Читать книгу Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том восьмой - Нелли Шульман - Страница 8

Из приоткрытой двери ванной комнаты в коридор вырвалось облако пара. Роза еще не привыкла к мощным американским душам. В Букаву вода текла сиротливой струйкой. Старомодные медные краны в Мон-Сен-Мартене тоже не отличались сильным напором. Здесь никто не заботился о перерасходе воды.

– И вообще об экономии, – хмыкнула женщина, – им легче выбросить обувь, чем отремонтировать подошву и каблук.

Роза первым делом отыскала хорошего обувного мастера. Итальянец восседал в маленьком магазиччике по соседству с ее станцией метро на Четырнадцатой улице. Розе понравилось в Гринич-Вилледж, хотя агент по недвижимости отговаривала ее от съема квартиры в сером пятиэтажном доме на Бедфорд-стрит.

– Вокруг только гомосексуалисты, – бесцеремонно заявила женщина, – нормальные парни сюда не заглядывают. Лучше обосноваться в Верхнем Вест-Сайде. Там есть шанс встретить холостяка или разведенного, – Роза холодно заметила:

– Я приехала в Нью-Йорк работать, а не ходить на свидания, – агент скорчила скептическую гримасу, – рядом парк и ясли, а остальное меня не интересует.

Она записала Эммануила в ясли при местной синагоге. Въехав в квартирку с выходом на кованую пожарную лестницу, Роза, по примеру парней выше этажом, устроила там что-то вроде балкона.

Комнаты сдавались без мебели, однако Роза переговорила с военной базой в штате Айдахо.

– По Америке мне звонить легче, – весело сказала старшая сестра, – записывай, какие магазины надо непременно посетить, – Роза обзавелась списком антикварных лавок.

– Загляни на склад Армии Спасения, – напуствовала ее Надин, – туда ходят даже дорогие дизайнеры интерьера.

В квартире появился удобный диван начала века, старинный письменный стол и шкафы красного дерева. Привезя из Букаву швейную машинку, Роза за пару часов сострочила занавески. К ее облегчению, ясли в синагоге работали летом.

– Я не хочу нанимать няню, – призналась она в разговоре в сестрой, – я привыкла, что Эммануил всегда со мной. Через год его можно отправить в детский сад при ООН, а потом он пойдет в нашу школу, – Надин хмыкнула:

– Здесь не принято расхаживать с детьми в перевязи, Нью-Йорк не такой прогрессивный, – Роза отозвалась:

– В Вилледж на меня не обращают внимания Меня даже пустили в музей Метрополитен, однако воркотали мне вслед, – в Вилледж, как называли район его обитатели, не интересовались и тюрбанами Розы. На работе ее манера одеваться вызвала комплименты.

– Вы знаете суахили, – одобрительно сказал ее новый начальник в Секретариате по делам Беженцев, – вы отлично справляетесь с языками, мисс Гольдберг.

Роза пообещала себе, что скоро ее назовут доктором. Связавшись с университетом в Вене, она получила копию своей магистерской работы и рекомендации профессоров.

– Я вскочила в последний вагон, – объяснила она отцу, – заявки на докторантуру принимали до конца мая. Теперь остается только ждать. Извини, что не получилось приехать, – вздохнула Роза, – отпуска мне не дали, но на Хануку мы непременно увидимся, – отец ласково отозвался:

– К тому времени Шошана подрастет. Она похожа на Анну, такая же красавица, – Роза не могла не улыбнуться.

– Ты тоже красивый, папа. Коллеги спросили, почему на моем столе стоит снимок Хамфри Богарта и Лорен Бакалл.

Роза любила моментальную карточку отца и матери, снятую покойной Тиквой. Отец хмыкнул:

– Сходство с Богартом помогало мне на войне. Думая о нем, все забывали, что перед ними неизвестный парень, у которого может иметься пистолет или мина. Хорошо, – добавил отец, – надеюсь, что Маргарита тоже выберется из Конго в Европу. Позвонила ты Джошуа, – поинтересовался доктор Гольдберг, – оставила свой телефон на автоответчике? – Роза скрестила пальцы за спиной.

– Оставила, однако он пока не дал о себе знать, – Гольдберг заколебался.

– Может быть, сказать насчет Ника, – он даже открыл рот, – но Роза может отправиться в Лондон, – он хорошо знал похожую на него дочь, – не стоит срывать ее с места, она едва начала работать. Ее никто не допустит до Ника, он на проверке, – Эмиль разозлился, – и незачем бегать за мужчинами, пусть они сами бегают за Розой.

