Читать книгу Ментор черного паука - Нина Малкина - Страница 3

Город Фарелби встретил нас утренней прохладой и удивительным спокойствием. Покосившиеся лачуги на его окраине ближе к центру сменились добротными бревенчатыми избами, а кое-где и настоящими каменными домами. Обычно в это время утра на его притоптанных улицах уже появлялась сонные жители, спешащие по своим делам, но сейчас было тихо. После Ночи Красной Луны горожане ещё спали, и только редкие дворники с мётлами сгребали в мелкие кучки огарки свечей.

Я ловко спрыгнула с тележки и огляделась. Коричневые низенькие дома ютились, прижавшись друг к дружке, и чередуясь с мелкими лавочками. На одной главной улице были все достопримечательности маленького поселения: булочная, аптекарская, дом главы городка и таверна. Они соседствовали с дощатыми заборчиками жилых домиков, на которых висели горшки и сушилось бельё. Первым желанием было пойти сразу привычным маршрутом – на местный шумный базар, куда я сдавала рыбу. Но на этот раз, как правильно заметил Миллу, рыбы у меня с собой действительно не было, и поэтому я немного растерялась.

Чтобы добраться до Кроуница, мне предстояло ещё посетить Нуотолинис – большой портовый город на Галиофских Утёсах. Там было ближайшее консульство, в котором я могла получить фамильный пергамент.

До дилижанса к Нуотолинису было ещё несколько часов, он ходил по строгому расписанию, так что я решила навестить дом своего друга Лонима. Его отец всегда тепло меня принимал и даже поощрял наши с Лонимом хулиганские выходки. Однажды мы высыпали целое ведро желтопузиков, выловленных мною в озере, прямо в сад старосты Фарелби. Желтопузики своим видом очень напоминают змей, хотя на самом деле, желтопузик – обычная ящерица. Совершенно не имеющая зубов, безвредная, даже полезная: она уничтожает насекомых, которые портят посевы и урожаи. Но жена старосты этого не знала, поэтому её визг слышал весь Фарелби. Она кричала, что наёмники с Полуострова Змеи хотят убить её за красоту и ум, и поэтому наполнили её сад ядовитыми змеями. Тучная женщина выбежала из сада в одних панталонах, без своих одежд из пёстрой ткани и украшений, чем заставила местных жителей сильно усомниться в тех самых красоте и уме. Староста потом приходил к господину Рилексу, отцу Лонима, и требовал строгого наказания для нас обоих. Даже угрожал жалобами в Преторий, но вкрадчивый и тихий Ганс Рилекс заверил его, что наша расплата будет жестокой и поучительной. Немного остывший староста ушёл, гневно сверкая на нас прищуренными глазами. Но отец Лонема только мягко пожурил нас, предупредив, что в следующий раз нам стоит подумать о маскировке.

Поэтому, когда в следующий раз мы решили проучить торговца фруктами, который недоплачивал фермерам и требовал огромные деньги с покупателей, мы держались заранее продуманного плана. У местной портнихи приобрели пару женских чулок, сделали в них прорези для глаз и рта. Нам едва удавалось сдерживать смех, но маскировка – дело серьёзное. Лоним к тому моменту уже выбрал свою стихийную магию – природную магию огня, и заколдовал наконечники моих стрел маленькой искрой. Когда я попадала в какой-нибудь фрукт на прилавке жадного торговца, он с громких “плюхом” разлетался, забрызгивая соком всё вокруг. О том, что это могло бы быть опасно, мы в тот момент не думали. С нами был наш старый неизменный девиз: “Опасности нужно смеяться в лицо!”

К сожалению, наша маскировка нас не спасла. Хоть мы и прикрыли свои лица, в Фарелби всё же было очень мало молодых людей, занимающихся подобными хулиганскими выходками. И ещё меньше – хороших лучников, способных попасть хотя бы в дыню, не говоря уже о более мелких фруктах. Как только торговец получал порцию сока от очередного лопнувшего фрукта, он выдавал порцию крепких ругательств в адрес Лонема Рилекса и Юны Горст. И “мелкие засранцы” было самым благопристойным. Помню, я даже заслушалась.

