Читать книгу Мертвые Царевны. Стражи Приобья. Легенды Севера - Сергей Юрьевич Соловьев - Страница 22

Кибитка Оры тряслась по лесной дороге, и повозка в караване ее была не одна. В другой лежал скарб, накопленный за долгие годы, ее и подруги Зимы. Они, все вместе ехали в знаменитый Оум, не желая оставаться в селении после изгнания Вана и Алены. С ними ехали и трое детей Оры, Зима помогала управляться с ними. Малина была уже почти взрослой, но Ута и Уар были совсем юные. Малине было уже тринадцать лет, Уте двенадцать, а Уару восемь. Второй кибиткой управляла Дубрава. Быки тащили повозки небыстро, но уверенно, крепкие колеса делали колею по траве. Вместе с ними в караване было еще шесть тяжелых кибиток. Решили, что так будет удобнее, чем перегружать скарб из лодок, а на пристани опять перегружать в телегу. Вечером разбивали лагерь, ставя для безопасности возы кругом, и шестеро мужчин, вооруженные луками и копьями, по очереди несли охрану такого поселка. Так и длилась дорога, колеса приминали некошеную траву, быки тащили повозки дальше и дальше. Деревьев становилось меньше, и караван вошел уже в степь, оставался день пути до города. Высокая трава доставала до днища повозок, и ласково шелестела, облегчая путь.

– Вот он! – закричал старшина на головной повозке, – показался!

– Где? – раздались крики в хвосте каравана, – уже добрались?

Возы медленно подтягивались к величественному городу, окруженному высоченным круглым в окружности валом. Высотой насыпь была в пять человеческих ростов, а глубина рва перед ним в двенадцать локтей., а шириной в двадцать локтей. Все роды гуннов помогали строить эту крепость на границе их владений. Неподалеку были и медные рудники, принадлежащие племени. Там, на месте, и плавили медь, и часто вверх из этих мест поднимались бурые облака копоти и дыма.

У ворот стояла стража, четверо юных воинов, со щитами, копьями и луками за спиной. На них также были одеты легкие доспехи из сшитых льняных веревок, прикрытые сверху льняным де полотном. Рядом стоял их старший, уже седой наставник, с диоритовым топором за поясом и палицей в его рост с каменным навершием.

– Свои приехали, – заявил он, посмотрев на бронзовую табличку с родовым знаком, – проезжайте.

Кибитки втянулись в раскрытые ворота, и путники увидели просторные улицы, с проходами между усадьбами, достаточными что бы широкая повозка проехала, не цепляясь за плетни. Кибитки разъезжались в разные концы города. Ора погоняла волов, и наконец увидела дом своей сестры, вернее, стояли два терема, и пара сараев, обнесенные высоким плетнем, целая усадьба.

– Ты, Зима у меня поживешь, пока у Вана все не образуется, – успокаивала она подругу, – Здесь все теплее, чем на Студеном море. А через год, глядишь, все будет хорошо. Вылезайте.

Они стали снимать вещи с повозки, а дети разбежались, осматривая новое место.

– Привет тебе Ора, – сказала подошедшая женщина, – наконец-то ты вернулась, – сказала и обняла сестру.

– Видишь, как вышло, Липа, – ответила ведунья, – это тебе, – и протянула подарки сестре, новый светильник с бронзовым зеркалом, – это подруга моя, Зима. Бабушка Вана и Алены.

– Кто не слышал о брате и сестре, бежавших от самой Эльги, Ледяной царевны, – с удивлением говорила хозяйка, – Рада на тебя посмотреть, Зима. Столько о твоей семье говорят по всей нашей земле! Живи здесь, сколько пожелаешь.

– Спасибо, Липа, за добрые слова.

– Пойдем, покажу тебе комнату, – говорила Ора, приглашая пройти Зиму, – здесь лавка, ларь для одежды, поставец и сиденье. Все как надо.

– Отлично, спасибо, Ора.– женщина осмотрела своё жилище, где ей придётся жить целый год, а может, и больше.

Почти два дня разбирали тюки с вещами, мешки с разной рухлядью, уложили мешки с зерном в подклети, сушеную и копченую рыбу тоже в мешках убрали туда же. Все наконец, было готово.

– Ты не беспокойся, Зима. Будем здесь людей лечить, подношений нам хватит, и на детей то же. И сад и огород большой, все будет хорошо.