Он надеялся, что мистер Циммерман так и сделает. Поговорив с отцом, Роза набрала номер в Вашингтоне.

– Я соврала папе, – она слушала длинные гудки, – но какая разница, днем раньше или днем позже звонить? Все равно мистер Циммерман мне не ответит, – Роза скептически оценивала свои шансы на замужество.

– Поэтому я поселилась в Вилледж, – поняла женщина, – мои соседи интересуются друг другом, а не мной.

По выходным она с Эммануилом завтракала в кафе на Мерсер-стрит. Роза почти всегда оказывалась там единственной женщиной. Остальные патроны приходили парочками. Голос на автооответчике неожиданно понравился Розе. Парень говорил со знакомым ей нью-йоркским акцентом.

– Это Джошуа Циммерман, – Роза терпеть не могла шуток на автоответчиках, – спасибо за звонок. Я обязательно свяжусь с вами в течение рабочего дня, – к удивлению Розы, мистер Циммерман позвонил ей даже раньше.

– На выходных я с Беном собираюсь в Нью-Йорк, – сказал он, – если вы не заняты, мисс Гольдберг, мы могли бы пообедать или сходить в музей, – они встретились у входа в музей Метрополитен.

– У них отличная детская программа, – объяснил Джошуа, – мальчишкам понравится, а мы выпьем кофе, – одним кофе суббота не ограничилась. Роза невольно улыбнулась.

– Но мы подождали третьего свидания, хотя мне и на первом все было ясно, – после кофе в музее они с мальчиками пошли в Центральный Парк.

– Обед за мной, – серьезно сказал ей Джошуа в маленьком зоопарке, – как насчет завтрашнего дня, – Роза удивилась, – у меня есть отличная няня, ей можно доверять, – няня присматривала за детьми и на их третьем свидании.

– Закончившемся у меня в постели, – Роза оглянулась на спальню, – но сейчас мы дома у Джошуа…

Ей нравился панорамный вид из большого пентхауса. За окном искрился под солнцем лазоревый Гудзон.

Дети с няней отправились на программу выходного дня в тот же самый Метрополитен.

– Откуда их надо забрать, – Роза сверилась с часами, – пора ехать, то есть идти, – услышав о ее разговоре с агентом, Джошуа расхохотался:

– Ты не хотела жить в Верхнем Вест-Сайде, но судьбы не избежать, – он обнял Розу, – если гора не идет к Магомету, он готов отправиться за ней даже в Гринич-Вилледж.

Дверь распахнулась шире, Джошуа высунулся в коридор: «Звонили или мне послышалось?». Роза пожала плечами: «Какая-то женщина, она положила трубку». Джошуа поднял бровь.

– ФБР не дремлет, – он нарочито нахмурился, – я встречаюсь с девушкой, досье которой не одобрила сотня правительственных бюрократов, – Роза хихикнула:

– Пора в Метрополитен, милый. Потом пообедаем в моем кафе на Мерсер, – Джошуа привлек ее к себе.

– Ты стала настоящей уроженкой Нью-Йорка, милая. Еще немного и тебя будет не отличить от бруклинской девчонки, – Розе показалось, что его глаза погрустнели, – я сварю кофе, а ты иди в душ.

Поцеловав ее в нос, Джошуа отправился на кухню.

Джошуа мог поклясться, что парень в отчаянно модных джинсах трубами и футболке со стразами и павлиньими перьями погладил его по руке. Патроны кафе на Мерсер-стрит теснились у столов с разномастными подносами и тарелками. Бранч оказался неожиданнно хорошим.

– Извини, – парень похлопал явно накрашенными ресницами, – мне нужен вальдорфский салат, – Джошуа предупредительно отступил, – я тебя раньше здесь не видел, – он обаятельно улыбнулся, – ты пришел один? – в Вилледж предпочитали брать быка за рога.

– С семьей, – Джошуа завладел бубликами, – приятно было познакомиться, – парень мгновенно потерял к нему интерес.

– С семьей, – Джошуа невольно улыбнулся, – вообще все ясно. Надо брать пример с парней из Вилледж и не тянуть кота за хвост…

Роза, в джинсах и цветастом тюрбане устроилась на продавленной софе. Женщина шуршала разделом искусства в New York Times. Джошуа вспомнил, как они делили газету с покойным отцом.

– Роза оставила мне политику и бизнес, – понял он, – мне даже не надо было ничего просить, – Джошуа стало удивительно спокойно.

