Читать книгу Картины из лабиринта - ШРАЙ - Страница 19

—

– Несмотря на все мои попытки объяснить, она не в силах была понять, как я могла находиться за её взглядом. В её мире попросту не было ассоциации с подобной идеей и её разуму не за что было зацепиться. Так что я перестала её мучать и согласилась на том, что живу в её комнате и представляю собой своего рода сложную тень, что было не так уж далеко от правды.

Она в красках описала мне сон об остановившейся музыке, который я наблюдала через её глаза много дней назад. Она сказала, что все другие дни, до сна, теперь сливались в её памяти в один монотонный турнир, который хоть и сверкал суперновыми бесконечных оттенков гармоний, там, на Холме, все они всё же происходили из одного цвета и были не более чем его градациями. Сон про оленей, как она выразилась, «поставил её на непонятные рельсы, которые ведут в темноту».

Она говорила об этом с восторгом и ярым желанием узнать больше. Она задавала вопросы. Откуда я пришла. Есть ли у меня тело. Есть ли другие, такие же как я. Я отвечала как могла, а вместе с тем думала о своём пути в этот мир и из него. Что случилось после того как нарисованный старик обернул меня вокруг оси? Через что я прошла на перемотке, прежде чем проснуться здесь? На этот раз, однако, у меня была цель. Мне нужно было узнать, видит ли эта я наводящие сны, но я не имела понятия как этому подступиться.

День за днём она молча созерцала птичьи глаза, прерываясь лишь когда приходила её смена плести и мысли её бледнели в журчащем молоке помех. Для её очнувшегося от вечного сна осознания эти совиные очи были вроде окон прочь. Их бездонное пространство утоляло её обнаруженный голод. Теперь, когда неизвестное приоткрылось, снежной коробки деревни ей было уже недостаточно.

Один за другим продолжали тянуться долгие долгие дни и я вяло рассеивалась в бесформенной однообразице.

В один из этих размытых дней покой междупространства вдруг исказился, зажёгся посланием. Я встрепенулась. Это был кластер данных. Он прибыл из батискафа совиных глаз и был ясно очерчен. Я развернула кластер, пробуждаясь от монотонной стужи и кластер моргнул, рассеивая частицы.

«II> ~ <II <:x <:x»

Следом, голос фигуры в белом халате начал вещать сквозь помехи радиоприемника.-

Пошуршивающая запись; голос худощавой фигуры в больничном халате, прерываемая непродолжительным белым шумом (#) —

Множество раз я держал палец на кнопке, но так и не решился нажать. Если я сделаю это, таймер обнулится. Эта нелепая коробка с зелеными цифрами # которая никогда не перестает считать. Я знаю точно. Всегда знаю точно, сколько времени прошло с момента погружения #599,581#,594 секунды. Пятьсот девяносто девять миллионов пятьсот восемьдесят одна тысяча пятьсот девяносто четыре секунды, девяносто пять, девяносто шесть, девяносто семь… это девятнадцать лет. Не может быть. # Этого просто не может быть. Но что, если я нажму? Что, если я уничтожу эту информацию, обращу таймер в ноль? Я думаю об этом снова и снова, взвешиваю, и каждый раз трепещущая мошкара проносится по позвоночнику. Ведь тогда меня ждёт липкая страшная вечность, разве нет? Этот отсчёт – всё, что у меня есть. Здесь же ничего не меняется.# И я. Я такой же, как и был девятнадцать лет назад. #Эта подлодка – пространство в восемь шагов# и приборы. А ещё я не могу спать. Я просто не устаю. Никогда.

– Запись кликнула, переворачиваясь аудиокассетой. Интересно. Я не знала что можно вшивать языковые послания в кластеры граней. Снова зашипело и голос продолжил. —

