Читать книгу Пересечение параллельных прямых. (Длинный) роман об отношениях, деньгах, работе и сексе. Книга 1. Классическая геометрия - Олег Буяльский - Страница 9

ГГ считал себя ответственным родителем. Он хотел, чтобы его Сын развивался гармонично: интеллектуально, духовно и физически. После возвращения из Европы, он решил уделить внимание физическому развитию Сына. Обучением Сына английскому он озаботился ещё до поездки.

Над представлениями родителей о «хорошем» и «плохом» довлеют сразу несколько идей. Часть из них – «первичные», а часть, – как бы, «вторичные». Вторичные идеи питаются энергией и отражённым светом первичных идей.

Первичные идеи просты: да здравствует всё хорошее, да сгинет всё плохое. «Да здравствует солнце, да скроется тьма!»16

Вторичная идея состояла в том, что когда ГГ был маленьким, родители водили его в музыкальную школу, и даже смогли устроить в изостудию при Музее изобразительных искусств имени Пушкина. В советское время таковы были обычаи в семьях, считавших себя интеллигентными.

Развитие детей требует от родителей напряженного труда и значительных временных инвестиций. Вложения в детей – рискованный актив. Что выйдет – неизвестно. Корм и конь редко соответствуют друг другу. Во время Перестройки интеллигенция с особым сладострастием самоуничижения смаковала фразу Ленина о том, что интеллигенция это не мозг нации, а г…17 Победам не требуются причины, а провалам и поражениям нужны веские обоснования. Чем авторитетнее, тем лучше. Чем больше авторитет, тем меньше личной ответственности.

В Музее изобразительных искусств с детьми занимались основами рисунка и попутно водили по выставочным залам, стремясь привить им любовь к прекрасному вообще, и изящным искусствам в частности.

Тяги к изящным искусствам у ГГ не было. Удовольствия от посещения Музея он не получал. Наивно ожидать, что детям понравятся произведения, в которых их авторы отразили остроту своих неврозов и глубину проблем с психикой. Дети ещё не настолько испорчены. Сенека говорил, что нет гения без доли безумства. До понимания работ гения нужно дорасти. Рыбак рыбака видит издалека. Чтобы по-настоящему понять «творческий замысел» автора, нужно хотя бы в некоторой степени приблизиться к его мироощущению, что возможно только после погружения в прелести и безумства взрослой жизни. Детям это недоступно.

ГГ мало что запомнил из занятий в кружке и многочисленных экскурсий по Музею. Однако он испытывал неясное ощущение удовлетворенного тщеславия, когда вспоминал об этих эпизодах детства уже во взрослой жизни.

– Мои рисунки выставлялись в Музее Пушкина наравне с шедеврами именитых мастеров, – говорил он иногда, когда концентрация алкоголя в крови превращала окружающий мир в реальность в строгом соответствии с наблюдением Черчилля, говорившего о том, что реальность – это галлюцинация, вызванная недостатком алкоголя в крови.

ГГ говорил правду. В советское время в Музее устраивали выставки детских работ «Мы рисуем в Музее Пушкина». «Выставлялись» результаты детской мазни разной степени наивности и уродства. Детские потуги, поддержанные стремлением родителей рассмотреть в своих чадах «искру таланта», выглядели, в целом, довольно мило. Няшно, как принято нынче выражаться в интернете.

Однако на результативность взрослой жизни ГГ это почти не повлияло. Разве что, при случае, можно было немного повысить свою сексуальную привлекательность, упомянув несколько имён «старых мастеров», пустившись в рассуждения, например, о том, что Тициан изобрёл цветовую перспективу, а Гойя был последним великим испанским художником, и единственная его картина в России находится в Эрмитаже. И даже эту картину, исполненную в тёмных и мрачных тонах, Советской России подарил миллиардер Арманд Хаммер, который, не смотря на то, что был буржуином, умудрялся поддерживать хорошие отношения со Страной Советов, подробности чего, наверное, вряд ли кто-нибудь когда-нибудь узнает. Видимо, для того, чтобы быть (стать) миллиардером, нужно уметь налаживать контакт даже с самыми «трудными» партнёрами. Философия и практическая смётка помогают смотреть на мир широко и без проблем включать в своё мировоззрение чёрные и белые половины, что в переводе на народный язык называется – «в жопу без мыла залезет».

Помимо Музея Пушкина родители устроили ГГ ещё и в музыкальную школу. Причем не в обычную музыкалку, которых было в советское время довольно много, – в каждом районе по несколько штук. ГГ определили в музыкальную школу при Московской консерватории. На первичном прослушивании ГГ был просто очарован видом учеников, которые ходили по коридору и прямо на ходу играли на скрипках. Начинающих скрипачей выгнали из класса, чтобы прослушать новобранцев, но юные музыканты не теряли времени даром и тренировались даже в коридоре.