– И в первый раз так случилось, – он покраснел, – словно мы давно женаты и у нас действительно дети, – он велел себе не думать о Леоне.

– С ней все было по-другому, – вздохнул Джошуа, – однако она моя сестра.

Он знал, что женщина выбралась из Советского Союза. В начале мая Джошуа получил приглашение на засекреченное совещание в Лэнгли. Парни из отдела, занимающегося СССР, не дали ему и рта раскрыть.

– Мисс Зильбер сейчас на пути в Америку, – Джошуа вздрогнул, – мы ставим вас об этом в известность, однако имейте в виду, что из аэропорта ее отправят на проверку, – Джошуа откашлялся:

– Разумеется. Может быть, понадобится моя помощь, – лица парней не отличались приветливостью, – я имею в виду, когда речь зайдет о моем провале, – глава отдела повертел русскую матрешку на своем столе.

– У вас не произошло провала, – скрипуче сказал он, – благодаря своевременным действиям мисс Зильбер и мистера Левина, отбывающего срок в колонии у Полярного круга, – Джошуа сжал руку в кулак.

– Я знаю о судьбе мистера Левина, – нарочито спокойно сказал он, – однако СССР не обменяет его на своих шпионов, буде они провалятся. Мистер Левин гражданин Советского Союза, – кто-то из парней, судя по акценту в его русском, из эмигрантской семьи, продекламировал:

– Обменяли хулигана на Луиса Корвалана, – Джошуа слышал о планах Политбюро, – где б найти такую, – он ввернул мат, – чтоб на Брежнева сменять, – Джошуа хмуро сказал:

– Мистер Левин не диссидент, он сидит по экономической статье. Международная Амнистия не занимается такими заключенными, – Джошуа занимался именно диссидентами. Поправка Джексона-Вэника, на которую они так надеялись, не заставила Советский Союз подвинуться хоть на йоту. Еврейская эмиграция оставалась очень ограниченной.

– И Бергерам точно не дадут разрешение на выезд, – посетовал Джошуа, – у рава Лейзера судимости, об этом можно забыть, – в разговоре с Киссинджером Джошуа заметил:

– Хорошо, что мы решили не лоббировать кандидатуру Лос-Анджелеса для олимпиады восьмидесятого года. Получив лакомый кусочек, Союз станет сговорчивее и выпустит евреев в Израиль, – Киссинджер долго протирал очки.

– Ты тогда еще не родился, – заметил ментор, – а я в тридцать шестом отметил бар-мицву. Перед олимпиадой в Берлине Гитлер тоже раскрутил гайки. Нацистам было важно международное признание. Через два года моя семья оказалась в Америке, – Киссинджер помолчал, – мы успели спастись, но остальные не успели, – Джошуа дернул щекой:

– Москва тоже захочет поддержать свое реноме. Они выпустят на свободу больше евреев, чтобы к ним приехали туристы, – Киссинджер кисло заметил:

– На месте Ленечки я не торопился бы вводить войска в Афганистан, – падение Дауда в ЦРУ считали вопросом времени, – если их танки перейдут Пяндж, на Олимпиаду точно никто не приедет.

Джошуа поинтересовался: «А наши танки?». Киссинджер откинулся в кресле.

– Наши танки и наши парни останутся на месте. Танки и артиллерию получат тамошние повстанцы, вроде как его там, – он пощелкал пальцами, – Рустем-бека. Ягненок торчит в той пыльной дыре, – ментор усмехнулся, – для того, чтобы наши парни не гибли в каком-то вшивом Афганистане. Пусть тамошние ребята сражаются с русскими нашим оружием, – Джошуа хмыкнул:

– Потом они этим же оружием начнут сражаться друг с другом, – Киссинджер отмахнулся:

– И хорошо, что так. Мы поддержим более выгодных нам кандидатов, – политика напоминала Джошуа шахматную игру.

– На пешек никто не обращает внимания, – зло подумал Джошуа, – важны главные фигуры, – он помнил фразу из Талмуда.

– Там, где нет людей, надо оставаться человеком, – сказал себе Джошуа, – хорошо, что мне разрешили встретиться с Хаимом, – ЦРУ не возражало против их рандеву. Позвонив из Британии, приятель объяснил, что он окажется дома проездом.

– В середине августа мы двинемся дальше, – Хаим не распространялся о своей миссии или спутниках, – но Полина останется в Америке, – Джошуа уловил в голосе приятеля гордость, – к тому времени малыш появится на свет, – нагрузив поднос, Джошуа отправился к Розе.