Понемногу и в Оуме у беглянок жизнь потекла своим чередом. Лечили, помогали роженицам, вправляли вывихи, останавливали кровь. Дел хватало, бывало, что и присесть не успевали. И подарков за труды хватало- то зерна принесут, то мяса с охоты, то рыбы. Прижились они в Оуме, и люди проходя мимо, здоровались, узнавая их на улице. Так и год прошёл, бывало, приходили лодьи с низовий, но весте от внуков пока не было.

– Не беспокойся, Зима. Не пропадут твои внучата, – и, подумав, успокаивала женщину, – а на следующий год, к весне пора будет скарб тебе собирать, на Буян-остров ехать.

– И то. Глядишь, у Вана и Гильды детки пойдут, я понянчусь с ними, – заулыбалась женщина.

Но однажды ударило било на улице, и люди пошли на площадь, узнать что случилось. Шли поселяне, мужчины и женщины, с озабоченными лицами. Кто даже вытирал руки на ходу о тряпицу, не успев оторваться от работы. Стекались к месту, поднятому над площадью, на котором уже стояли старейшины города-крепости.

– Пришла беда, которую и не ждали, – начал говорить Ситалк, воевода крепости, – подходят опять чужие, дасу. Рыбаки увидели их кибитки и колесницы, тянущиеся по степи до самого горизонта. Я послал гонцов а помощью к Зиги. И помощь придет, но не раньше чем через месяц. Что скажете? Бросим город, или примем бой? – и мужчина окинул взглядом площадь.

Ответом был возмущенный рев толпы. Люди кричали, потрясая кулаками и ответили воеводе:

– Мы будем сражаться!

– Раз так, то выберем сотников и десятников, – громко говорил вождь, так что его все слышали, – старших над воинами ополчения. Не забудьте пригнать скотину с пастбища, не оставляйте пищи врагам. Оружейники, медники- если есть бронза, лейте наконечники для стрел, это сейчас нужнее всего. Готовьте все оружие которое есть, и даже мальчишкам есть дело- лепить шары из глины и обжигать их. Это отличные снаряды для пращей. Увеличьте стражу у ворот, и что бы не смыкали глаз. Не сомневайтесь- мы победим!

Стража разобрала мост через ров, оставив перекидной легкий мост. Воины, стоящие на страже, смотрели вдаль, надеясь увидеть пыль, поднятую вражеской армией. Так прошло два дня… А на третий…

Повелитель племен и родов, граничащих с землями гуннов или как их еще именуют- гансов, на юге, не мог уснуть. Любимая жена, спящая рядом, только согревала, но не будила его чувства. Уже три дня они в пути, стремясь быстро захватить Оум, крепость северян. Его люди думают, что они лишь меняют пастбища, а не идут на войну. Все боятся гуннов-колдунов, и уж точно не хотят прихода, как в старых сказаниях, самой Ледяной царевны. От сказок о Повелительнице Севера кровь стыла в жилах, и он не верил в них, считал пустой выдумкой. Он проснулся от того, что шаман племени рвался к нему, отталкивая его верную стражу. Воины гремели щитами, но не смели оттолкнуть Уста Богов. Вождь оделся и вышел, и увидел, как воины, бросив оружие на землю. лишь собственными телами не давали пройти к нему девяти разъярённых посвящённых племени.

– Привет тебе, любимец богов, – вежливо поздоровался вождь, – с чем пришел? Или гадание не сулит нам добра?

– Ты всех погубишь из-за своей ярости и гордости. Ты с кем вздумал тягаться? Гуннов и их союзников нам не победить, но это полбеды. Повоевали помирились, обычное дело, забава мужчин. Царевна такое и не замечает. Ты же вождь другое задумал, – и он указал на него пальцем, – людей побить, город захватить. Но ты ведь про Эльгу забыл, – зашипел от злости, а уже не говорил шаман, – или ты забыл ее слова твоему предку двести лет назад: " Не думай даже, более не прощу. Сам в моем войске будешь».

– Что ты пугаешь меня детскими сказками, шаман? Ну, позови сюда свою Ледяную царевну? Где она? – потерял разум от злости и сорвался на крик вождь, – все это ложь. Да, гансы сильны, но и мы не слабее, и сейчас мы победим и отнимем великий Оум с его медными рудниками. Пока гансы соберут всех своих союзников в лесных чащах, мы укрепимся, а в степи мы их побьем, и колесниц у меня больше.