ГГ это так понравилось, что он непременно захотел научиться играть на скрипке и то же ходить по коридору, пиликая смычком по струнам. Но учиться играть на скрипке ГГ не взяли. Во время первичного прослушивания нужно было спеть песенку «Во поле березка стояла». И ещё – повторить голосом мелодию, которую преподаватель сыграл на большом чёрном фортепьяно. ГГ спел, как мог и даже попытался повторить мелодию. Преподаватели, участвовавшие в прослушивании, вынесли однозначный вердикт: «Полное отсутствие музыкального слуха. К обучению в музыкальной школе – негоден».

Однако родительская настойчивость непреклонна, а изобретательность не знает границ. ГГ каким-то образом всё-таки запихнули в музыкальную школу, и он оказался среди перспективных талантов музыкальной сферы. В музыкальную школу при консерватории брали только самых одарённых детей, а также детей самых настойчивых и изобретательных родителей.

Потом, уже во взрослой жизни, ГГ никак не мог взять в толк: как он вообще там оказаться. В то время его родители никаким особым блатом или связями не обладали. Видимо сработало то, что ничто не остановит человека, который по-настоящему захотел чего-то добиться.

Родители, которые заботятся о будущем своих чад, зачастую приводят в действие механизм компенсации своих прошлых неудач, ведь дети – продолжение родителей. Редкие родители не хотят, чтобы дети достигли большего, чем они сами; сделали то, что у них не получилось, и научились тому, что сами родители не умели. Например, играть на фортепьяно двумя руками.

В музыкальной школе при консерватории ГГ продержался совсем недолго. Через несколько месяцев после начала занятий преподаватели начали бурчать, и спустя ещё пару месяцев заявили категорично: «Пожалуйста, не мучайте ни себя, ни ребенка, ни нас. ГГ, наверняка, найдет себе дело по душе и раскроет свой талант, потому что каждый человек по-своему талантлив, но музыка – это не его».

Наверное, так и было. Даже во взрослой жизни для ГГ оставалось непостижимым, как кто-то мог успешно писать «музыкальные диктанты», когда на уроках сольфеджио преподаватель исполнял мелодию, а ученики записывали ноты со слуха.

– Это просто какая-то фантастика, – говорил взрослый ГГ. – Это за гранью понимания.

***

Другой проект родителей ГГ оказался более успешным. Впрочем, он был даже не столько родительским, сколько произошёл сам по себе, почти случайно.

В первый класс ГГ пошёл в обычную районную среднюю школу, в которой иностранный язык начинали изучать с пятого класса. Классу ГГ достался английский, хотя в других классах учили французский. Английский давался ГГ легко и просто.

Мама друга ГГ работала в РАЙОНО. Районо переводится как «Районный отдел народного образования». Когда в школу приезжала «проверка РАЙОНО», преподаватели и директор школы трепетали. В подобные дни от детей требовалось быть особенно послушными, прилежными и сообразительными.

ГГ и его друг учились в одном классе. Когда первые пять классов остались позади, мама друга, работавшая в РАЙОНО, решила перевести своего сына в другую школу – английскую. Уроки английского там были каждый день. ГГ тоже позвали с собой. Видимо, до кучи: чтобы сыну мамы из РАЙОНО было привычнее в новой школе со старым другом, ГГ охотно согласился и даже обрадовался. Английский ему нравился.

Новая школа образовалась в результате слияния двух других школ: обычной местной, и «настоящей» английской, которую почему-то перевели из центра города в спальный район. В школе образовались «обычные» и «английские» классы.

Официальное название школы звучало громоздко. «Школа с углубленным изучением английского языка и преподаванием ряда предметов на английском языке». В таких школах иностранный язык начинали изучать со второго класса.

В новой школе образовалась мешанина из подготовленных и неподготовленных учеников. Кто-то учил английский со второго класса, а кто-то, как ГГ и его друг, пришли после пяти классов обычной школы. Для вновь прибывших составили специальную программу, чтобы они могли быстро подтянуть свой уровень.

Переход в новую школу стал для ГГ знаковым событием, во многом предопределившим его дальнейшую жизнь. Потом, уже во взрослой жизни ГГ прикидывал, было ли этом следствием действия сил судьбы, или наоборот, – внутренние устремления сформировали окружающую реальность в наиболее благоприятный контекст. Ведь, давно известно, что каждый получает именно то, что хочет, и именно в этом – большая проблема. Проблема в том, что человек постоянно путается между тем, что хочет и тем, что ему нужно. Жизнь даёт человеку то, что ему нужно, что чаще всего соответствует тому, что человек заслуживает. В долгосрочной перспективе жизнь справедлива. Однако в краткосрочном плане может показаться, что это не так.

Согласно крылатой фазе: «Мы встретили врага, и он – это мы». Нужно быть осторожными со своими желаниями. Иногда они исполняются. При внимательном рассмотрении оказывается, что «иногда» – не более, чем маскировка для «всегда».