С этими, определённо, приятными воспоминаниями я и подошла к дому с ржавой вывеской в виде циферблата часов. Надпись гласила: “Часовая мастерская Ганса Рилекса”. Дом был приземистый, сложенный из камня, с тяжёлой массивной дверью. Я взялась за ручку-кольцо и постучала. В доме зашумели, и я услышала привычные шаркающие шаги господина Рилекса.

– О, малышка Юна, – обрадовался мужчина. – А я тебя ждал. Всё надеялся, что ты заглянешь ко мне перед отбытием. И ты не подвела.

– Здравствуйте, господин Рилекс.

Я зашла в знакомое прохладное помещение и закрыла за собой дверь. Внутри было настоящее царство времени. Часы были повсюду – на всех стенах, столах, тумбочках и стульях. Самые разные, большие и маленькие, разноцветные, с надписями и без них, с вычурными стрелками и причудливыми корпусами. Объединяло их только одно – все они стройным хором издавали совершенно конкретный звук. Тик-так.

Когда я впервые попала в эту мастерскую, долго не могла оторваться от изучения этой тикающей коллекции. Я и представить не могла, что такое сокровище может храниться в нашем маленьком Фарелби. Ганс Рилекс был настоящим увлечённым коллекционером и знатоком своего дела. Когда-то он много путешествовал, охотясь за редкими экземплярами часов или просто их механизмов. Теперь же ему больше нравилось создавать часы самому. У него были седые, но вполне ещё густые волосы и тонкие, длинные пальцы, которые казались непропорциональными относительно его небольших рук. Одет господин Рилекс был в клетчатый камзол, застёгнутый только на одну пуговицу, и серые штаны. В кармане камзола он всегда носил с собой пенсне на длинной цепочке и имел привычку пользоваться им, даже когда это было совершенно не нужно. Иногда он смущал собеседников, рассматривая их пристально через свой окуляр, но, кажется, совсем этого не замечал. Вот и сейчас он поднёс стекло к глазу, как будто хотел убедиться, что перед ним действительно Юна.

– Когда в свою восемнадцатую Красную Луну Лоним уехал в академию, я сказал ему, что он выглядит совсем взрослым. И это правда было так. Я бы хотел сказать тебе сейчас, Юна, что теперь ты тоже взрослая, но передо мной стоит всё та же маленькая Юна с двумя каштановыми косичками и смелым взглядом. Эх-хе, – вздохнул Ганс и перевёл тему. – Я хочу передать Лониму кое-какие детали и механизмы. Кажется, он всерьёз увлёкся магией механизмов. Хотя сам он настойчиво называет это “наукой”. Нахватался в своей академии. Не откажешь старику в небольшой услуге?

– Конечно! Представляю, как Лоним обрадуется. Его действительно интересуют все эти металлические приспособления, – я очертила руками воздух, пытаясь изобразить детали.

– Тогда подожди немного, я соберу небольшую посылку. И для тебя у меня тоже будет подарок.

– О, не нужно, все и так носятся со мной в Фарелби, как будто я маленькая, – посетовала я. – Но теперь я уже действительно выросла. По крайней мере, мне уже точно пора вырасти.

– Эх-хе, – опять вздохнул Ганс. – К сожалению, некоторые люди взрослеют не по возрасту, а по обстоятельствам. Такова судьба. Но кто твёрдо знает, что делать – тот приручает судьбу.

– Вы думаете, судьбу можно приручить, господин Рилекс? – удивилась я.

