Читать книгу В той стране - Нонна Беспалова - Страница 3

Теперь у неё оставалось много времени, чтобы читать, но читать то, что было интересно раньше, не хотелось. Цель чтения стала другой – отвлечься, и она выбирала книги, как можно более далекие от жизни. Фантастика и фэнтэзи её не занимали, отвлекали только детективы. И Надежда Осиповна читала детективы, в основном зарубежные, а из отечественных, не Машкову или Томилину, а Кравцову. Муж однажды не удержался.

– Боже мой, что ты читаешь!

– А что мне читать? «Смерть Ивана Ильича»?

Огрызнулась Надежда Осиповна.

Она увидела, как муж дернулся, но сдержался и промолчал. В общем-то он вел себя безупречно, но шутить сейчас над её выбором литературы было глупо и бестактно, тем более, что он единственный знал – она всё понимает, для неё не секрет, что ей остались считанные месяцы. Просто говорить об этом она ни с кем не хочет, потому что, если говорить об этом, становится невыносимо жалко себя и начинают течь слёзы, и их потом очень трудно остановить. Она, конечно, извинилась. Вадим сидел за компьютером. Надежда Осиповна подошла сзади, обняла его обеими руками за шею, прижалась щекой к его голове

– Вадь, прости.

Вадим поцеловал её руку.

– Ну что ты, Надя!

Голос у него дрогнул, и она сразу убрала руки с его плеч.

Слава богу, не было болей. Она боялась неопрятной, тягостной смерти, но ей, кажется, повезло и с ней будет так, как было с Жераром Филиппом, знаменитым французским актёром времён её детства, который просто слабел и не понимал, что с ним происходит. Она помнит фотографию Жерара Филиппа в постели, сразу после смерти, его ещё по-прежнему красивое молодое лицо с закрытыми глазами.

Она тоже сильно ослабла и уставала даже от чтения. Можно было смотреть телевизор. Сын привёз «плазму» средних размеров, муж в тот же день установил её в спальне. Интересовали только новости и фильмы. Фильмы тоже не все. Вечером будет очередная серия по Агате Кристи, это она посмотрит. Иногда не хотелось ничего. Тогда она закрывала глаза и просто лежала. Надежду Осиповну не так волновало, что скоро её здесь не будет, как то, что будет здесь без неё.

Она думала о сыне, о внучке. В этой квартире прописана внучка. Муж, Вадим, не возражал. У него после развода с первой женой осталась комната в коммуналке в центре, которую он много лет сдавал, и деньги эти они откладывали на черный день. Должна была скопиться приличная сумма. У её Серёжи с Вадимом отношения хорошие, и неудивительно, Вадим не только растил Серёжу с трёх лет, но и столько раз вытаскивал его из разных историй, от конфликта с учителем литературы в десятом классе, до попытки втянуть Серёжу в изготовление наркотиков, пока тот учился на первом курсе. Они сумеют договориться. Сережа, и его жена, оба прилично зарабатывают, у них трёхкомнатная у метро «Аэропорт» и дача в Фирсановке. Тетина квартира в Химках завещана ему, Серёже, внучатому племяннику. Ребята, молодцы, подхватили эстафету, заезжают к тете Зое каждую неделю. Конфликтов из-за жилплощади не предвидится.

Да и кто знает, что предпримет Вадим, когда её не будет, может вообще уедет в Америку к дочери от первого брака, он ведь Наде не раз это предлагал. Сколько раз собирались в Америку съездить, всех навестить, присмотреться, так и не собрались. Внучка! У них был такой контакт, такое удивительное ощущение друг друга, что Серёжина жена, во всех отношениях разумная и современная женщина, ревновала дочку к бабушке. Сероглазая, светловолосая, временами так похожая на бабушку, её малышка! Надо напомнить сыну: на следующий год обязательно отдать малышку в музыкальную школу – у неё отличный слух и славный голосок.

Эти мысли, много раз думанные-передуманные, пробегали быстро, и Надежда Осиповна незаметно и глубоко соскальзывала в воспоминания. Воспоминания о детстве состояли из разных кусочков, как лоскутное одеяло. Самые ранние воспоминания – Ленинград. Она с мамой и папой смотрит салют со ступеней Фондовой биржи. Огни салюта падают в тёмную Неву. Вторая картинка: она едет с папой в трамвае по Невскому и папа спрашивает: «Это какая речка?» и она отвечает: «Фонтанка».

Потом – Москва. Длинный коридор коммунальной квартиры. Маленькая Надя едет по коридору на маленьком трёхколёсном велосипеде мимо высоких тёмных дверей и колёса велосипеда громко дребезжат на старом, покоробившемся паркете. И ещё: с папой вместе она идёт по бульвару и папа опять спрашивает её: «Кому этот памятник?» «Тимирязеву», – отвечает Надя. Скарлатина. У неё высокая температура, её везут в больницу на дедушкиной машине с деревянными панелями по бокам, в больнице бреют наголо машинкой и её светлые локоны падают в тёмное ведро. Московских картинок уже намного больше, там и зоопарк, и кафе-мороженое «Север» и живые сомики, которые плавают в тазу. Мама. Мамины руки с маникюром и кольцами на длинных пальцах. Мамины яркие серые глаза и светлые волосы, уложенные валиком. Спектакль «Синяя птица». Вечерняя улица Горького и иллюминация на Главпочтампте. Надя вприпрыжку идёт между родителями, держа их за руки, поджимает ноги и повисает у них на руках.

А потом всё кончилось. Нет ни Москвы, ни родителей. Она живёт с бабушкой Дашей в рабочем посёлке под Москвой, играет с подружкой Люськой в мяч во дворе, зарывает в землю «секретики», одна бродит по лесу. Это когда папу осудили как «космополита», отчислили из академии и заслали служить в Туркмению на границу с Афганистаном. Мама уехала вместе с ним. Маленькую дочь они не взяли, боялись Пендинской язвы, которая поражала в Туркмении европейских детей. Через два года папа вышел в отставку, они вернулись, но Надя так и осталась у бабушки Даши.

И, пожалуйста, все вопросы, когда-то мучившие её, стали снова выпрыгивать из каких-то глубин сознания или подсознания, как чёртики из табакерки. Почему её родители жили в Москве, а Надя жила в посёлке у бабушки? Почему ею никто не интересовался, не пытался её развивать? В сущности, все вопросы сводились к одному единственному вопросу: любили ли её родители? И Надежда Осиповна с удивлением поняла, что ответ на этот вопрос её до сих пор волнует. Любили ли её родители так, как сама Надежда Осиповна любит своего сына – заботливой и чуткой любовью? Наверное, нет. Родители приезжали время от времени, привозили подарки, книги, иногда мама возила Надю «на ёлку» в Лужники. Глупо столько лет носить в себе обиду, да и стоит ли сожалеть о том, что её детство прошло в посёлке, у бабушки Даши? Разве ей там было плохо?