Читать книгу ДеньГа. Книга странствий человеков в людском море - Семивэл Семивэл - Страница 91

Чур одному: не давать никому!

(В.И.Даль. «Пословицы и поговорки русского народа»)

Ночь я провёл плохо. Ибо неожиданно понял, что, несмотря на все свои старания, не смог донести до Мечника всю степень серьёзности – по крайней мере, для таких как мы «ботаников», интеллигентов паршивых – затеваемого.

А окончательное прозрение явилось во сне. Уже под утро явился мне Димодеев. Точнее, я сам к нему явился. Открываю дверь в его кабинет, а вместо знакомой стены за его спиной – диорама не диорама… нет, будто киноэкран… и не киноэкран… В общем, вижу отчего-то знакомую мне, как будто с детства, картину – поле брани, усеянное поверженными телами древних воинов, с торчащим из груди мечами, стрелами. Меж трупов прыгают деловито вороны, снуют, не замечая пернатых коллег, шакалы и волки, некоторые лакают кровь из луж – и вдруг вся эта хищная братия с шумом, клёкотом, воем и лаем поднимается в воздух, и кружит, кружит, кружит над полем. Летали все – вороны, волки, шакалы… Точно попав в воронку, они нарезали, нарезали, нарезали лохматые, страшные круги, всё ниже опускаясь над моей головой, всё ближе к моей макушке… Как заворожённый, остолбенев – ни рукой, ни ногой не двинуть – я во все глаза смотрел на эту чудовищную карусель, и будто даже ветер от её кручения опахнул мой лоб, мои щёки, взлохматил волосы и – поставил их дыбом! Я даже почувствовал, как волосяные луковицы туго натянули кожу головы, точно меня подвесили за волосы! Точно ухватил кто-то могучей безжалостной рукой, и вот-вот начнёт трясти, как я тряс по осени пучки вывернутого из грядки лука, освобождая головки от налипшей земли…

А потом вдруг вижу – на фоне того же самого поля, но уже без всяких следов побоища, сидит в своём кресле, за своим широким столом Димодеев. Сидит антрацитово-чёрный и нахохлившийся, как ворон на похоронах воина – одного из тех, что вот только-только валялись лёгкой добычей на поле отзвеневшей мечами брани, лежали, будто щедрое угощение на широком блюде. И видно было: ворон успел уже покогтить свою добычу, сплясать на ней победную пляску, но лишь он навострился погрузить свой клюв в открытую настежь – заходи! – глазницу, как эта добыча исчезла, испарилась… Ворон-Димодеев растерянно – щ-щёлк! – клювом да ка-ак вспрыгнет на свой стол… Цок-цок! – стукнули его когти о лаковую столешницу. Цоц-цок-цок! – быстро-шустро заплясали его чешуйчатые, почему-то красные, точно мороженое мясо, лапы. И – тут же он замер, как вкопанный. И – своим круглым острым глазом – прямо в душу мою – прыГ! СкоК! «Так это ты – у меня?!» – «Нет-нет! Это не я… – вижу, как шепчут мои губы. – Я всего лишь баталист… Я описываю битвы, я – сбоку, иногда – сверху… Так виднее. Так удобнее. А супротив вас… это… это всё…» – и начинаю поднимать деревянную свою руку, чтобы указать ворону на пространство за его горбатой спиной – там, в застенном пустынном поле маячила невесть откуда возникшая фигура. В кольчуге, в шлеме с шишаком. Я всматриваюсь, всматриваюсь, и вдруг понимаю, что это – тоже я. «Это я?!» – говорю себе я. Не Димодееву-ворону – себе говорю. «Кр-лл!» – обиженно и одновременно страшно вскрикивает ворон и – бьёт клювом прямо мне в лоб. Нет!! Он успевает только взмахнуть своим клювом, целя мне в лоб, но…

…Но я – успеваю ускользнуть. Я – просыпаюсь. Первым делом трогаю лоб и нахожу там одну лишь испарину. В ногах моих дрожь, какая бывает от долгого бега по пересечённой местности… Хм! – говорю я и долгим протяжным вдохом-выдохом расстаюсь с ужасом от привидевшейся жути. Всё хорошо. Это лишь сон…

Однако уже за чисткой зубов быстро вношу коррективы в свой вывод. Да ни черта не хорошо! Это ж была иллюстрация. Живая картинка, говорившая вот о чём: в дни зарплаты и аванса Димодеев буквально заболевал, физически и морально. Те, кто работает с ним давно, рассказывали, что раньше, пару-тройку лет назад, он в эти чёрные для него дни безвылазно сидел в своём кабинете, и если кому-то край как приспичивало что-то решить, запоминал свой визит надолго. И более уж по этим дням к нему не совался. Никогда. А потом Димодеев и вовсе перестал появляться в сии горестные для себя моменты на работе, сославшись на «приболел». И он действительно болел! Подскакивало давление. Аритмировало сердце. Желудок прихватывало. В общем, расставание с деньгами для всего его существа было таким стрессом… такой трагедией… Он даже как-то проговорился, вроде как в шутку – «Поубивал бы всех!» Всех, кому вынужден оплачивать работу на него…

Ворон – птица вещая. Даже если он только приснился. И хорошо, что ещё только приснился! Главное, чтобы не материализовался во плоти.