– Нельзя приручить только время, – часовщик очертил круг руками, указывая на все часы одновременно. – У него совершенно особая, неподвластная нам поэзия. А судьбу, – судьбу, пожалуй, что можно. В эту Ночь Красной Луны, кстати, к нам приезжал странствующий бард. Очень талантливый молодой человек, очень. И такой обходительный. Особый отклик в таверне вызвала его баллада о Мирасполе и Лауне Иверийских. Сейчас я тебе процитирую!

Старик подобрался, поднял подбородок и запел высоким голосом, подражая, вероятно, недавнему барду:

“Кто вертит кем – ещё вопрос большой

Судьба любовью иль любовь судьбой?”

Петь у господина Рилекса получалось явно хуже, чем чинить часы. Но я улыбнулась и захлопала в ладоши, как делают зрители. Я была несколько раз на выступлениях бардов в нашей таверне. В основном это были сильно пьяные люди, которые громко кричали всякие непристойные стихотворья, перебирая струны лютни. Чем точно вызывали отклик у таких же пьяных фарелбинцев.

– Ну, кажется, я тебя задерживаю, – засуетился отец Лонима. – Сейчас вернусь!

С этими словами он скрылся за дверью в кладовую и чем-то загремел.

Я же обошла комнату вокруг, потом ещё раз, и ещё. Все выставленные часы были изучены мною десятки раз и новых, увы, давно не появлялось. Я заскучала и подошла к зеркалу. Надо отметить, что это было единственное зеркало, в которое я могла себя рассмотреть. Не считая треснутого кругляша для бритья в нашем рыбацком домике и гладкой поверхности озера.

Маленькая Юна? Хм. С той стороны поверхности на меня смотрела вполне взрослая темноволосая девушка. Ничем особенно ярким моя внешность не отличалась – телосложения я была тонкого, без выдающихся форм. Плоский живот, узкие плечи. Разве что, попа была вполне себе круглой. Но это, скорее, заслуга рыболовных ловушек. Точнее, их ежедневных обходов – это требовало больших физических усилий. Единственным ярким пятном в моей внешности была светлая, почти белая прядь волос с правой стороны от лица. Эта приметная особенность была у меня с рождения. Волосы я давно заплетала в две косы, потому как это было привычно и занимало мало времени. К тому же, надёжно фиксировало их. Как там сказал господин Рилекс – смелые глаза? По-моему, они просто слишком большие для моего некрупного лица. И оттого кажется, что смотрят с некоторым вызовом. Я попыталась их прищурить, чтобы сделать взгляд более загадочным. Почему-то от этой мимики напрягся подбородок, и лицо стало совсем глупым. Я вытянула шею и высунула язык. Глаза стали ещё больше. Два огромных зелёно-голубых глаза.

– Всё готово, Юна, – мужчина вышел, держа в руках перетянутый бечёвкой свёрток. – Я положил только самое необходимое, чтобы тебе было не тяжело!

– Мне не будет тяжело, я привыкла к тяжестям, – я взяла свёрток и стала упаковывать его в свою сумку.

Надо сказать, для своих маленьких размеров, вес он имел весьма внушительный. Но озвучивать свой вывод я, конечно, не стала.

– Теперь к подаркам! – часовщик сделал приглашающий жест к столу, где лежали часы, которые обычно надевали на руку.

– Денег у меня немного, но хочу подарить тебе кое-что из своей коллекции. Время нельзя подчинить, но его можно наблюдать. И рассчитывать. А это всегда полезно. Подойди, Юна.

Я подошла и взглянула на часы. Внимание привлек ярко-красный циферблат в виде сердца. Ганс Рилекс проследил мой взгляд и пояснил. Конечно, почти все его часы были артефактами и имели какой-то магический эффект.

– О, отличный выбор, очень популярная модель. Среди часовщиков коротко зовётся “Золушка”. Истинно женская, на мой вкус, но есть и мужчины, которым такие часы по вкусу. Сильная ментальная магия. При активации воздействует на восприятие существ вокруг владельца этого образчика. Аурой очарования. Абсолютно все, кто будет рядом, буду считать тебя самой привлекательной и пленительной девушкой в округе. Магия будет действовать, пока эти часы не отсчитают двенадцать минут с момента активации. Потом аура пропадёт. К сожалению, долгий эффект накопления заклинания. Активировать можно только раз в восемь лет.

