Читать книгу Напропалуйное гнутьё - Сергей Николаевич Огольцов, Сергей Огольцов - Страница 3

В извилинах царила пугающая тишь. Объединёнными усилиями, память с логикой надрывались в попытках выкатить хотя б одну, пусть даже смехотворно хлипкую причину, что привела меня на лавку, расфасованную под комплект из трёх сидельцев. Объяснить мне моё присутствие в необъятном зале ожидания посреди неведомой Муттер-Шпрахии, чья система общих объявлений не заточена под всем родной Глобало-Инглиш. Без толку, понапрасну бились мысли об извилистые стенки, подобно немым рыбам в тесном садке: где я? кто я?

Вместо ответа в мозгу возникала пустота до того плотная, что чувствовалась наощупь, сквозь череп и волосяной покров. И лишь из абсолютно дальнего далёка – не разобрать за каким извивом или мембраной в dura mater – доносился призрачно неясный отзвук эха. Что-то типа «кокина маля». Чёрти что!

Хотя если взять без кавычек и с большой буквы, получалась фамилия с именем или, возможно, африканская страна из одного стручка с Буркиной Фасо и прочими субъектами международного права из двух слов. Но даже и географическое послевкусие не добавляло реальности чересчур извилистым отголоскам…

Однако вскоре, пожалуй, даже слишком скоро, возник неоспоримо визуальный знак.

Он всплыл невесть откуда и глядел на меня с неким вопрошанием и укоризной из путаницы переморщиненных борозд и прочих шероховатостей коры головного мозга. Затем (и скорей всего, уже стационарно) залип на стенке слева и принялся оттуда явно смахивать на пару букв, заглавных: «К» и «М». И тут уже нечем крыть, смешно и дальше изображать наивную невинность, тупо тянуть резину – типа, там, не заметил, да.

А фиг ты угадал, миопик, – вон тебе знак, нашлёпанный небрежным граффити, белым по серому, с размашистой решимостью пацанёнка, что по весне бросается в первый заплыв поперёк речки.

Гребки сплочённых саженками плеч, локтей, ладоней, головы поверх леденящей ряби струй. Круть-верть, туда-сюда – ухх… сук… ухх… кка… ухх…

Знак и я уставились друг на друга, Лицом к лицу, взаимно, безответно. Ни одному из нас не нужно объяснять неотвратимость поединка, Один на один.

Это мой последний шанс: либо получу ответ на главный из вопросов, и тогда остальные перебздят – начнут колоться сами по себе, либо…

Стоооп! в ту пессимистическую степь лучше не думать.

Кто я?

Нет ответа.

Кто я?!

Нет ответа.

Ахху… ух, а таки ж хреновенько… С приехалом. Надо же! Сам не знаю, кто я вообще… А если патруль остановит?

Какой патруль, о чём я это?

Мысли заметались, нагнетая и без того сгустившийся сумбур во тьме под теменью. У головы не оставалось выбора, кроме как пойти кру́гом.

Что, блин, за карусель? Снизу всплыла лавка чёртова колеса. Клоун в лоб обтянут мокрым колпаком, слово «амнезия» вышито суровой ниткой, красный торжествующий язык топорщится, как томагавк, из вздутой шины малёванных губ…

Врешь, сука! Не возьмёшь! Какая нахрен амнезия у паренька в 15 лет? Или сколько мне там…

Ну, хорошо, проверка каши не испортит, тем более за так:

Битва при Аскулуме? – 279 – й до нашей эры.

Какой сейчас год? – Текущий, он же високосный.

Сколько отмотал ходок? – Три.

Кто? – Дед Пихто.

Ха! Всё сходится, до амнезии далеко. Пока что…

И уже на разогреве, с экибастузской экстатичностью:

Парень хороший, как тебя зовут? – По-грузински я Вано, а по-русски Ваня; по-армянски Ованес, а по-русски Ваня…

Только Ваньку мне тут не валяй, да? Это ж с пластинки той, 78 об. в мин. Ну, и где теперь твои 15 лет?

