Читать книгу В той стране - Нонна Беспалова - Страница 6

Дом Дениса, в одном арбатских дворов, Надя нашла с трудом даже по схеме. Надины родители тоже когда-то жили в коммуналке на Арбате, только с другой стороны нового проспекта. Потом они переехали в Вешняки, на окраину Москвы, в отдельную новую квартиру.

Квартира Дениса, в ветхом, много раз перекроенном, арбатском доме, была совсем не похожа на нынешнюю квартиру Надиных родителей. В его квартире не было ничего нового, а в Надиной – ничего старого. Надина мама не любила старые вещи. У Дениса в большой «общей» комнате у одной стены стояли старые стол и стулья, над столом висели старые стенные часы с хриплым боем. Всю соседнюю стену, занимали старые книжные полки за стеклом, только диван, на котором как потом выяснилось, спал Денис, выглядел новым. На этом диване сидели парень и кудрявая девушка, настолько увлечённые друг другом, что на Надин приход они не обратили никакого внимания. Денис представил Надю.

– Это Надя, с нашего курса.

У стеллажа стояли двое ребят с её потока, светловолосый, крепкий Борис и высокий, очень худой Саша, уже знакомые Наде. Они коротко с ней поздоровались и вернулись к своему разговору.

– Не понимаю, в чём они могут увидеть для себя опасность. Дубчек остаётся на позициях социализма, ничего радикального, только «социализм с человеческим лицом». По-моему, для них это хорошая возможность как-то реабилитировать коммунистическую идею в глазах Запада.

Борис отвечал Саше негромко, продолжения Надя уже слышать не могла, но было понятно: они обсуждают события в Чехословакии. Об этом тогда говорили все.

Надя даже знала, как именно Борис возражает Саше. Они уже не раз говорили о «Пражской весне». Саша считал, что попытка создать другую, более человечную, более привлекательную модель социализма опаснее для нынешней коммунистической верхушки, чем пропаганда капитализма. Это минный подкоп под конкретных людей, стоящих сейчас у власти и они эту свою власть, не идею, а личную власть, будут защищать любой ценой.

На стуле рядом со столом одиноко сидел Марк, парень из её группы. Надя кивнула ему. Марк был настоящим красавцем: большие чёрные глаза, брови – вразлёт, шапка темных вьющихся волос. В него поначалу влюбились все девочки в их группе, но он со всеми держался одинаково холодно. Надя замешкалась посреди комнаты. В углу рядом с диваном девушка с длинными русыми волосами что-то перепечатывала из раскрытой книги. Девушка встала, подошла к Наде и подала Наде руку.

– Вика.

Всё в ней сразу Наде понравилось и весёлые карие глаза, и миловидное треугольное личико, и даже её забавный «лисичкин» нос с острым подвижным кончиком.

– Ты раньше ходила в походы?

– Только в школе, на один день, без ночёвки.

– Я тебе дам книжку, там как раз для начинающих. Что брать, как укладывать рюкзак.

Она подошла к книжной полке и достала оттуда небольшой «Справочник туриста» в мягком переплёте, сильно потрёпанный. Попутно выяснилось, что у Нади нет рюкзака.

– Денис, ты можешь отдать Наде свой старый рюкзак?

Вика получила утвердительный ответ и позвала Надю.

– Помоги мне принести чашки для чая.

Они вместе вышли на кухню. В кухне с мамой Дениса, маленькой, худой, черноволосой женщиной, разговаривал высокий молодой человек в клетчатой рубашке и жилете домашней вязки. Они оглянулись на вошедших Надю и Вику.

Мама Дениса посмотрела на Надю с улыбкой

– Здравствуйте! Вы у нас, по-моему, в первый раз?

– Да. Я – Надя. Мы с Денисом учимся на одном курсе.

– Я – мама Дениса, Евгения Викторовна.

– Очень приятно.

Мама Дениса окинула взглядом Надю. Её взгляд показался Наде насмешливым и Надя смутилась. На неё часто так смотрели женщины, женщины старше неё. Что-то было в этом взгляде, что Надя не могла определить, прочитать, не могла разобраться, как ей следует оценивать этот взгляд, в свою пользу или наоборот.

– Юра.

Молодой человек в вязаном жилете сам представился Наде. Его окликнула Вика.

– Юра, возьми чайник.

