Читать книгу Мертвые Царевны. Стражи Приобья. Легенды Севера - Сергей Юрьевич Соловьев - Страница 13

Прошло два года, незаметных в тяжелом обучении, и ежегодном кочевье по пастбищам вдоль реки Обь, летом они, скотоводы, все поднимались ближе к Студеному морю, на зиму спускались южнее, в степи, что бы сохранить стада. Снегурочка стала уже известной ведуньей и знахаркой, несмотря на юные годы. Приезжали многие, желая что бы излечила заболевших, но она не прошла Испытания, никак не уезжала на Алатырь, и могла лечить недужных только вместе с Орой. Исцеления проходили уже легко, и она больше не менялась в лице, а лишь ее глаза чернели, но через минуты зрение к ней возвращалось. Ван часто приходил в гости в дом Зиги, но не к вождю, а к Гильде. Показывал, как управляться с конями, вместе с ней и братьями ходил на Обь, рыбу ловить. Дочь вождя совершенно выздоровела, и часто посещала дом Зимы, отпрашиваясь у родителей, что бы посетить Алену и Снегу, но приходила она именно к Вану. Так все и продолжалось, но были тяжелые уроки у Листа, и юноша целый месяц не показывался дома, и Гильда ходила потерянная, неулыбчивая, с темными кругами под глазами, но приходила к сестрам, что бы вместе вязать, или училась траволечению у Оры.

– Пошли завтра, Снегурочка, смотреть как отроки учаться. Они уже упряжками коней управляют, – и она продолжила шепотом, – только ты делай вид, что сидишь просто так, тебе, мол, и не важны эти юношеские забавы.

– Почему? – просто спросила Снега, – перебирая сохнущие травы на холстяном полотнище.

– Так надо, – повторяла девочка непонятливой, – такой порядок, а то возомнят о себе…

– Ладно, – просто ответила ведунья, – пошли, посмотрим.

С ними пошла и Гильда, посмотреть, как Ван колесницей правит. Девушки взяли с собой мешочек орехов, что бы нескучно было, и сели рядком. Вокруг них так же, будто случайно или по очень важному делу, сидели с десятка три юных девиц, из гуннов или мансов. Каждая или вязала, или пряла, и одеты все были для этой обычной работы на диво нарядно, так что презабавно звенели браслетами, когда вязали.

Сидели Гильда и Снега на скамейке рядом с Аленой, ведунья наблюдала, делая вид, что ей не интересно, как юноши учаться управлять легкими колесницами. Как пары горячих коней, а у некоторых и тройки, погоняемые возницами, разворачиваются, маневрируют, не задевая друг друга, а юные воины кидают дротики на полном скаку и стреляют из колесниц из лука в соломенные мишени. Комья земли, из под копыт коней, просто земля, или песок, летели вокруг, пыль стояла столбом, попадая и на будущих воинов. Недалеко стоял и их наставник, он был старше учеников всего на шесть лет, звали его, как слышала Алена, Лист. На колесничных бойцах были кожаные шлемы, что бы юноши не пострадали при нежданном падении. Учитель тоже был в шлеме и внимательно смотрел за учениками, и кричал им что-то, и девушки не слышали что это были за слова,, и скорее всего, это было к счастью. Гильда смотрела на скачки, широко раскрыв глаза, и иногда порывисто вскрикивала, хватая за локти то Алену, то Снегу, когда колесница Вана и Ветта опасно наклонялась. Снегурочка смотрела, и ее сердце замирало, как успевает Ван поразить цель, и каким-то чудом при этом не вылететь из повозки. Девушка призадумалась, и стала доставать листья разных видов папоротника, и пошевелила сухие травы, сложила их вместе в льняной мешочек.

– Снега, Чего задумала? – улыбалась своим большим ртом Алена, ухватив за рукав подругу, – что-то новое опять? Твой отвар спас от смерти нескольких стариков с слабым сердцем..

Гильда тоже посмотрела на рисунок на земле, но не сказала ни слова, лишь понимающе улыбнулась, смотря на ведунью с восхищением. Снега после излечения навсегда стала для дочери вождя непререкаемым образцом.