– За двенадцать минут замуж не выйти, – решила я, вспоминая главную мечту всех фарелбийских девушек.

– Эх-хе-хе. Не все хотят выйти замуж, иногда некоторым нужно просто хорошенько… э… – он осёкся, взглянув мне в глаза, – хорошенько выглядеть какое-то время, да!

– А это что за часы, – спросила я, указывая на циферблат, обрамлённый зелёно-голубыми блестящими камешками. Совсем как цвет моих глаз.

– О, это “Музыкальный аквамарин”. Играют музыку в тот час, в который тебе нужен. Ты сама можешь выбирать, когда именно они заиграют.

– Тоже ментальная магия?

– Магия механизмов, – скривился часовщик. – Как бы сказал мой сын, “наука”.

– Вообще-то очень удобные часы. Для студентки. Можно просыпаться с музыкой каждое утро.

– О да, и недешёвые. Это – натуральные аквамарины, так что часы сами по себе являются прекрасным и вполне презентабельным украшением.

– А вот эти, господин Рилекс, – я указала на тонкие часы с Иверийском символом, как на наших монетах. – Эти часы музыку не играют?

– Увы, это просто красивая безделушка. Много лет назад мне их подарила одна юная особа. Она испытывала живой интерес к моей коллекции, и мы охотно беседовали ночи напролёт о течении и необратимости времени. Когда пришла пора расставания, она сняла с руки эти часики и вручила мне. Тогда был подъём величия Иверийской династии, и носить их герб хотели все, кто хоть немного был сведущ в политике. Моя знакомая не была исключением. Жаль, но это единственная особенность этих часов. Ты даже продать их не сможешь, если вдруг у тебя возникнет потребность в деньгах. Из-за отсутствия в них магии и драгоценностей они не стоят ни копейки.

– Я не собираюсь никогда продавать ваш подарок! – воскликнула я.

– Маленькая Юна, – усмехнулся мужчина. – Ты ещё так категорична.

– Господин Рилекс, а можно тогда мне именно эти часы? Мне даже нравится, что я никогда не смогу их продать. К тому же ремешок у них тонкий, гибкий, не будет мешать мне заниматься стрельбой и фехтованием.

– Ты уверена? У них есть изъян. Они спешат ровно на пять минут. Как бы я ни старался их подвести или починить, они неизменно показывают время, на пять минут большее от реального. Может, посмотришь ещё какие-нибудь? Есть природные артефакты, из других королевств…

– Я уверена. Если, конечно, вы не хотите сберечь их, как память о той особе.

– Однозначно хочу, – отрезал часовщик. – Но ещё больше я хочу, чтобы эти часы перестали быть реликвией старого ворчуна и вновь обрели хозяйку.

Он осторожно поднял часы и обвил браслет вокруг моего левого запястья. Прохладный циферблат приятно холодил руку. Тонкий кожаный ремешок идеально прилегал к коже. Символ Иверийской династии – корона с семью шпилями, слегка отражала свет. Мне нравилось. Я посмотрела на стрелки. Было почти половина двенадцатого. Это означало, что мне стоило поспешить на дилижанс, который увезёт меня совсем далеко от дома.

– Спасибо вам за подарок. Часы очень красивые. Я обязательно передам всё Лониму, а ещё ваши отцовские объятия! – с этими словами я раскинула руки и крепко прижала к себе старика.

– Эх-хе, – растрогался господин Рилекс, тыльной ладонью утирая глаза. – Только вчера мы с Кемом пили эль на берегу озера, а вы распугивали рыбу детским криком. И вот, посмотрите – вы оба уехали, а Кем…

Часовщик ненадолго отвернулся, засмущавшись. Потом подобрался, встряхнул седой копной волос, и повёл меня к выходу.