Юра послушно взял чайник и понёс его в комнату. Вика начала разливать чай. Надя присела на стул у журнального столика. Юра опять оказался рядом.

– Хотите чаю?

– Да, спасибо.

Юра налил чай в большую чашку и протянул чашку Наде. Надя взялась за края, чашка оказалась очень горячей. Она быстро поставила чашку на столик, замахала кистью руки и тихо зашипела, сморщившись от боли.

– Мои родители в таких случаях говорят: «Горячо» и иногда берутся за мочку уха, вероятно, помогает.

Надя подняла голову. Он намекает на её плохие манеры? Подсунул ей горячую чашку и теперь хочет её задеть? По его смеющимся глазам она поняла: её дразнят.

– А вы всегда следуете советам ваших родителей?

– Не всегда, но часто.

– Где вы учитесь?

– Пока нигде. Поступал в ваш, в МИРЭА. Завалил устную математику.

– Армия вам не грозит?

– Ещё как грозит. Этим я сейчас и занимаюсь.

Юре понадобилось что-то у стола, он отошёл. Видимо, армия – это тема, которой лучше было Наде не касаться. Позже она узнала от Дениса: Юра только что отлежал в «психушке», у знакомого врача, чтобы «откосить» от призыва.

– Не обижайся на него. Он и мне ничего не рассказал. Только рукой махнул: «Я там такого насмотрелся…» и всё.

Рядом с Надей села красивая девушка со своей чашкой чая и двумя баранками. Её звали Ирина. Она предложила Наде баранку и они разговорились. Обе новые знакомые Нади – Ирина и Вика поступили в один и тот же институт и теперь учились на одном факультете.

– Ты из какой школы, из 7-ой? Или из 444-ой?

Надя немного растерялась.

– Нет. Я закончила 471-ую.

– А-а.

Неопределённо отреагировала Ирина. Смысл этого вопроса Наде потом пояснил Денис. 7-ая и 444-ая – это были школы с математическим уклоном. Надя не могла оторвать взгляд от Ирининого платья из тёмно-синего крепа с вышивкой. Ира в свою очередь внимательно рассмотрела Надину юбку из яркой шерстяной шотландки. Надя донашивала мамины вещи, красивые, хорошие вещи, в которые мама уже не влезала. Некоторые приходилось перешивать, некоторые, как эту юбку, только укорачивать. Всё это Надя давно научилась делать сама.

Денис сдвинул чашки на край стола. Боря и Денис задумчиво склонились над картой Москвы и Московской области.

– Совет в Филях.

Тут же съязвил Юра.

– Два народных кумира, два лихих командира…

Подхватил Марк. Денис поднял голову.

– Ша, ребята! Всё путём. Мы пойдём от платформы Воиново по Курской дороге до станции Омутищи по Горьковской. Тропа идет лесом, потом выходит к реке Клязьме. Там заночуем. Встречаемся на Курском, у расписания пригородных поездов в субботу в девять ноль-ноль.

Быстро распределили, кому что закупать. После этого народ начал расходиться. Некоторые ушли сразу, кое-кто ещё долго разговаривал в прихожей.

Уходя Надя услышала, как Ирина говорила Вике приглушённым голосом.

– Не понимаю, зачем Денис её притащил? Она не из 7-ой школы и не из 444-той, она даже не из 18-того интерната, она вообще ниоткуда!

Это определённо было про Надю. Денис порывался её проводить, но его задержала мама. Надя не стала ждать. В арке её догнала Вика

– Надя!

Надя обернулась.

– Ты к метро? Я с тобой.

Они пошли вместе.

– Я обычно ночую здесь недалеко, у бабушки. Сегодня еду к родителям, на «Динамо». Надо взять шмотки для похода.

Они помолчали.

– Ты обиделась? Не обращай внимания на Ирку, она иногда бывает такая дура. Мама у неё – врач – кардиолог, а папа – зубной техник. Она о папе стесняется рассказывать и ещё не любит говорить, сколько её шмотки стоят. В остальном она ничего. Только ревнивая очень.

– Кого же она ревнует?

– Дениса, кого же ещё!

– Она его девушка?

– Нет.

– А кто его девушка, ты?

– Да нет, что ты! Мы с Денисом друзья с детства.

– В один детский сад ходили?

– В детский сад мы вообще не ходили. Нас растили бабушки. Жили рядом, в одной песочнице играли и дачи у нас рядом. Он мне как брат.