– Может быть, до осени ты и проживешь, – тихо и с жалостью говорил шаман, – а потом придёт Эльга со своими Мертвыми и убьет нас всех. Ты не проживешь долго, вождь, да и нам всем конец…

– А ты умрешь сейчас, – в ярости заревел повелитель, и воткнул бронзовый кинжал в живот шамана. Он смотрел, как глаза кудесника расширились, а потом сузились. Раненый схватился за плечо и руку, но отпустил, и опустив голову, отошёл на два шага. Воины в ужасе отшатнулись от вождя, – Чего испугались? Видите, он смертен, – и поднял над головой кинжал, обагренный кровью.

– Мне жаль тебя, – тихо говорил, согнувшись и держась за свой живот, шаман, – прошу, только сожги мое тело. Не оставляй меня Царевне.

– Иди умирай под свое дерево, – загремел голос вождя, – птицы тебя склюют, и хоронить будет нечего! – сорвался он на крик.

– Тогда мы еще встретимся вождь, – криво ухмыльнулся шаман, – и ты не будешь рад этой встрече, – и главный шаман пошел под дерево, растущее в пяти шагах от них, весь белый от боли, но сопровождаемый своими восемью верными учениками.

– Кто будет шаманом вместо умершего? – закричал вождь, и стража остановила воспитанников шамана, – Кому я доверю говорить с богами? – добавил вождь, озираясь на учеников умирающего.

Совсем молодые, никому из них не было больше семнадцати, вдруг зашептались между собой, и согласно выкрикнули:

– Нет, мы сдержим клятву!

Юноши вдруг переглянулись, и закусив губы, вырвали свои кинжалы из ножен, и в мгновение ока, вонзили бронзовые острия в свои животы, и упали рядом с умирающим наставником, рыча от дикой боли. Воины не успели или не захотели их остановить, лишь смотрели восторженными глазами на текущую кровь.

– Уходим отсюда, – приказал мрачный повелитель. – Тела пусть здесь лежат.

Уходя, он посмотрел умирающих, ползущих к своему наставнику, лежащему под деревом, и все вместе скрежещущие зубами от нестерпимой боли. Вождь только усмехнулся, смотря на боль этих людей, и на траву, ставшую алой на этой поляне. Он сел в колесницу, и возница погнал лёгкую повозку вперед, в голову войска.

Войско тянулось и тянулось к Оуму. Крепость впечатляла- громадный вал, широкий ров, защищали горожан. Колесничие уже стояли на расстоянии трех полетов стрелы от огромного вала этой крепости. Вождь повелел поставить свои повозки кругом на расстоянии восьми полетов стрелы от города. Малые отряды рассыпались по степи, стараясь достать неуловимых гуннов, но те успели укрыться за рвом и валом крепости.

– Завтра пойдем на приступ, – объявил свое решение вождь, – И стражу поставьте вокруг лагеря. пусть воины будут готовы. И приготовьте большие плетеные щиты от стрел. И длинные доски для мостков, перебраться через ров. Командиры отрядов должны быть готовы с рассветом.

– Мы готовы, – закричали они, -гуннам не выстоять против нас!

Солнце поднялось рано, осветив своими лучами окрестности города. Выдвигались отряды воинов, штурмующих город. Шли лучники, шли воины с палицами и копьями, прикрытые громадными плетеными щитами. Воины увидели сотни гуннов на валу, прикрытых плетнем и деревянными щитами. Воины шли с напряжёнными лицами, держали плетеные щиты, считали шаги до рва, и мучительно ожидали ливня стрел осажденных.

И вот, началось. Гунны первым делом обрушили свои стрелы на лучников. Сотни и сотни стрел с бронзовыми наконечниками пронзали легкие доспехи воинов, попадавших подобно а беззащитных зайцам в степи. Десятки лучников были убиты, или разбежались. Тогда гунны дали подойти пехотинцам подойти ближе, даже перебраться через ров, а потом скатили по валу громадные камни, смявшие щиты, и покалечившие еще десятки воинов, к счастью, потом все камни оказались во рву. Все предполье наполнилось дикими криками боли, убило немногих, но многих покалечило. Вождь приказал отступить, оставив наблюдательные отряды у рва города. Назавтра штурм повторился, и с тем же результатом, только погибших и раздавленных стало больше.

