Читать книгу В той стране - Нонна Беспалова - Страница 7

Надя и Денис сблизились стремительно. От этого воспоминания губы Надежды Осиповны невольно растянулись в улыбку. «Вот тоже интересный вопрос: откуда ко мне, выросшей с бабушкой и дедушкой, пришла идея свободной любви? Из зарубежных романов, которыми изобиловала мамина библиотека?» Юная Надя уже успела полюбить сильных и беспечных женщин Хемингуэя, поплакать над печальными красавицами Ремарка. Это произошло гораздо раньше, чем мама спохватилась и попыталась что-то убрать из их библиотеки. Шёл 68-ой год, год студенческой революции во Франции. «Может быть, это носилось в воздухе? Трудно сказать…»

Каждое утро, приходя в институт, Надя высматривала в толпе Дениса и видела, что он тоже её ищет. На лекциях они садились вместе, после семинаров находили друг друга, чтобы постоять рядом и перекинуться несколькими словами. Однажды в перерыве между лекциями они задержались в пустой аудитории и в первый раз поцеловались. До этого Надя только один раз целовалась со своим одноклассником на выпускном вечере и всё. Теперь они с Денисом начинали целоваться как сумасшедшие в любом более-менее уединённом месте. Это была любовь, Надя не сомневалась. А раз это любовь, то их близость неизбежна, отказ от неё – это уступка ханжеской морали. Теоретически Надя для себя всё решила, а на практике…

Однажды Денис привёл её в квартиру одного из своих приятелей. Приятель ушёл. Они остались одни. Надя прекрасно понимала, почему они сюда пришли. Сначала они целовались, потом Денис расстегнул на Наде кофточку и целовал её грудь, но когда он попытался добраться до её трусов, Надя остановила его руку.

– Нет! Не здесь. Не сейчас.

Денис не стал настаивать. Надя была искренне огорчена своим нелогичным поведением, но ничего не могла с собой поделать. Увидев Надино расстроенное лицо, Денис засмеялся и обнял её за плечи.

– Давай в воскресенье смотаемся куда-нибудь на природу?

В воскресение вместе с ними на природу выехали Вадим с Олей и «неразлучные Лера и Вера». Денис поставил палатку в стороне от двух других. Один спальник он положил вниз, другим они укрылись.

В эту ночь Надя снова и снова останавливала Дениса в последний момент, никак не могла решиться на завершение их близости. Она измучилась сама и измучила Дениса. Что это было? Инстинктивный страх? Или где-то глубоко пряталось недоверие к Денису? Под утро они оба задремали. Надя неожиданно проснулась. Рядом спал Денис, одна рука, согнутая в локте была у него под головой, вторая лежала на спальнике рядом с Надиным плечом. Надя смотрела на его усталое, нервное лицо, на тени у него под глазами. Она прикоснулась губами к его губам, Денис открыл глаза и тогда всё, наконец, произошло, очень нежно и почти не больно. Потом они лежали, обнявшись, и не заметили, как уснули. Надя проснулась первая, начала потихоньку разыскивать свою одежду, стоя на коленях в тесной палатке. Она увидела на расстеленном под ними спальнике три небольших тёмно-красных пятна. Денис проснулся и смотрел на неё.

– Я застираю?

– Оставь. Я его вывешу на берёзу, пусть все видят.

Они оба засмеялись, Надя скользнула к нему, и они опять начали целоваться.

Народ в их маленьком лагере уже зашевелился. Надя с Денисом тихо вылезли из палатки. Денис прихватил тот самый спальник, они ушли подальше в берёзовую рощу и оставались там, пока не услышали, что их зовут. Когда они вернулись, все уже были готовы идти дальше. Лера и Вера сложили их палатку. Наде и Денису осталось только наскоро попить чаю и собрать свои рюкзаки. Глядя на них все улыбались, но никто ничего не сказал, только Вадим ворчал, что теперь они придут на станцию поздно и в электричке будет полно народу. Так и случилось. Они еле втиснулись, свалили рюкзаки грудой в тамбуре. Денис и Надя остались присматривать за вещами, а остальные постепенно просочились в вагон и даже нашли свободные места. Надя и Денис дождались, когда в тамбуре станет малолюдно, сели на рюкзаки у противоположной входу-выходу двери и так, на рюкзаках, обнявшись, доехали до Москвы.

В августе они всей компанией отправились в первый настоящий поход. Прошли пятидневный маршрут по сопкам за Мончегорском.

«Помню, как мы над грудой рюкзаков ждали грузовик. Было раннее утро. Ни людей, ни машин. На горбатом лугу с низкой травой стояли двухэтажные деревянные дома с двумя рядами окон, выкрашенные тёмно-коричневой краской, простые, как детский рисунок. Между домами ходили, пощипывая траву, лошади. Белая, вороная и гнедая. И сопки на горизонте. Так странно и так красиво. Как кадр из фильма Тарковского. Идти вверх-вниз с рюкзаком через сопки было тяжело, но я выдержала. Привезла домой сброшенные оленьи рога. Мама их приспособила в прихожей как вешалку».

Конечно, походных компаний было много, осбенно среди студентов. Походы, простой и дешёвый способ добраться до любых, самых глухих, самых интересных и загадочных мест, были для них всем: бегством от родителей и их ограничений, испытанием стойкости для нежных городских детей, альтернативой пошлому «организованному» отдыху, приобщением к «романтике», растиражированной в стихах, песнях и романах для молодёжи. И все пели у костра. Может быть, пели те же самые песни.

Но для нашей компании главным в походах было другое. В походе мы оставались среди «своих», вне «системы», далеко от зоркого глаза и чутких ушей зловещей Софьи Власьевны, Советской власти. Можно было о чём угодно говорить, над чем угодно шутить, рассказывать любые анекдоты, петь любые песни и не оглядываться через плечо: не стоит ли у тебя за спиной кто-нибудь с большим ухом. У нас и романы крутились исключительно среди «своих», а как иначе? Излишняя откровенность с «чужими» могла плохо кончиться для нас для всех. Да и неинтересно было нам с «чужими».

«Все пели у костра, это правда, но далеко не все читали наизусть Гумилёва. „Это было, это было в те года, от которых не осталось и следа. Это было, это было в той стране, о которой не загрезишь и во сне…“ Действительно, не загрезишь. Забавно теперь это звучит».