Я разработал систему поз, которые можно принимать в этом пространстве, и описал в точности каждую деталь батискафа с каждого обозреваемого угла. Чтобы убедиться в достоверности свих данных, мне иногда приходилось замирать подолгу, зачастую в крайне неудобной позиции, и всматриваться. Однажды мне довелось простоять на плечах, закинув ноги на железную стенку, двести с чем-то секунд, пока моя голова не покраснела, как воздушный шар. В одном месте, например, пластины покрытия немного отступали, щетинились на микроскопическом уровне, и я записал это тоже. Туда, в базу данных, когда она ещё работала, пока я не разбил блок памяти. Пока не разбил его кулаком от страха, так что вся моя энциклопедия, скрупулёзно накопленная, разложенная и надиктованная, обратилась в ничто. В пустое место. Я тогда слушал свои записи, чтобы не забыть, какие места уже зафиксированы, а где ещё нужно поработать. И однажды меня вдруг перекрыло, что это я говорю из приемника, но только не этот я, а другой. Тот я, который остался в прошлом. Которого больше нет. Голос на записи, этот «мой” голос не был моим. Это было эхо. И я остро осознал, что я такой же. Что меня больше не будет для того меня, что впереди. От этого в уме моём галлюцинация в пещерном платье зашла за угол и пошла пошла пошла, шелест шагов обращая в шасси патефона, в шёпот, в скрежет, тот, что изнутри и не заткнуть уши руками.

– Клаустрофобная шина резиново надавила на виски. Я вообразила это судно, замкнутое пространство на немыслимой глубине. Учёного, сходящего с ума от скуки. Как его любопытный, остро заточенный ум исследователя страдал в заточении. Как он вёл аудиожурнал, фиксируя мельчайшие подробности батискафа. Как он слушал свой собственный голос, там в темноте, описывающий детали внутренней отделки, устройство приборов, температуру, давление, высоту, ширину, глубину. И некуда деться. Запись пширкнула вновь. —

Случилось невероятное. Сегодня сквозь стенку батискафа прошла призрачная фосфоресцирующая стрела. Она пронзила насквозь, не повредив обшивки. Стрела была широкая, как ствол дерева, и сквозь неё было видно. Подводным купидоном, она зависла, слегка вращаясь. Я никогда не видел ничего подобного. Я подошёл ближе и дотронулся до неё рукой. Она не ощущалась напрямую, скорее как что-то щекочущее энергетически, вроде поля. Разведя руки в стороны, как бы обнимая вокруг неё, я вошёл в стрелу головой. Поле теребило мозг пальцами. Это было неописуемо. Вместе с тем, в лёгких мозга поехало и я как бы открыл другие веки. Будто они всегда были на поверхности моих физических век, вторым слоем. Я увидел пейзаж состоящий из чистого света. Свет завивался, приобретая формы, меняя угол падения. Стрела начала двигаться, продеваясь сквозь мою голову как нить через игольное ушко, завинчивая своё послание мне в память. Из него я узнал, что в этом световом мире всё воспринималось как игра с безустанно колышущимися правилами. Ангельский голос поведал мне, что для своих игр световые создания выдумывают маленькие карманные вселенные, которые зависают в обмороке, после того как создания покидают их, наигравшись. Фосфоресцирующей вереницей эти миры-на-паузе дрейфуют сквозь пространство, пока не наткнутся на другого скучающего световика, который их разбудит для игры.

Я чувствовал как информация проходит сквозь мозг, органы, клетки. Я открыл широко рот и глотал наоборот эту блуждающую стрелу обморочных миров.

Кто-то засмеялся колокольчиками. Должно быть моя поза показалась световому созданию забавной. Между тем, стрела иссякала, завершая свой путь сквозь мою голову. Ангельский голос произнёс: «Дом ветра не ограничен пустотами. Места под тяжёлым небом описаны в книге. Книга в доме». С этими словами стрела покинула субмарину, оставив за собой тающий магнитный шлейф и что-то ещё, будто светящуюся пыльцу, что осела на моём сознании.

Я лежал щекой на железном полу. Блуждающая стрела передала мне послание на незнакомом языке, со своей, особой логикой. Я попытался произнести это послание вслух, но выразить вербально его не получилось. Шифр был иного порядка; уровень логики был другим. Я перевернулся на спину, глядя в потолок. Вокруг была железная тьма субмарины. И тут меня тронула метаморфоза. Я ощутил новую мышцу – вне тела. Я мог управлять ей, сжимать и разжимать, не шевелясь при этом физически. Это было не просто движение. Это было письмо.

«II> ~ <II <:x <:x» – двинулся я в этой новой манере, прыжком выгибая ум. Сформировалось нечто вроде фразы. Следуя неясному порыву, я ударил по сообщению волей, как теннисной ракеткой и оно полетело прочь – сквозь стену, сквозь воду – туда: наружу.