Воевода обходил площадку на валу города, проверяя щиты и новый плетень, защищающие горожан от вражьих стрел. На валу приготовили еще идеально круглые камни, что бы скатывать в чужаков, и ломать их плетеные щиты. «Хорошо, что у них стрелы из птичьих костей, даже слабый доспех не пробивают», думал воевода, считая собственные шаги на крепко сбитой земле вала. Зашел он в дома и под навесы, построенные рядом с валом для отдыха защитников, где помогали раненым Ора и Зима.

– Хорошо, что вы приехали к нам, – проговорил Ситалк, – многих вы спасли, добрые женщины. Но будьте осторожны- стрела не выбирает – целительница или воин.

– Спасибо за заботу, воевода, – улыбались травознатницы, – мы вместе с другими людьми. И там есть и другие женщины, и стрелы мечут, и раненым помогают.

– Хорошо, отдыхайте, Зима и Ора, – ответил покачав головой, воевода, – а все равно люди гибнут. Десятки уже мертвы.

Так все и продолжалось, это нелегкое дело, бои в осаде, день за днем. Но однажды, наблюдатели увидели, что большая часть вражеского войска снялась, и пошла вдоль реки на Север, искать счастья в битве с войском гуннов. Перестрелки продолжались, теперь враги стали прятаться за плетеными щитами, и не пытались перелезть через ров.

Ситалк настойчиво всматривался, что же там мастерят находники? Что задумали, и не находил себе места, крутился на валу, как рысь в ловушке. Воевода увидел рядом десятника Виса, крепкого мужчину, уже пожилого, лет тридцати.

– Что, воевода обеспокоен? Штурм отбили, – улыбался гунн, – и ещё отобъем, а там и Зиги придёт с войском.

– Видишь, – и воевода встав рядом с воином, показал, что чужие что-то занятное мастерят, – им самое важное через вал перебраться, а там добегут до тына. А у нас всяко воинов вдесятеро меньше, сам знаешь.

– Всё так, воевода.

– Надо пройти туда, да их махину сжечь от греха. Пойдешь со мной? – испытующе посмотрел на десятника.

– С тобой, Ситалк не пойду, – глянул он, и увидел как помрачнел воевода, – я с Тиреем и с Мистом сходил бы. Тебе нельзя, ты воеводой здесь поставлен.

– Ход есть подземный, в балке, на той стороне, выход. Я с верными своими клятвенниками ждать вас буду.

– Больше нет никого? – хмуро спросил Виса, – кроме тебя, кто знает?

– Дело тайное. Сам пойду. – сказал воевода, упрямо нагнув голову.

– Ладно, – согласился десятник, – сегодня в ночь?

– В следующую, надо и ход проверить. Так что готовься, время есть. И сок земли приготовь, да и к нему, серы добавь, что бы горело жарче.

– Всё сделаю, воевода.– поклонился ему десятник, и ушёл к своим воинам.

На следующий день, ближе к вечеру, Виса шёл по стене, мимо дозорного, прячущегося в тени, отбрасываемого светом факела. Воевода распорядился освещать стены ночью, и стража всю ночь жгла огни, но опытный воин приказал не стоять в его свете, что не быть убитым пущенной издалека стрелой или камнем из пращи. Враги должны знать, что воины крепости на страже всегда, и днем и ночью. И тут, сглазил, точно. Как словно его оттолкнули, и прямо перед ним ударилась в плетень стрела, и задрожала от обиды, что не попала в него. «Ладно, подождите меня, я скоро сам к вам приду», думал он, подходя к спуску вниз с вала крепости. Он сбежал вниз, и направился в большой дом, где жили воины. Виса оглядел соратников, занимавшихся починкой сети.

– Вечер добрый.– спросил воинов дотошный предводитель, – Тирея и Миста не видели?

– Сейчас придут, – сказал один из стражников, – за водой пошли. Присядь, Виса. Квас есть у нас, попей, – и он показал на глиняный жбан на столе.

Десятник кивнул, и отлил попить себе в чашу, посмотрел и на сеть, прорехи в которой чинили рыбаки, ставшие воинами. В доме масляные светильники разгоняли тьму по углам, где она и ютилась, лишь высовывая свои языки на пол под столом. Виса открыл свой ларь, снял холстину сверху, достал новую рубаху, веревочный панцырь, обшитый холстиной, два ножа, кинжал, бронзовый топор. «Да вроде бы всё?, – подумал он, – да, еще пару горшков для чёрного сока земли, и малый сосуд для горящего фитиля. Точно, всё, – посмотрел он на кучку добра на лавке.»