– Что ж, тебе нельзя опаздывать, маленькая Юна. Дилижанс в Нуотолинис – это не наш Миллу, который может подождать пассажира минуту-другую. Пора тебе на транспортный перекрёсток, занимать лучшие места к своему славному будущему!

***

Когда я подошла к транспортному перекрёстку, голубой дилижанс уже открыл свои дверцы для пассажиров. Краска на его внешнем корпусе потрескалась и кое-где отошла, колёса местами проржавели, но всё равно он ни шёл ни в какое сравнение с телегой, на которой ездил рудвик Миллу. Это была полноценная карета, с крышей и даже дверцами. Для удобства пассажиров имелась ступенька, которая помогала забираться в дилижанс даже дамам в широких платьях.

– Три лирны, три лирны! – машинист в голубой и, надо отметить, чистой фуражке, громко кричал, стоя на подмостках своего транспорта. – Бархатный сезон в Нуотолинисе, всего за три лирны!

Уже проснувшиеся и неторопливые фарелбийцы почти не обращали на него внимания. Они проходили мимо, некоторые желали ему счастливого пути, но ехать никто не хотел. Три лирны – это не такая уж маленькая сумма за поездку. На эти деньги можно купить пять бочек рыбы. Или продать, это с какой стороны посмотреть. С моей стороны это было не менее недели привычного труда. Я подошла к представителю транспортной компании, достала маленький мешочек с монетами и отсчитала ровно три лирны.

– Долго ехать до Ноутолиниса? – протянула я плату мужчине.

– Около четырёх часов, если по хорошей погоде. Сейчас небо чистое, дорогие сухие. Я сюда приехал за три с половиной. Добрался с ветерком! – ответил машинист.

Я кинула взгляд на его обветренное лицо. Пожалуй, в каждой профессии есть свои особенности.

В дилижансе обнаружилось двое пассажиров. Один был рудвик в нарядном кафтане. Он сидел, окружённый большими мешками, которые были подозрительно похожи на те, которые утром в Фарелби привезли чета Полн. Другой был мужчина с козлиной бородкой и в длинном странном плаще, сделанном как будто из коричневой кожи. Очень необычно. Из его круглой торбы торчали свёртки пергаментов.

Я села на деревянную истёртую скамью и запихнула сумку под ноги, лук пристроила в углу. Вежливо улыбнулась обоим попутчикам и тихонько поздоровалась. Мне ответили таким же тихим приветствием. Со стороны рулевого устройства послышался стук.

– Отправляемся через одну минуту, – информировал нас машинист.

Вдруг дверцы дилижанса снова резко распахнулись и внутрь царственно вплыла зелёная лютня с жёлтыми вензелями. Она ненадолго замерла перед нашими глазами, давая нам хорошенько её рассмотреть, затем втянула за собой в дилижанс хозяина, одетого в цвет своего инструмента. Хозяин лютни внимательно осмотрел всех троих пассажиров, присел в поклоне и представился.

– Виртуоз Мелироанский, странствующий бард, стихосклад и ретивый почитатель красоты и искусства.

Пассажиры тихо кивнули ему и отвернулись. Только я продолжала рассматривать Виртуоза Мелироанского, похожего на радужную птичку. У него был большой, цвета цыплёнка, берет, свисающий с одной стороны, жёлтые же сапоги, подвёрнутые у голенища. Поверх зелёного бархатного сюртука висела маленькая бутылочка с золочённой арфой внутри. Струны её вибрировали. Возможно, если бы я разбила этот медальон, то услышала бы музыку. Недовольный произведённым на попутчиков эффектом, бард приподнял свою лютню и запел:

“Отправились прочь они в синей карете,

Скрывая в душе путешествий азарт.

Нет лучше друзей на всём белом свете,

Лу-лу и красотка, учёный и бард.”

– Меня зовут Роллу, – возмутился рудвик. – Попрошу ко мне не обращаться лу-лу, лу-лу.