– Пока не знаю… – она опять как будто не слышала никого, – можно и по-другому, на колеснице, – и в задумчивости наклонила голову, взяла веточку, и стала чертить на земле.

Алена стояла и смотрела на рисунок, на колесницу, на длинное копье у воина в колеснице. Да, Снега прямо ведунья, ишь чего удумала…

Юноши закончили выездку, побежали умываться сами и коней протереть от пота, а затем и Ван пришел к сидящим девушкам вместе с Веттом, приятелем.

– День добрый, славницы, – поздоровался Ван, поклонившись девушкам, и эти слова повторил за ним Ветт. Отроки вытянулись, стали как молодые дубки, которым еще предстояло окрепнуть, но рост был у них уже немалый.

– Привет, Ван, – широко улыбаясь, поздоровалась Гильда, с досады краснея, убирая шитье в суму на боку, – отлично в повозке держишься.

– И вам обоим привет, – сказала после всех Снега, – время у меня немного, Ван. Вот, посмотри на рисунок, – и она показала юноше набросок на земле.

Юноша посмотрел, задумался, вставал и так и эдак, помотал головой. Достал из сумы фигурку воина на колеснице, приставил прутик длинный к его руке, повозил по земле, обдумывая.

– Непросто будет при скачке, с длинным копьем, если трясанет и им земли коснешься-то вылетишь из повозки на манер сводного брата кукушонка. Значит, опускать копье надо уже приближаясь к врагу, а так держать его острием вверх, – думал он вслух, -без щита, значит, доспех усилить надо, а копье делать таким, что бы ломалось при попадании в цель, с втулкой из меди, и при ударе оскепище цело, а наконечник остается в неприятеле. Надо будет попробовать.

– Я и снадобье придумала, что бы боец сильнее стал и быстрее все успевать в бою- и уклоняться, и колесницей править,

– Непросто так ты к нам попала, – усмехнулся Ван, – или на удачу, или на погибель.

– Зачем говоришь такое, – вскинулась, покраснев Алена, – Снега скольким помогла, скольких вылечила.

– Я пойду, Ван, приходи с сестрами к нам домой, давно ведь вы у нас не были, – и она посмотрела на него с грустью. И будто вспомнила, повернулась, уходя, – Привет тебе, Ветт, – и пошла домой, еле переставляя ноги, оставив всех на поляне.

Ван посмотрел на удаляющуюся фигуру девушки, вздохнул, посмотрел и на укоризненные глаза сестры, и на осуждающее покачивание головы Снеги, и вздохнул снова.

– Чего, ты, Ван? Нельзя быть таким злым, – сказал, смеясь Ветт, и тут же осекся, взглянув на Алену с поджатыми губами.

– Виноват, простите, сестры. То одно, то другое, и не ровня я ей. Но виноват, это точно, – покраснел юноша, – прости, сестра названная, – и поклонился в пояс, – а что за зелье? Готово?

– Завтра сварю. Не испугаешься? На следующий день, после того, как его напьешься, будет очень плохо, или надо выпить другое, после урочных дел, тогда легче будет. Но в день когда выпьешь отвара, и сила, и быстрота возрастут невероятно.

– Стоит попробовать. Спасибо тебе.

– Рано еще благодарить, – вздохнула девушка, – посмотришь сам.

На следующий день пришла Снега с Аленой, принесли баклажку зелья, и ждали их Ветт и Ван.

– Привет, сестренки, – шумно поздоровался отрок, а Ветт кивнул знакомицам, – давайте, что у вас.

– Выпей, но не больше, чем полковша, – и ведунья налила в ковшик Вану, тот взял, улыбнулся и весь скривился, будто чего-то горького отведал.