– И у нас появятся дети, – ласково подумал он, – зачем медлить, когда все ясно? Бен потянулся к ней, малышу нужна мать, а Эммануилу – отец.

Эммануил спокойно дремал на диване, Бен уткнулся в книжку. Маленький ББ, как он любил себя звать, предпочитал детские энциклопедии.

– Смотри, Роза, – Бен прижался к ее боку, – это шахта в разрезе, но в нашей компании не шахты, а нефтяные скважины, – Джошуа сгрузил салаты и бублики на стол.

– Кому-то с жареным луком и сливочным сыром, – Бен облизнулся, – кому-то с копченым лососем, – он подмигнул Розе, – а я съем оставшееся, – Роза подвинула ему кофе.

– Тебе с молоком и сахаром, как обычно, – Джошуа кивнул, – а мне только с молоком. Бен, отложи книгу, давай поедим, – взявшись за газету, Джошуа пообещал себе:

– Я сделаю ей предложение. Прямо в следующие выходные и сделаю.

К вечеру погода испортилась. С океана на Манхэттен поползли тяжелые тучи. Пасмурное небо освещалось холодным огнем молний. Резкий ветер мотал ветви олив на террасе пентхауса. Джошуа жил в Вашингтоне, но нью-йоркская квартира Циммерманов содержалась в порядке.

– Раз в неделю приходит уборщица, – объяснил он Розе, – мы с Беном навещали город ради музеев, но теперь начнем приезжать чаще.

Роза устроилась на низком диване в кабинете Джошуа. Комната принадлежала еще покойному мистеру Циммерману. Джошуа не любил говорить о случившемся в Ардморе.

– Погиб не только мой отец, – он помолчал, – но и родители Бена. Ты все знаешь, – Роза кивнула, – тебе известно, кто такой Паук, – женщина приподнялась на локте.

– Я упустила его в Букаву, – темные глаза нехорошо блеснули, – где он испытывал биологическое оружие русских. Мы ничего не докажем, – Роза стукнула кулаком по кровати, – никто не поверит, что вирус был искусственным, – Джошуа зажег ей сигарету.

– Никто, – согласился он, – и русские не допустят международных наблюдателей в засекреченные лаборатории, вроде той, где был твой отец, – Джошуа избегал говорить и о времени, проведенном в Москве.

– Он встречался с Павлом Левиным, – Роза затосковала, – но Павла арестовали. Наверное, что-то случилось, поэтому Джошуа был вынужден уехать из СССР, – узнав, что Роза говорит по-русски, Бен обрадовался.

– У меня получается хуже твоего папы, – развела руками женщина, – мои старшие сестры выросли в СССР, а я знаю язык только от моей мачехи и от них, – в детской Бена обнаружились русские книги для малышей.

– Он хочет изучать язык, – улыбнулся Джошуа, – ему нравилось в Москве. Я вырос с двумя языками, мой отец родился в Бельгии. Когда Бен вырастет, все изменится и СССР станет другим, – Роза на это не надеялась.

– Джошуа идеалист, – поняла она, – странно, учитывая его работу в ЦРУ и Государственном департаменте.

Послушав свист ветра за окном, женщина закуталась в уютный шелковый халат. В ногах Розы раскинулся крупный черный кот. Джошуа приезжал в Нью-Йорк со зверями, как он весело звал домашних питомцев.

– Принц провел со мной почти всю жизнь, – признался он, – мы взяли его, когда умерла моя мама. Тогда я был подростком, а сейчас ему четырнадцать лет, – пес постарел, но бодро трусил за Джошуа на утренних пробежках.

– Гудзон появился позднее, – по лицу Джошуа проскользнула тень, – я отыскал его на улице, неподалеку от нашего дома, – Роза не хотела расспрашивать Джошуа о прошлом.

– Ему двадцать семь, однако он выглядит старше, – женщина отыскала на диване сигареты, – ясно, что я не у него не первая, – в пентахаусе было тихо. Джошуа смеялся, что он спит словно ребенок.

– Шпиона из меня не выйдет, – сказал он Розе, – Ягненок говорил, что над моим ухом можно стрелять из пушки. Он сам спит вполглаза. В детстве мы ездили в хасидские лагеря в горах Кэтскиллс. Он просыпался, даже если в комнату влетала ночная бабочка, – Джошуа обещал свозить их на выходные в горы. Кот лениво потянулся, Роза осторожно встала с дивана.

– Я полуночница, как папа, – она изучала рабочие документы, – Джошуа тоже поздно ложится, но на выходных он отсыпается.