– Я знал, – обрадовался бард. – Я знал, что моё творчество объединяет людей! Как здорово, что мы уже начали знакомство! Вот вы, как вас, эээ… лу-лу? Чем вы занимаетесь?

– Я Роллу, лу-лу, – насупился ушастый пассажир. – Я купец. Везу корнеплоды.

– Невероятная, увлекательнейшая профессия, мой пузатый друг! Сколько неудержимых приключений, должно быть, случалось с вами! Вам никогда не подкладывали в мешки баторских жуков? О, можете не говорить, я знаю, что такое тайна торговой сделки!

Рудвик Роллу с подозрением покосился на свои мешки. Человек в кожаном плаще надел на кончик носа очки и посмотрел сквозь них на нового пассажира. Тем временем, дилижанс уже тронулся и набирал скорость. Барду пришлось присесть, потому что при выезде из города паровая карета подскакивала на каждой ухабине.

– А вы, должно быть, любитель поэзии, – обратился Виртуоз к другому попутчику, указывая на его пергаменты. – Я могу надиктовать вам все свои баллады по памяти, пока мы держим путь в этой славной голубой буханке!

– Я исследовате́ль, – отозвался человек с явным акцентом. – Квибрл, из Тимберии. Пишу летопись про ваша страна. Как это вы называть – Королефство. Очень большая королефство, много людей и рудфики! Много фолшебство!

– Вы имеете ввиду магию, наверное? – уточнила я.

– Да-да, магия, – подтвердил исследователь.

– О Изящная Нарцина, сегодня ты одарила меня аквамарином! – музыкант взял мою руку и зачем-то обслюнявил её своими губами. – Целыми двумя! Бирюза и лазурь, невинность и порок, наивность и искушение! Как зовут тебя, о дар богов?

Я не знала, что делать с влажной от его слюны рукой, и решила вытереть её об дорожный плащ.

– Юна, – не сразу сообразив, что за дар ему послали боги, ответила я. – Всю жизнь прожила в Фарелби с отцом в домике у озера, ловила рыбу. Теперь еду поступать в академию Кроуница. Только получу фамильный пергамент в Нуотолинисе – и сразу отправлюсь. А то без него не принимают, мне мой друг Лоним рассказывал.

– Прелестное создание, если бы вы знали, как я завидую вашей истории. Невероятная, увлекательная, завораживающая!

– Вообще-то рыбалка – и правда довольно увлекательное занятие, мы с отцом расставили ловушки по…

– О нет, не той истории, лин де шер! А той, которая только начинается! – пояснил Виртуоз Мелироанский.

– Откуда вы знаете, что у меня начинается какая-то история? – захлопала я глазами.

– Потому что я бард, – однозначно отчеканил музыкант. – Я всегда чувствую, когда начинается великая история! Иначе бы я не добился такого ошеломительного успеха у моих почитателей!

Я была не самой глухой селянкой, и о знаменитый бардах слышала, но имя Виртуоза Мелироанского было мне незнакомо. К тому же, я сильно сомневалась, чтобы известный и успешный бард приехал бы на выступление в таверну Фарелби.

Мой пёстрый спутник припал спиной к стенке дилижанса и вновь тихо завёл своё творчество. Пальцы его удивительно засветились, забегали по струнам яркие жёлтые искры. Это зрелище меня заинтересовало даже больше, чем сама музыка.

“Историй занятных большой я охотник,

Коль сердце нагое трепещет в груди.

И вот начинается сказка сегодня

Что ждёт синеглазку на длинном пути.”

Нагое сердце? Да уж, знал бы этот бард, что сказка меня ждёт страшная и довольно кровавая, под названием “месть”, возможно, пел бы совсем другую балладу. Но признаваться в этом никому было нельзя, так что я просто последовала его примеру – облокотилась о ближайшую дощатую поверхность дилижанса и попыталась уснуть.