Читать книгу Париж между ног - Таня Сербиянова - Страница 13

О свадьбе не буду, потому что у вас неправильное сложится обо мне мнение. Поэтому сразу же о нашем с ним свадебном путешествии в Париж!

А что? Он сказал мне: ты теперь моя, куда ты хочешь? Ну, это я так. На самом-то деле и билеты, и виза – все заранее. Но сразу же после свадьбы, сразу. Понятно!

Я только платье, а он фрак, и мы прыг и на самолет, и вот уже вместе летим! Боже, как я люблю Аэрофлот! А в Париже…

Там сняли небольшой двухэтажный домик с выходом

в маленький садик. И все так мило, так чистенько и все так красиво.

Но среди всех красот он! Мой Игорек!

И неправда, что говорят о банкирах что, мол, они черствы и даже на свадьбе все деньги считают. Нет! И не деньги мой Игорек считал, а родинки: и на спине, и на груди, а потом…

Ну а потом нам и Париж тот совсем был не нужен, но я потом еще долго вспоминала ту восемнадцатого столетия кровать с таким пологом над нами, как во дворце, который я наблюдала, когда он был во мне.

Еще успела подумать, что не одна я такая видала его, а и все те дамы, что также до меня тут лежали и на него изумленно взирали. Лежала и гадала, а сколько же он повидал за то время, пока к нему обращали глаза, что в агонии и наслаждениях тут пребывали? И зачем он был нужен тогда?

Это потом я узнала, что их тогда делали для того, чтобы их ночью недоставали, не мужики, не вампиры, а… клопы.

Ну а тогда когда мы с ним, пропуская все маршруты и все посещения всяких соборов, всяких там матерей, мы с ним все искали и искали во мне что-то такое, отчего я потом раз и вот!

А ведь как жалко! Хоть бы месячные вовремя пошли! Ан нет, не пошли…

Ему не сказала, и он меня так и продолжал тискать чуть ли, не до самой смерти! Все искал, во мне что-то такое, отчего потом нам пришлось заплатить за испорченное постельное белье и еще за все то, где мы и на чем, и все время как безумные… Совсем-совсем!

И даже вместе пошли на представление в знаменитую ресторацию, ну ту, что мельницей называется у них и с варьете – Мулен Руж.

И нам обоим понравилось, и я ему потом такое варьете и фуэте, и еще такое накрутила в постели, что он взвыл, мой милый под балдахином восемнадцатого столетия!

А ты что же любимый хотел?

Чтобы они его, значит, возбуждали, а я бы, его законная жена, и я такая да эдакая, да я бы, да своего любимого и не смогла?

Ничего, потом как оказалось, все пригодилось: и мельница та, и варьете, и кровать Людовика семнадцатого, налюбленная как икона за века. Все помогло!

Ну а Парижу что?

Как стоял, так и стоит! И только по ночам французы, да и мы с ними поднимали им дух, услаждали им воздух и слух, и все то, отчего не случайно французы по праву самая сексуальна нация считается на Земле!

Не верите? Спросите у любого! Хотя бы у нас?

Это когда в утренний час только и слышишь, как весь Париж вздыхает и стонет от сотен и тысяч тел, соединенных в горячих объятиях. И уже не только французских, но и нас, русских!

И я не знаю даже в чем дело, наверное, так тут со всеми? Во всем виноват, видно, сам имидж, ведь это же Париж!

У них по утрам секс семейный, а по ночам они, парижанки не только вино и пиво пьют, но вечно забавный и такой сосуд, из которого поколениями французские женщины пьют. И что-то такое в себе оставляют, отчего потом у них до самой глубокой старости такой веселый характер и привлекательный, аппетитный вид и, простите за точность, очень уж соблазнительный сексуальный образ остается до самой березки.