В понедельник Роза вела совещание, посвященное будущей независимости Мозамбика. Через месяц португальские колониальные власти покидали страну. Двести страниц убористой машинописи на диване обещали Мозамбику гражданскую войну.

– В скором будущем, – сказала Роза за ужином с Джошуа, – ФРЕЛИМО, коммунисты, захватили единоличную власть, но РЕНАМО, антикоммунисты, этого не потерпят. Начнется война, а где война, там и беженцы, – она помолчала, – но и португальцев можно считать беженцами. ФРЕЛИМО приказало им покинуть страну в двадцать четыре часа с одним чемоданом, – Джошуа изумился:

– И как ты все это помнишь? – Роза пожала плечами:

– Я пять лет работала в Африке и я люблю этот континент. Африка когда-нибудь изменится, я имею в виду Южную, – в докладе Роза рекомендовала послать в Мозамбик наблюдателей ООН.

– Предупрежден, значит вооружен, – сказала она Джошуа, – когда начнется конфликт, мы должны быть готовы к заботе о беженцах.

Открыв фрамугу, Роза впустила в кабинет неожиданно холодный ветер. Щелкнула зажигалка, она прислушалась. В квартире на Гудзоне ей казалось, что она давно замужем за Джошуа.

– Мальчики спят, – Роза затянулась сигаретой, – почему мне так не по себе? – она знала причину своего волнения.

– Ник не приедет сюда, – в глазах закипели слезы, – хотя ему рассказали об Эммануиле. В Израиле он встречался с Элишевой, – Роза говорила с сестрой, – он на проверке, но ему разрешили бы мне позвонить. Оставь, – Роза закашлялась дымом, – мы ему не нужны.

Бен стал трогательно заботиться об Эммануиле.

– Он мне словно братик, – заявил старший мальчик, – тетя Роза, а где его папа? – Джошуа со значением посмотрел на ребенка.

– Я просто спросил, – Бен выпятил губу, – что, и спросить уже нельзя? – Роза потискала малыша:

– Можно, милый. Он с нами не живет, мы разведены, – Бен со знанием дела кивнул.

– В моей группе тоже есть такие папы. Но это мой последний год в саду, я иду в школу, – Роза вспомнила:

– Джошуа говорил, что в Нью-Йорке школы лучше столичных и он может работать удаленно, – женщина потушила сигарету.

– Что мне еще надо, – она все стояла у фрамуги, – я стану миссис Циммерман, у Эммануила появится отец. Мы переедем сюда, – по террасе хлестал дождь, – Джошуа меня любит, – она, впрочем, не была в этом уверена.

– Он не обращает внимания на тюрбан, – Роза коснулась замотанной платком головы, – не спрашивает об отце Эммануила, но мы можем принимать одиночество за любовь, – ей захотелось с кем-то посоветоваться.

– Почти полночь, в Европе раннее утро, – она подтянула к себе телефон, – но в Айдахо только десять вечера, – Роза была уверена, что Надин ее выслушает.

– И скажет, что я дура, – хмыкнула Роза, – что такими партиями не разбрасываются, – номер на авиабазе не отвечал.

– Даже гудков нет, – удивилась Роза, – наверное, у них авария…

Она очнулась от угрожающего шипения. Гудзон выгнул спину, глаза кота переливались в свете молнии.

– Принц, – Роза не заметила, как собака очутилась в комнате, – Принц, зачем ты тащишь меня на террасу?

Овчарка тихо зарычала. Над рекой прокатился отзвук грома, Роза ахнула:

– Зачем они вышли наружу, – Бен волочил за собой Эммануила, – они в пижамах и промокнут, – ринувшись на террасу, Роза поскользнулась на граните.

– Что он делает, он хочет взобраться на балюстраду…

Бен двигался медленно, словно во сне. Эммануил заплакал, Роза подбежала к мальчикам. Схватив просыпающегося сына, она обняла Бена.

– Милый, – Роза потормошила мальчика, – милый, что случилось? – она поняла, что Бен спит.

– Я тоже в детстве бродил по ночам, – признался Джошуа, – меня часто находили у холодильника. Эммануил пробормотал:

– Мама, я боюсь, – прикрыв его халатом, Роза услышала тихий голос Бена:

– Она приснилась мне, – мальчик смотрел в небо, – и велела нам с Эммануилом прыгнуть вниз, – Розе стало страшно.

– Кто приснился, – она покачала Бена, – кто, милый? – мальчик прошептал: «Черная королева».