Читать книгу Фантастическая проза. Том 1. Монах на краю Земли - Сергей Синякин - Страница 18

Главный розмысл пытливого ведомства Энского княжества любомудрый Серьга Цесарев пребывал в печальной раздумчивости. Опять все шло несподобно – порох из далекого Китая завезли ниже кондиций, жерла разрывало на части сразу после начала полета, отчего пуски в небеса казались шутихами, праздничными забавами, коими жители чайной страны праздники свои отмечают. Шутка ли – два десятка изделий, любовно кованных искуснейшими мастерами ковального дела, собранными по Руси, превратились ныне в жалкие обломки, разбросанные за рекою Омон в степных просторах и предгорных районах холодных краев. Узры, жившие по берегам далекой реки Яик, говорят, об огненных змеях песни сложили, легенды рассказывают. Да что там говорить! Попугали тороватых купцов из персидских земель. Шахиншах две ноты прислал, все возмущался, что едва его личного купца Шендада-оглы вместе с кораблем ко дну не пустили. А не плавай в местах, для опытов отведенных! О нем глашатаи на лошадях второй месяц честных людей оповещают. И не надо оправдываться, что не знаешь великий и могучий русский язык! Не знаешь – научим, не хочешь понимать – заставим. Такова уж политика великого княжества русского! Разумеется, о змеях огненных шахиншаху сообщать не стали, все списали на баловство атаманское и извечный разбойный речной промысел. Что ему, басурманину, абазу бестолковому, правдивые слова говорить, все едино не поймет, угрозой воспримет.

А что до запусков огненных змеев в степи, то где же их еще запускать? Одно время пробовали близ Энска, испытательное поле так и назвали «Энск-тринадцатый», несчастливое, значит, место. Не правды ради, исключительно чтобы любопытных отвадить. Только место и в самом деле оказалось несчастливое – один из огненных змеев пал наземь не ко времени, да и пожег Детище. Это потом уже погорельцы врали: налетел-де огненный змей, пал на город, схватил в когтистые лапы местную княжну – и был таков. Только его под облаками и видали. Конечно, бред это был, полная брехня, не было у огненного змея хватательных приспособлений, да и сам он неодушевленным был, вроде сохи крестьянской. Княжна, скорее всего, бежала с каким-нибудь дружинником или того хлеще – смазливым пастухом. А блуд огненным змеем прикрыли.

Но неудачи неудачами, без них никуда, коли мир познаешь с усердием. Князь же замахивался на небывалое – проклятых асеев иноземных, искусных в ремеслах обогнать, запустить в небеса наподобие луны шарик металлический, дабы показать, что и русские мастеровиты и вельми искусны в науках. А как их обогнать, коли сам Валька Коричневый в супротивниках ходит? Переметнулся к клятому немцу, за длинной гривной погнался! Взяли его те в крестовый поход, славу боевую обрести, так нет, сбежал, сдался в плен сарацинам и на Гроб Господень наплевал со всей своей окаянной душой. Но басовый ведь, рукокрылый мастер! Натаскался, гадина, в сарацинских землях, христопродавец, он ведь сарацинам боевые ракеты делал, а те их на христианских рыцарей пускали и столько невинного народу погубили.

Одну только балладу послушаешь, печалью сердце изойдется.

Самсон погиб, и граф Грандоний убит, и Ги Сентожского ракета вышибла из седла, и Асторию удача не улыбнулась, и Жерару из Руссильона не повезло… Да что о них, Готфрид Бульонский, Джованни Сыроед, Антоний Салатини, Балдуин Мародер, Филипп Кондомский – все они стали калеками, все несли героические отметины, кто на лице, кто на теле. А этот подлец вернулся из арабских пýстыней, спрятался в немецких землях и имя себе новое взял. Был Валька Коричневый, стал Вернер Браун, только переведи эти слова на нормальный русский язык – сморщишься и сплюнешь с досадою на поганца. Но сказать по совести, лучшего мастера нет на свете, вряд ли кому под силу задуманное князем, разве что за Серьгой Цесаревым Вальке вовек не угнаться.