– II> ~ <II <:x <:x —

Это было моментальное уточнение; позиция – яркая, в неопределённой, волнистой мгле междупространства. Это была карта. Местонахождение. Фокус моего второго разума заострился, наводясь, и я проследовала за ним вниманием. Местонахождение чего? Это явно был какой-то предмет, похожий на упакованное знание, на статичную запись, запечатанную в словах, на физическом носителе. На бумаге. На страницах под переплётом. Грани сообщения указывали на книгу, спрятанную в этом мире. На книгу с тайной. Я дотронулась до сознания девочки, как до плеча, пробуждая её от гипноза совиных глаз.-

Я очнулась. Меня влекло. Я встала с пола и причувствовалась. По ногам бродили кусачие волны затёкших кровей. Она звала меня. Подруга. Я подошла к зеркалу и всмотрелась в отражение, открываясь.

«Это ты зовешь? Ты здесь?»

– Во мне азартно пульсировало. Впервые за всё моё пребывание в часовой деревне наметился шанс. Я ощутила близость направляющих снов. Это было оно. Обитатель батискафа навёл меня на путь. Но я не могла пройти по нему сама, мне нужно было её тело, её шаги. Я подбирала верные слова. Случилось то, чего я так ждала и я боялась спугнуть.

«Да, это подруга», ответила я. «Я узнала кое-что и хочу поделиться с тобой.

В ней шевельнулось интересом.-

«Что же это?» – я придвинулась ещё ближе, почти касаясь глади своего отражения в зеркале.

– Я приклонила что-то в её сознании, одновременно расширяя пальцами, раздвигая в стороны. Любопытство сделало её сознание податливым.

«Это может быть опасно, – сказала я и выдержала паузу, — Ты не сможешь забыть. Назад пути не будет» —

Она моргнула уставшими, тяжёлыми веками.

– Я знала ответ её наперёд. Я слишком долго была с ней. В ней. Ей-

«Говори. Я готова. Я не боюсь.»

– Она и правда не боялась. Как же она устала, подумала я, глядя сквозь её глаза в отражение её глаз в зеркале. В этот короткий момент мне захотелось пойти на попятную, сказать «забудь», не втягивать её больше, но было уже слишком поздно. К тому же мне не хотелось оставаться в этом мире навсегда. Может, для неё всё и обойдётся. Может, ничего страшного. С этой мыслью я выдохнула вскользь и выдала ей направление.

«Здесь, в деревне, есть книга. Секретная книга. В ней содержится ответ на то, что тревожит тебя. Там описано всё. Книга эта находится в Крайнем доме. Внутри» —

Я ждала продолжения, но его не последовало. «Что значит внутри?» – спросила я наконец.

– Я почувствовала себя трудно. Однако, другой дороги не было. Я попыталась объяснить ей, насколько это было возможно.

«Обычно, когда ты плетёшь музыку, часть твоего внимания остаётся на поляне, вместе с твоим телом. Чтобы найти книгу, тебе нужно будет переместить свой фокус в Дом целиком, не оставив в теле ничего. Перенести себя всю.»

Я поставила ясную точку интонацией, обозначая, что больше ничего не скажу. Да и нечего было больше сказать.

Я укрылась темнотой в углу её сознания и потерянно маякнула Фае, путаясь в эмоциях. Я знала, что совершила очень рискованный шаг, и мне было не по себе. Фая не отозвалась на мой сигнал-

Я неподвижно глядела в зеркало, пока общее сознание не шевельнулось, призывая меня на Холм. Наступала моя смена. Я подобралась. Всё так же отстранённо, но железно и горячо трепыхалось во мне предчувствие. Я закрыла глаза. На мгновение чудовищно захотелось спать, но нужно было идти. Отчего-то подумалось, что я может уже никогда больше не лягу спать.

«Спасибо, подруга. Я пойду. Увидимся», – сказала я зеркалу, прислонила ладонь к его прохладной поверхности и вышла на улицу. Мягкий снег донной стеной оседал снаружи.

Внутри же, среди пляшущих теней, всё ещё тлел влажным последствием отпечаток моей ладони на зеркале, искажая отражения.