– Не мед конечно, Ветт, пей и ты, – передал он ковш другу, тот выпил остальное, и они пошли к привязанной колеснице. Рядом с ней уже стояло приготовленное оскепище двенадцати локтей длины, и Ван взял его, и залез в колесницу, а Ветт размотал вожжи, и тронул колесницу с места, и погнал своих каурых рысью, развернул, подъехал к месту, где они поставили шесть мишеней из дерева и соломы. Юноша пока пробовал управлять, объезжая кругами соломенных врагов, вдруг Ван ему крикнул, и Ветт погнал колесницу не в лоб мишеням, а сбоку, под углом, подъезжая за сорок шагов, отрок опустил громадное копье, девицы услышали треск, в руке Вана остался кусок оскепища, а остальное осталось торчать в отброшенных мишенях, сбитых на землю. Ветт еще раз пробовал так же развернуть повозку, и еще раз, привыкая, как лучше приближаться для атаки. Он закладывал такие повороты, чудом удерживая равновесие повозки, что касался земли лишь одним из колес, удерживая равновесие колесницы, свешиваясь своим телом в противоположную сторону. Повозка порхала между деревьев, как бабочка между цветов, не задевая и не разбиваясь, лишь копыта покрытых потом коней стучали по покрытой травой земле. Наконец, он перевел галоп на рысь, а потом и на шаг, подъехал к ожидающим гостьям, спешился, и привязал коней к дереву. С колесницы сошел улыбающийся Ван, не выпуская обломанное оскепище из руки, только потом прислонил его к дереву, снял кожаный шлем, и его локоны на еще обритой голове смешно топорщились.

– Великолепно, сестры, – говорил он непривычно громко, но его язык заплетался, – видели, как мы ездили, – и он ударил Ветта по плечу, – а Ветт как управлял упряжкой? Нет, и длинное копье- это просто чудо! Мы всех победим, – он очень быстро говорил, лицо его покраснело, и часто дышал.

– Ван, – сказала ему Снега, – а теперь попей другой отвар, ты успокоишься.

– Да все хорошо, сестричка, – громко и невпопад захохотал отрок.

– Выпей, тебе говорят, – уже строго сказала Снега, протянув ему питье, Ван отпил, и передал Ветту. Лихорадочное возбуждение стало спадать, и нездоровый румянец исчез с их лиц.

– С зельем лучше, Снега. – согласился Вн.

– Не вздумай, – строго взглянула на него ведунья, – если не выпьешь другого, оборотного, будешь потом целый день пластом лежать, ослабнешь на день.

– Я не чувствовал никогда себя таким быстрым и сильным, я мог делать такое, что и представить не мог, – делился Ветт своими чувствами, – отличное зелье.

– Только до боя будете его получать, и когда действительно это надо, – предупредила Алена.

– И атаковать длинным копьем- это просто… – не мог подобрать слова Ван, – спасибо. Но надо уметь, конечно, а то вылетишь из повозки. И без зелья не выйдет, все так быстро же… – и он показал ладонью, жестами, как несётся колесница, надо свешиваться на поворотах. Много чего.

– Я мог так управлять… – восхищённо говорил Ветт, – раньше так не мог, такие повороты, такое вывешивание… Это почти как зимой кататься за конем или оленем на лыжах, – все не мог выразить восхищение Ветт.

– Вот еще что, Ван, и ты Ветт, послушайте, – и Снега достала из свое сумки два прекрасно сработанных гудка, и стала наигрывать бешенный ритм, Алена, подумав, достала свой гудок, и с небольшим отставанием в полтакта, принялась подыгрывать ведунье. Музыка несказанно бодрила и звала в бой, не давала уставать, и позволяла отвлечься. Названные сестры продолжали играть, видя, как разгораются глаза юношей, и усталость покидает их.

– Ну этот наигрыш, конечно, не для колесничих, а для пешцев, построенных рядами. Запомнил, Ван? – строго спросила Снега, – пригодится, ты не думай.

– А как ты назвала это, сестра, – спросил юноша, запоминая про себя мотив музыки.

– Пиррих, танец огня, – ответила с гордостью девушка, -понравилось?

– Великолепно, я запомнил, Ветт тоже. Ты здорово помогла. Но мы пойдем, нам пора. Хотя чего там? Ветт, позови наших, человек тридцать наберется, и проверим, как все получится. Но вы, сестры, будете играть, – и Ван засмеялся.