После того, как Советский Союз развалился, некоторые плакаты советской поры неожиданно стали популярны. На одном из них лозунг: «Как поработал, так и полопал!» На плакате – два человека в рабочих спецовках. Один, довольный, пересчитывает пачку денег. Другой, с удрученным видом, держит в руках одну мятую бумажку.18

Пришло время, и ГГ стал родителем, продолжив эстафету поколений. Он встретил вызов воспитания детей, будучи нагруженным всеми теми установками и стереотипами, которые произрастали из его детства. Родители чаще всего воспитывают своих детей так же, как воспитывали их самих. Если детство не удалось, то подход к воспитанию строится по принципу «от противного». Это всё та же копия своего детства, но с противоположным знаком. Дух противоречия, желание опровергнуть и сделать всё по-другому, вынуждают человека делать, по сути, то же самое, что делали и с ним. Первоначальная идея усиливается через противоположный знак и прилежно накачивается энергией отрицания.

Из походов в Музей изобразительных искусств, учёбы в английской школе и из опыта последующей практической жизни ГГ вынес стойкое убеждение в том, что английский язык необходим для построения успешной карьеры. Остальные примочки в виде умения удачно ввернуть в разговор пару имён «старых мастеров» нужны не более, чем для очарования барышень на ранних стадиях знакомства.

И ещё.

– Для того, чтобы успешно справляться с темпом современной жизни, необходимо крепкое здоровье, а также физическая и психологическая выносливость, – говорил ГГ. – Это необходимо (но недостаточно!) для продвижения вперёд. Mens sana in corpora sano. В здоровом теле здоровый дух! Олимпийцы Древней Греции знали, о чём говорили.

Фраза про здоровый дух был в Стране Советов примерно так же популярна, как и словосочетание «книга о вкусной и здоровой пище». Однако уже в советское время начинали читать всё меньше и меньше, пока массовая привычка к чтению почти совсем не сошла на нет. Этому предшествовала победа духа диалектического материализма. Бытие определило сознание. Люди стали массово переедать, и появилась проблема избыточного веса. ГМО и присутствие сахара практически во всех продуктах усугубили ситуацию. Тело победило окончательно.

В вопросе «развития тела» у ГГ сработал механизм родительской компенсации. Его родители были привержены идее развития в сыне изящных начал: изостудия при Музее, музыкальная школа, английский. Родители ГГ были выходцами из среды, в которой физический труд в домашнем хозяйстве был обыденным делом, и представлял собой рубеж преодоления, за пределом которого простирались обильные нивы «работы головой», а не руками.

Впрочем, родители нашли применение своей привычке к физическому труду. Они с удовольствием впахивали на дачном участке, хотя даже в советское время в этом не было большой необходимости и экономического смысла. В детстве ГГ настолько насытился трудом на дачных грядках, что однажды в сердцах заявил родителям: «У меня никогда не будет дачи!»

Сказано, сделано! Как-то так получилось, что перешагнув сорокалетний рубеж, и обзаведясь некоторым количеством «объектов недвижимости», ГГ так и «не созрел» для дачи, образ которой у него стойко ассоциировался с бесконечными и унылыми работами «на участке».

***

В детстве ГГ недолго ходил в секцию борьбы. Он попа туда почти случайно, за компанию с друзьями. Родители восприняли это увлечение сына почти с равнодушием. Впрочем, они не препятствовали походам сына на занятия два раза в неделю.

Увлечение борьбой продлилось всего несколько месяцев, и закончилось тогда, когда один из друзей ГГ сломал руку на тренировке. После этого происшествия у родителей ГГ откуда-то появилась идея, что дети, занимающиеся вольной борьбой (сейчас она называется греко-римской), больше не растут и постепенно превращаются в коренастых низкорослых силачей.

Откуда взялась эта идея – непонятно. Скорее всего, из неверного толкования естественного отбора, когда чемпионами становятся не неуклюжие великаны, а коренастые, подвижные и ловкие спортсмены среднего роста. В каждом виде спорта и каждом виде деятельности – свои предварительные условиях успеха. Человеку с ростом 180 сантиметров не стать гимнастом-чемпионом. В балете не бывает упитанных и рослых танцоров. Бытует мнение, что в танкисты не берут тех, чей рост выше 175 сантиметров. Иначе не влезешь в танк.

Более пристальный взгляд показывает, что в танковых войсках нет подобных ограничений. Впрочем, высокому танкисту придётся внутри танка менее комфортно, чем человеку компактному. Предварительные условия успеха во многих случаях иллюзорны. Человек придумывает (выдумывает) их для того, чтоб оправдать своё бездействие.

Тем не менее, ГГ перестал ходить в секцию борьбы и вступил в юношескую, а потом и во взрослую жизнь человеком физически не очень подготовленным. За худое тело и выпирающие ребра в сочетании с высоким ростом его иногда дразнили «глистой».

Однако прошло время, и всё изменилось. ГлаГея не могла поверить, что при поступлении в Институт ГГ весил меньше семидесяти килограммов.

– Не может быть, не верю, – говорила она. – Ты же весишь больше центнера!

– Это сейчас, а тогда было по-другому! – говорил ГГ, улыбаясь. – Всё течёт, всё изменяется, и ничто не остаётся на своих местах.

– Plus ça change, plus c’est la même chose, – отвечала ему ГлаГея по-французски. – Чем больше перемен, тем меньше изменений.

– Согласен! – улыбался ГГ. – Однако для этого всё должно измениться. Иначе ничего не получится.