– У тебя кто-нибудь есть?

– Есть. Тоже из нашей школы, только классом старше. Теперь учится в МИХМе. Я тебе его как-нибудь покажу. Красивый!

– Красивее, чем Марк?

– Красивее.

Надя засмеялась.

– Красивее, чем Ален Делон?

– Зря смеёшься. Красивее. Увидишь.

– Почему ты не привела его к Денису?

– Это проблема. Алёшка Дениса терпеть не может. Денис его тоже недолюбливает.

Они подошли к метро. Надя торопилась домой, а Вика решила идти пешком до станции «Пл. Свердлова». Они договорились вместе пойти на лекцию Эйдельмана и разбежались в разные стороны.

На следующий день Надя изучила «Справочник туриста», купила в магазине кружок «краковской» колбасы, несколько брикетов гречневой каши и ягодного киселя, уложила рюкзак – «мягкое – к спине, тяжёлое – вниз…» и утром в субботу отправилась в её первый поход.

Надя, боясь опоздать, приехала рано, но на Курском вокзале у пригородных касс уже стояли Юра и те парень с кудрявой девушкой, обнимавшиеся у Дениса на диване. Юра поздоровался с Надей как со старой знакомой. Он представил «сладкую парочку».

– Их зовут «неразлучные Лера и Вера», можно Лерик и Верик.

Лера и Вера переглянулись и радостно засмеялись. Они стояли, взявшись за руки. Оказалось, что они тоже учатся в Надином институте, только на другом факультете. Подошли остальные. Среди них появилась незнакомая Наде пара, Вадим и Оля, Вадим – крупный, спортивный с коротко стриженной круглой головой, Оля – стройная девушка, с беспокойным взглядом тёмных глаз и ещё некто Миша, небольшого роста, в очках. Все перезнакомились тут же у расписания, пока ждали Дениса. Денис, в старых брезентовых брюках с кожаными нашивками на коленях и огромным рюкзаком на спине, появился последним.

Этот поход вряд ли можно было назвать походом, скорее прогулкой на пикник. Они легко прошли двенадцать километров и разбили лагерь на берегу, на песчаном откосе, среди сосен. После обеда все разбрелись кто куда. Борис от нечего делать принёс из леса ежа, сел рядом с Надей и положил ежа на землю. Ёж лежал и не пытался бежать. Надя пошевелила ежа прутиком.

– Не хочет он бороться за свободу.

– Это потому, что он – не большевик.

Лениво предположил Борис.

– И не анархист.

Продолжила Надя.

– И не левый эсер.

Подхватил Борис. Надя не сдавалась.

– Понятно. Он – трусливый социал-демократ!

В этот момент ёж сорвался с места и побежал в кусты. Как они тогда хохотали! Наверное, их было легко рассмешить. Идея оказалась плодотворной. Марк, до этого дремавший, оживился.

– У меня кот. Такая толстая ленивая сволочь. Надо бы определить его партийную принадлежность!

– Коммуняка твой кот, кто же ещё? А мой Бобка хитрый и настырный, особенно, насчёт пожрать, он или октябрист или бундовец, как мой дед.

Это подал реплику Саша. Лёд тронулся, завязался разговор. В разговоре выяснилось, что Денис, Марк и Саша вместе учились в одной математической школе. Денис после школы оказался в их скромном институте случайно – не прошёл в Физтех. Приятели Дениса тоже попали в этот институт не потому, что хотели туда попасть. Они пытались поступить на мехмат, хоть и знали, что евреев туда берут единицы, а пятый пункт в их анкетах выглядел одинаково. По их рассказам, они были откровенно завалены на экзаменах и подали документы в институт, где ещё шёл набор, им было всё равно в какой, лишь бы не угодить в армию.

Вика и Оля тоже учились с ними в одной школе, в параллельном классе. Вадим познакомился с Олей уже в институте, у них бурный «роман», они собираются пожениться. Юра – друг Дениса по Арбатскому двору. Миша в очках оказался парнем из той же матшколы. Он, несмотря на пятый пункт, всё-таки поступил на мехмат, поступил без всякой «мохнатой лапы». Миша недолго пробыл в их компании, он несколько лет ходил с ними в походы, потом, чтобы остаться на кафедре, ему пришлось вступить в партию и их пути разошлись.

