, – на том конце трубки щелкнула зажигалка, – в СССР осталась только семья Бергеров. Лазарь Абрамович сидит, Исаак тоже может попасть в тюрьму, а у Фаины Яковлевны дети. Если ее арестуют, они станут сиротами. И где Бергерам искать Журавлевых, их не допустят, – мать поискала слово, – в номенклатурные круги, – Генрих понимал, что мать права, но легче ему не становилось.

– И Марии не становится, – он слушал щебет птиц в зарослях сирени, – она дважды тетя, но ей хочется собственных детей, – Маленький Джон пригласил их на свадьбу, однако Мария отговорилась скорыми экзаменами. Генрих понимал, почему жена не хочет ехать на праздник.

– У Фриды трое детей, – он покусал губы, – Марии такое тяжело, – жена внезапно откашлялась:

– Если мы позвоним в Лондон, – тихо сказала жена, – нас начнут отговаривать, милый. Но я не могу, – по ее щеке поползла слеза, – не могу так больше. Помнишь, что Рахиль говорила Яакову? – Генрих привлек ее к себе.

– Не Яакову, а Богу, – прошептал он, – все в руке Его. Сара и Ривка тоже долго были бесплодны, но Господь сжалился над ними, – он не хотел предлагать жене подождать.

– Это эгоистично, – напомнил себе Генрих, – я тоже страдаю, но риску подвергает себя именно она. Так больше продолжаться не должно, – они с Марией иногда говорили о приемном ребенке.

– И наши планы могут осуществиться, – он потерся щекой о светлые волосы, – Господь подал нам знак, – Генрих покачал ее.

– Мы никуда не позвоним. Но как мы все, – он замялся, – организуем? Лаура хочет, чтобы малыш и по документам был нашим ребенком, – Мария с готовностью сказала:

– Я подумала, пока мы сюда шли, – Генрих не мог не улыбнуться, – помнишь, я говорила о Швеции?

Мария собиралась перевестись в университет Упсалы. Шведская лютеранская церковь признавала женское священство. Жена хотела получить звание пастора именно там. Генрих кивнул:

– Хороший план. Лаура приедет поработать в тамошней библиотеке. Паоло ничего знать не надо.

В Стокгольме за ним с удовольствием присмотрят, а мы найдем уединенную больницу и на свет появится мальчик или девочка, – Мария решительно встала.

– Именно. Наш мальчик или девочка, – жена привела в порядок скамейку, – пойдем, милый, незачем откладывать все на завтра. Лаура еще не спит, – напротив кафетерия торчала ободранная телефонная будка. Длинноволосый парень в джинсах, судя по ухмылке, разговаривал с подружкой.

– Мне везде мерещатся агенты Штази, – хмыкнул Генрих, – ерунда, это обыкновенный студент, – пропуская жену в подъезд, он обернулся.

– Может быть, стоило посоветоваться с мамой, – неизвестный парень прилип к трубке, – нет, Мария права, – дверь гулко стукнула, он поддержал Марию.

– Скоро придется забыть о трости, – весело сказала жена, – за малышом надо бегать, – Генрих отозвался:

– Он сначала будет лежать, а потом поползет. Мы успеем привыкнуть, милая, – Генрих остановился, – удивительно, у нас получится свое рождественское чудо, – рука об руку они поднялись наверх.