– Биться завтра пойдем? – спросил самый молодой и сметливый, и такой же говорливый Уккер, – нам тоже снаряжаться?

– Да сиди ты. Ситалк приказал стражам на стене всегда в доспехах быть, – ответил Виса, да сам удивился, до чего же правильно сказал.

– Ну конечно, верно говоришь, и мы тоже доспехи приготовим. Также как ты станем, – спросил, поворотившись к друзья Уккер, – верно сказал!

– Ну то -то же. А то как будете в свой черёд в страже стоять, что б я вас силком не одевал… Жарко днем, да ничего не поделаешь. А то ударит шальная стрела, и лекарки да волхвы не помогут.

– Да мы все приказы исполняем, – забубнил другой…

– Чего ты там исполняешь, – раздался весёлый голос вошедшего.

За ним протиснулся и другой в эту узкую дверь, и поставил два деревянных ведра с водой на пол.

– Ну пришли наконец, – обрадовался Виса, – Тирей, Мист, собирайтесь, – приказал десятник вошедшим, – дело к вам важное. Снаряжение готовьте.

– Понятно, – заулыбался Тирей и потащил Миста к ларям.

Оба положили свои кожаные мешки на лавки, и запихали туда свое оружие и лёгкие доспехи. Да и тяжёлых у них и не было, не колесничные бойцы, что бы бронзу на себе таскать. Тирей подумал, и заложил себе бронзовый топор за пояс, и повесил туда же кинжал. Подумал ещё, и взял с собой и пару ножей. Мист смотрел на друга, ухмыляясь.

– Может, ещё что возьмёшь? – спросил он.

– Может, и возьму. – ответил Тирей, смотря исподлобья.

– Бери, что нужно, – успокоил Виса, – ну всё? Готовы?

– Да, десятник. – ответил Мист, закидывая за спину кожаный мешок.

– Пойдёмте, – сказал десятник, открыв верь, пропуская вперед воинов, – до встречи, Уккер! – крикнул он.

Трое воинов шли быстрым шагом к дому воеводы, стоявшим около крепостного вала, и его задняя стена вплотную примыкала к нему. В окнах дома горел свет, видно воевода, не смотря на поздний час, ещё бодрствовал.

Виса постучал в дверь, и ему открыл Ситалк, держащий в левой руке светильник. На нем был одет легкий кожаный панцирь, а на поясе висел кинжал. Он огляделся по сторонам, и проговорил:

– Проходите.

Поздние гости вошли, но в доме сидели на лавке еще трое вооружённых бойцов, чьи лица были закрыты берестяными личинами.

– Привет Виса, – сказал один из них, – пойдемте, воины.

Все прошли в другую комнату, затем спустились в подклеть. Ситалк открыл дверь в неприметный чуланчик, с трудом оттащил в сторону тяжеленный ларь, так что отдышался не сращу.

– Светильники готовьте, и две сумы с зельем огненным тоже.

Безликие кивнули, и вскоре вернулись с двумя сумами, и принесли ве масляные лампы.

– Виса, запали фитиль, – и воевода дал десятнику хитрый футляр из бронзы, сделанный из мелкой решетки., – Зажёг? Клади внутрь, и закрой плотно.

Виса удивлённо сделал, как приказал воевода, вложив в футляр зажжённый фитиль. Огонь не проникал наружу, и не обжигал руки.

– Отличная вещица… Откуда? – удивился десятник.

– Респы-волхва работа…

– Грезящего? – неподдельно удивился десятник.

– Точно, Виса. Дорогой подарок. – вспомнил Ситалк, и распахнул люк на полу чулана, опустил лестницу в лаз.

Безликий взял лампу и медленно спустился вниз, подсвечивая себе путь. Вса взглянул вниз, темноту подземелья разгонял желтый огонёк лампы. Безликий помахал ему рукой, и десятник поставил свою ногу на деревянную ступень лестницы, а за ними пошли воины Висы. Последний спустился в тайный ход Ситалк и захлопнул люк. Виса подняв голову, увидел, как сразу потемнело в этом убежище. У Ситалка в руке был ещё светильник, он поставил его на землю рядом с лестницей.

– Что бы не блуждать потом, – и первый пошёл вперед.