Это был первый Надин вечер у костра. Денис читал Гумилёва. Они с Марком заспорили о стихотворении «Трамвай»: «Шёл я по улице незнакомой и вдруг услышал вороний грай…». Для Дениса это был сон, сбивчивый, фантастический, трагичный. Марк считал, что это образ безумной жизни сразу после революции. Надя сидела рядом с Денисом, слушала. Марк наклонился к уху Дениса.

– Ты думаешь, она что-нибудь понимает?

Это было слишком!

– Я читала Гумилёва и хорошо знаю его стихи, многие знаю наизусть, «Капитанов», «Лес»…

– Какой «лес»? Про Африку?

– Нет.

Надя победоносно посмотрела на Марка и начала читать.

– «В том лесу белесоватые стволы выступали неожиданно из мглы…»

Она остановилась, огляделась вокруг. Все смотрели на неё, Денис одобрительно улыбался. Она продолжила.

– «Из земли за корнем корень выходил, точно руки обитателей могил…»

Надя читала и видела, как у Дениса шевелятся губы: он вместе с ней шёпотом читал стихи и, когда она дошла до строчек «Я придумал это, глядя на твои косы-кольца огневеющей змеи…», Денис не выдержал, начал читать вслух с ней вместе.

– «…На твои зеленоватые глаза как персидская больная бирюза. Может быть, тот лес душа твоя…».

Они вместе громко дочитали стихотворение до конца, глядя друг на друга. Вокруг добродушно засмеялись и им поаплодировали.

Марк достал из планшета лист бумаги, миролюбиво протянул его Наде.

– Перепиши мне «Лес».

Потом они, глядя на догоравший костёр, пели какие-то песни. «Что они тогда пели? Окуджаву, конечно… «Встань пораньше…», «Всю ночь кричали петухи и шеями мотали…». Что ещё? «Ты у меня одна словно в ночи луна…», я очень любила эту песню, а теперь уже не помню, кто автор. «Всё перекаты, да перекаты…», нет, это пришло позже. «Всё что будет со мной, знаю я наперёд…», а эту песню Городницкого я люблю до сих пор. Как много они тогда вкладывали в это пение, в эти песни. Сейчас многие из них кажутся наивными, уж чересчур бесхитростными, но многие они поют до сих пор. Правда, не у всех одни и те же песни вызывают одинаковые чувства. Споры о том, что стоит вспоминать и петь, а чего не стоит, часто сопровождают теперь их пение у костра. Но песни ночью у костра – это обязательно, это – ритуал».

Надя с Викой ещё долго разговаривали. Надя узнала, что Вика с Ириной ходят в университет на лекции профессора Аверинцева по Византии, решила к ним присоединиться. И на Эйдельмана они тоже пойдут вместе, и в консерваторию на Баршая тоже. Наконец обе зазевали и забрались в палатку. Ирина уже крепко спала. Вика немного поворочалась и затихла, а Надя никак не могла уснуть. Она лежала и улыбалась. Всё получилось, она их нашла! Она нашла тех самых «своих», кого ей так не хватало, и они непременно подружатся. Теперь у неё начнётся совсем другая жизнь.

«Это так. У меня действительно началась другая жизнь. У меня появился Денис, и появилась „своя компания“, кружок друзей, полностью доверяющих друг другу». С ними можно было о чём угодно говорить, ходить в походы, шляться по Москве или сидеть в кафе, к ним можно было обратиться за помощью, просто позвонить или зайти, если тебе грустно и некуда деться. Не все из её студенческой компании стали её близкими друзьями, некоторые остались хорошими приятелями, но все они были «свои». «Свои» – вот тоже сложное понятие из тех дней. «Своих» они отличали с полуслова, а иногда и с полувзгляда. «Всё-таки мы были уникальным поколением, хотя Денис и говорит обычно, что каждое поколение – уникальное. Денис прав, но, мне кажется, ни до, ни после нас, уже не было молодых людей с такой тягой ко всему тому настоящему, что от нас пытались утаить, ко всему интересному, до чего можно было как-то дотянуться, достать с риском попасться, прочесть за одну ночь, проникнуть правдами и неправдами на „закрытые показы“ и „квартирники“, только бы увидеть, услышать, узнать. Так альпинисты высоко в горах жадно дышат, ловя кислород в разреженном воздухе».