Но всё равно амнезии нет и близко. Стопудово.

Стоп! А как же это я упустил карманы прошманать? Устрою очную ставку задержанных при облаве, и вычислю паскуду, дедуктивно, чтобы себя за меня не выдавал…

Хмм. Ни сигарет, ни зажигалки. Следовательно – некурящий, помру здоровеньким. А интересно, сколько лет в завязке?

Нет ответа.

Хотя, без амнезии, должен был бы быть. С этим как бы неувязочка выходит.

Ладно, хватит уж себя депресняком гнобить. Может быть, я и не начинал. В жизни. Потому-то вопрос про завязку остался без ответа. Вернее, ответ дан своим отсутствием, по умолчанию. Логично? Логично. Ноль, стало быть – ничего. Слыхал какая в ответ тишина? Значит я девственник по теме никотина. Не имею такой зависимости.

А какие имею? Эх, опять погнал аллюром «три креста». Хотя за этим есть резон. Помню, знакомая астрологиня говорила: скажи мне только имя друга, и я озвучу список его зависимостей. Но про свои Амалия умолчала…

Что, блин, за избирательность? Имя дамы с астрой помню, а своё…

Погоди-ка, погоди! Тут еще карточка какая-то. И, кстати, в заднем правом, как обычно.

Опаньки! Картинка-то не простая, а золотая! Причём даже не картонка, а авиабилет… Вылет через ворота D43, куда явиться в 17.00 на посадку рейса 0244 из ZRH прямо в TLV.

А главное – рра-та-та-та! – зовут меня Semyon Nulin! Приятно, блин, знать, с кем имеешь дело в своём лице. И я к тому же MR.

Молодец, мужик! Будем надеяться – натурал…

Так-так-так, в 17.00, значит? А на стене зала ожидания уже без десяти. Неважно. Паспорта всё равно нет. А какой я из себя с виду? Не помешает познакомиться с красавой. Где здесь туалет, Там зеркала бывают. Ну что, Сеня, пошли знакомиться…

– Не дёргайся, Васёк, – негромко буркнул недовольный голос в левое ухо. – Тут, сабля вострая, видиокам натыкано, как эби-о-ма, ну вощщем… а у тебя в, сабля вострая, пиджаке карманы с клапанами, грёбаный ты модник… не вертись, дай паспорт втихаря впихну…

Меня пронзил тихий ужас. Мороз по коже. Язык заледенел и бряцал о сосульки на альвеолах и зубах позади губ, окоченевших до заиндивелости.

– Т-ты к-кто? – Нечеловеческим усилием воли я обуздал вполне естественный рефлекс, не позволяя себе повернуться.

– Чё, нюх утратил? Своих, сабля вострая, не узнаёшь? Да это ж я, эби-о-ма, – Трактор!

– А я кто?

– Ну, ты заквасил, 0-Седьмой! Опять что ль мухоморами закусывал? Смотри, вот капнет на тя в Центр кака-нито сука, опять пойдёшь мотать. А мне опять, эби-о-ма, уху тебе таскай в передачах.

– Петька! Ты, что ли? – Сама собой вырвалась у меня какая-то непонятность.

– Ха! Кто уху ел, што Петька сварганил, тот, гадом буду, уже не забудет.

– Да не, я это, само вырва… ну, неважно… Просто сперва ты трактором прикинулся.

– Прямая директива Центра: общение личного состава вести исключительно через позывные, эби-о-ма. О! Впихнулось! Запомни, 0-Седьмой, в текущей операции ты – Нулин, Семён Евграфыч. Ланна, вона уже ворота на тебя открылись. Не пуха, брат. Берегися, не простынь под абуль-дабульскими, эби-о-ма, кондиц-шмыльниц-нерами…