Но и князюшка нераздумчив. Молод еще, зелен, аки майская трава, вот и замыслы дальние кидает, мир тщится поразить. Такие запуски надо обмыслить, умом попробовать, а потом лишь за дело браться. А ну, луна железная хрустальный купол пробьет? Что тогда случится? И звезд на небе не станет, и Солнце по другому пути пойдет, а чем это обстоятельство жителям земным грозит, о том кто-нибудь подумал? Это ведь считать и считать надо, чтобы железная луна на излете у хрустального купола упала, не поцарапала его, не разбила. Тут одной арифметикой не обойтись, тут уж надо за арабскую алжгебру приниматься. А где найти такого умача? Есть, правда, один умный жидовин, вельми искусный в любых вычислениях. Удивляться, конечно, нечему, жиды завсегда в вычислениях толк знали, на разных продажах в первых не зря ходят, авантаж свой никогда не упустят, хотя и пользуют при торговле всего два действия: вычитание у людей и деление меж своими. А этот жидовин, хоть и имечко носит, что не выговоришь и не запомнишь с первого разу, всей, как говорят, греки, палитрою пользуется, и более того. Не зря человек астрогнозией занимается! Правда, Серьга его за гелертера почитал, за человека, который обладал обширными книжными познаниями, а в практике беспомощностью отличался.

Размышления мастера непревзойденного прервал немец со смешной фамилией Янгель.

Приблудился он к княжескому дому вместе со странником, что веру в Христа проповедовал, да так и прижился. Толковый оказался мужчина, как всякий немец или любой иной асей. Грамоте разумел, по мере сил и возможностей помогал Серьге Цесареву ладить пороховые движители для огненных змеев. Удачливость его не покидала – два последних огненных змея ушли на запад, дразня и пугая зевак со случайными степными путниками огненными языками. По расчетам они никак не могли до небесного свода долететь. И то ладно, ни к чему судьбу всего мира испытывать!

– Здоров буди, Серьга! – сказал немец, снимая головной убор и крестясь на красный угол. – Что постным блином выставился? Или думы обуяли?

Цесарев рассказал ему о вчерашней беседе с князем.

– Вон как! – удивился Янгель. – Божий промысел на себя решил взять?

– А ты как думаешь? – спросил розмысл.

– Задача изрядная, – потер бесстыдно выбритый подбородок немец. – Арифметикой здесь не совладать, надо к греческим древним философам обратиться. Аристотеля полистать, Пифагором думы завлечь.

– Хочу, говорит, чтобы плыл в небе шарик, а из него колокольный звон до земли доносился, – пожаловался розмысл.

– Лепота! – сладостно прищурился немец.

– Ты ведь знаешь, мы огненных змеев для иного измышляли, – недовольно и хмуро сказал розмысл. – А тут… Колокола в небесах!

Серьга невесело хехекнул.

– А мне нравится, – сказал немец. – Сей мыслью забавно себя озадачить, пифагорейцем всемогущим себя чувствуешь.

– Как прошел запуск последнего огненного змея? – сухо спросил розмысл.

Не нравилось ему благостное спокойствие немца, недомыслием ему казалась чужая несерьезность.

– Сказочно, – доложил немец. – Выглядело так, словно джинн из арабских сказок попытался построить рыцарский замок Зигфрида на земле. Все заволокло пылью, клубы ее вздымались в небеса и грозили застить солнце. И тут блеснуло пламя. Словно нехотя наш огненный змей оторвался от земли, заревел страшно и унесся, все прирастая скоростью, в синеву небесную. Никто даже не успел вознести молитвы, чтобы не покарал змей свободомыслие людское прямо на испытательном поле.

– Янгель, Янгель, – укорил товарища розмысл. – Не пойму я, то ли ты песнь свою пытаешься сложить, то ли сказку рассказываешь. Установили ли место падения змея? Далеко ли пролетел он в сей раз?

– Далеко, – сказал немец деловито. – Так далеко, что конные из виду его потеряли. Но вот что привело меня, Серьга: хозяина постоялого двора, что на Ветровке, знаешь?

– Жарену? Как не знать? Не раз бывал у него, – признался розмысл. – Как говорится, мед-пиво пил, по усам текло, да все в рот попадало.

– Ты его стерегись, – предупредил Янгель. – Доносы сей кабатчик на тебя князю пишет. Сам видел одну поносную грамотку, где он о твоих непотребных словах о княжестве и княжении сообщает! Ой, гляди, заваждают тебя, очернят!

Розмысл недоверчиво хмыкнул.

– То князю Землемилу без нужды, – сказал он. – Князь, свет наш, неграмотный!

– Не веришь, – вздохнул немец. – И зря! Был бы донос, доброхот, что прочтет князю грамотку, всегда сыщется!

– Приму во внимание, – уже без прежней недоверчивости сказал Серьга. – А насчет луны металлической что скажешь? Из какого материалу робить ее придется?

– Из меди, конечно, – не задумываясь, сказал немец. – Дабы, находясь в небесах, сия луна от обычного ночного светила только размерами отличалась. Только ковать ее тоненько-тоненько придется, лишний вес даже быку помеха.