Виса смотрел на хитрый лаз, на его стены, обшитые деревом, скорее, половинками бревен, и каждые десять локтей стояли вертикальные столбы, поддерживающие потолок от обвала. Дуб был надёжен и крепок, и лаз с такой обшивкой простоит десятилетия, думал десятник. Единственно, надо было беречь голову, рослый Тирей налетел на камень, торчавший в потолке, хорошо голова была в шапке, но юноша от звона аж присел. Виса тоже нагибался, что поделаешь, если пяти локтей ростом, как и все гунны.

– Потише там, – глухо проговорил Ситалк, услышав звон бронзы о камень.

– Хорошо, – пробормотал юноша, потирая больное место.

Воевода шёл впереди, нагнувшись, освещая себе и другим дорогу. Земляной пол был хорошо утрамбована, лишь кое-где земля была изрыта. Безликие шли за ним, и несли с собой две большие холщовые сумы. Виса шёл за воеводой, считая шаги, прикидывая, далеко ли ушли от Оума. Но вдруг Ситалк присел, и прислушался. Около стены прохода лежала небольшая лестница, воевода приставил её к стене, и стал быстро подниматься наверх, дера лампу в левой руке. Остальные стояли внизу, ожидая сигнала. Они видели, как Ситалк откинул люк, и исчез в темноте. Почти сразу, он помахал рукой, и остальные полезли наверх. Виса поднялся, и увидел, что они в пещере, вырытой в склоне холма, и потолок здесь низкий, так что придвигаюсь вперед на локтях и коленях. Воевода открыл малую дверь, и снаружи пахнуло свежестью. Ночной воздух, полный запахов травы и цветов после могильного прелой земли глубокого лаза, отрезвил воинов, начавших уже зевать от усталости. Ползком гунны покинули убежище, и увидев растущие кусты, укрылись в их густой тени.

– Тихо всем, – прошептал Ситалк, – мы вас здесь ждем. Сумы сюда, – и Безликие отдали ему зелье, – Виса, это для вас, – и воевода передал груз воеводе, а тот Тирею и Мисту.

Десятник оглянулся, и увидел постройку, плод тайного труда чужаков.

– Нда, – пробормотал он, – мы пойдём, Ситалк. – простился с ним Виса, – Тирей, и Мист, вперед, быстрее и только ползком.

И гунны растворились в траве. Воевода вздохнул, и остался сидеть в кустах с клятвенниками, ожидая друзей, посланных им на смерть.

– Да, ещё бы иметь глаза, как у Грезящих, – пробормотал десятник, – Тирей, у тебя нос, как у собаки. Не чуешь никого?

Тирей выдохнул, и прислушался к себе, старался ощутить резкий запах человека, он отполз на десять шагов влево, и не было слышно даже шелеста, и скоро вернулся.

– Двое, то есть трое, – проговорил он, хищно улыбнувшись, – пара спит, в ножи возьмём, и ещё один на страже, у него копье и топор за поясом.

– Собак нет? – заволновался Виса.

– Нет, проверил.

– Ладно. Ты с Мистом спящих режете, а я того, кто на страже, – поделил десятник.

Виса полз ужом по траве, и увидел на фоне неба серую тень воина, прошедшего мимо него, и едва не наступившего ему на ладонь. Десятник прыгнул сзади, и нанес укол под лопатку кинжалом мгновенно, а левой рукой успел зажать рот умираюшему, так что тот и не застонал. Он осторожно опустил нетяжелое тело на землю лицом вниз, и уже потом вырвал клинок из раны. Войлок одежды намок от крови лишь немного. Виса услышал глухи толчки, и к нему подползли ухмыляющиеся Мист с Тиреем.

– Все, старший. Этих взяли, других здесь нет.

– Пока всё хорошо, – и он посмотрел на сооружение с деревянными колесами, – сумы несите.

– Мы быстро!

– Ползком! – прошипел Виса.– Луна встала!

И точно, выкатилась на небо круглая покровительница ночи, освещая своими серебряными лучами степь рядом с Оумом. Десятник только застонал. Он схватил копье убитого, и примотал его же обмотками к телу, создав чучело из мертвеца. Лагерь чужих был недалеко, и они могли поднять тревогу, увидев, что часовой пропал. И осторожно поставил стоймя тело убитого, оперев его на копье.

– Виса, – прошелестел Тирей, – мы принесли, – и воины поставили сумы рядом с снарядом чужих.