Ветт ушел быстрым шагом, на дальнюю поляну, где отроки отдыхали. Вскоре по тропинке послышался несильный шум, шуршали листья и скрипели ветки, будущие воины старались идти скрытно, но со щитами и копьями не у всех это удавалось. Пришли как раз тридцать человек, без Ветта, с закинутыми за плечами щитами из дерева, не обшитыми кожей, выданными для обучения. Смотреть на них Снеге было чуточку забавно- юноши с обветренными щеками и носами, но еще с детскими локонами на голове, впрочем, отросшими до плеч у каждого, крепко держащие древки копий.

– Что случилось, Ван, – выкрикнул Респа, – надеюсь нечто необыкновенное. Если ты хотел нас познакомить со своими сестрами, то некоторых из нас они лечили, так что мы их знаем и благодарны им.

– Ты, Респа, торопишься, как всегда. Встаньте со щитами наизготовку!

Респа и другие ухмыльнулись, но вместе, как один, сбросили щиты на руку, и встали в боевой порядок.

– Шагом, не ломая строй, -добавил Ван.

И будущие воины, плечом к плечу, двинулись приставными шагами.

– Играйте, сестры, – попросил юноша.

Завыли рожки, но отроки помня урок, не крутили головами, но было видно, что двигались они веселее и энергичней.

– Налево, – и строй с лязгом повернулся налево, гудки играли чуть по иному, – направо, – ряды повернулись и направо, и наигрыш тоже изменился, – Стой, – прозвучало наконец, – Что скажешь теперь, Респа?

– Никто не сомневался, Ван, что твоя сестра- ведьма, – говорил со смехом юноша, – но звучание и вправду дельное. Все взбодрились, и усталости нет, – и он одобрительно кивнул сестрам, Снеге и Алене, – кажется, мы запомнили как играть, так что сможем потом и сами подхватить этот наигрыш.

– Это хорошо, что мы запомнили. Сестра назвала эту мелодию « Пиррихой», музыкой огня.

– У нее есть чувство юмора, – усмехнулся Ветт, – но запоминается хорошо. Пойдем, Ван, нам всем пора, Наставник уже ждет.– Идите, идите, – в такт ответили друзьям сестры, – Лист вас ждет.

– Ван, подожди, – сказала ему Алена.

– Сейчас приду, – крикнул юноша отрокам.

– Завтра к Гильде мы все вместе пойдем, – сказала она твердо, – а не пойдешь своими ногами, Снега тебя вмиг заколдует.

– Точно, – смеясь, добавила ведьма, – завтра пошли. Проведаем девушку. Так что попробуй не прийти.

– Ладно, – нарочито хмуро, но с рвущейся наружу улыбкой, ответил юноша, и еще не заколдованный, пошел быстрым шагом к своим друзьям, и наставнику Листу.

Сестры помахали брату платками ради легкой дороги, он обернулся и поднял в приветствии руку, и вскоре все воспитанники исчезли под сенью ветвей перелеска, а девушки взяв свои корзинки, двинулись домой.

– Ну как тебе Ветт, – спросила Снега улыбаясь, – да и Респа тоже…

– А тебе кто понравился, – смущаясь, но стараясь все-таки подколоть сестру, ответила Алена, – и Гаст на тебя засмотрелся, и Гард?

– Мне все равно на Алатырь отправляться, – беззаботно ответила Снегурочка, – ну не сейчас, да надеюсь, что и не скоро, – и она поморщилась, отгоняя веточкой кружащихся вокруг нее, но не жалящих комаров, – там одни камни да лед, тоска смертная, – сказала она уныло и еле слышно. Комары ее не кусали, да и слепни тоже, с ней всегда было хорошо в лес ходить, как считала сестра, да и брат с бабушкой тоже.

Но Алена услышала, и с тревогой смотрела на печальную Снегу, и взяла ее ладонь в свою, и она была холодна, как лед.

– Не переживай, глядишь все и обойдется, – старалась подбодрить сестру, говорила она, не выпуская ее ладонь из своей, но ведунья лишь слабо улыбнулась в ответ, и на ее щеку сбежала нежданная слеза.