Ну и мы им во всем помогали. Правда, были с нами несколько инцидентов. Это когда мы с милым гуляли, а к нам французы все приставали. Коса им моя, видите – ли, сильно понравилась, да и я сама. И мне потом не раз предлагали у них пройти кастинг в агентство модельное. Я каждый раз Игорьку.

– Ну что? Что скажешь мой господин, мне пойти?

– А ну его или их! Лучше я их все пошлю к нашей матери! Нет? Тебе что сказали?

И мне было так интересно видеть, как за меня он, мой муженек, впервые, как петушок ревновал и распылялся! Потом я ему сказала, что вот видишь, будешь себя плохо вести, то я с ними и на кастинг, ты понял? И ты меня только и будешь на подиумах видеть!

Но что интересно, что мы так с ним и попали на просмотр кутюрье одного. Причем он мне баснословно дорогие билеты, и мы с ним в первом ряду.

Я сижу и не верю себе и своим глазам. Я такая простая и я где? В Париже! На представлении, не на показе, то неправильные слова, потому что мы видели все своими глазами – это же представление! Образы, мода, покрой, ткани и музыка, и девочки на дефиле, и все-все отчего я чуть не сошла с ума!

И потом он меня, мой милый, я даже не знаю, как это ему удалось, но мы за кулисы куда-то туда к ним, к тем феям и тому кутюрье, среди всех этих модных фасонов, девиц.

Я и не думала, что на меня обратили внимание у кутюрье.

И вот уже ко мне подходить стали. А Игорь мой растерялся и им, мол, да что вы? Да она же, это моя жена! Видела я, как он испугался сначала, а потом ничего – возгордился даже. И было ведь от чего!

И нам тот кутюрье продал сразу такое платье мне! Ой, мамочка!

Я надела его, а оно словно пошито на меня. Хотя слегка полноватая, да и грудь немножечко не та.

Но он потом меня элегантно взял за руку и повел за собой, и только крикнул кому-то туда в зал.

И вот я вышла на подиум одна: свет вспыхнул, и под музыку началось мое дефиле в Париже!

Такая счастливая пошла сначала с ним, а потом сама! И я, как и они, все те их красавицы, пошла, заплетая ножку за ножку. И вот, когда я дошла до конца, а потом обернулась, чтобы назад, тут вспыхнули вспышки. Фотоаппараты и вслед мне затем аплодисменты!

Рукоплескали мне все они! Просто отпад! И все это мне!

Ну а потом шампанское!

Но не такое как у нас, у них кислое брют, они такое пьют.

И тот кутюрье мне приглашение сделал, а Игорь ему от моего имени: нет, говорит, не приглашение, а предложение и в двух словах, но все на английском языке. Он-то ведь мой Игорек, на нем, как на родном! А вот я пока, только как маленькая девочка лепечу отдельные слова, да и те невпопад.

А потом мы расставались тепло. Он платье тут же передал кому-то с указаниями, как подогнать его под меня, ну, а потом на прощание у них принято целовать в щечку, и я с ним, тем кутюрье, а он меня, и непросто ведь поцеловал, но и что-то шепнул на ушко!

А вот что? До сих пор не пойму я, вся просто теряюсь в догадках, так что же он мне тогда нашептал?

От этого всего я своему любимому со слезами на глазах.

– Боже мой – Игорь! Ты даже не представляешь, что ты для меня сейчас сделал!

Вышла и от счастья как заплачу!

Я ведь знаю, что так, как я, не плакали из женщин никогда, ведь я никаких макияжей от роду, потому плачу счастливо! Иду и радостно реву! Сразил меня Париж! Навзничь упала я у его ног!

Я-то упала, а вот мой Игорек уже не мог, бизнес у него и дела! Он мне – оставайся, посиди пока дома день два, пока к тебе кого-то не пришлю из дома.

– Оставайся и пользуйся всем в Париже…

Я ему стала возражать. Потому что у меня сразу же закружилась голова, как подумала я, а вдруг он сюда пришлет для меня охранника его? Ведь мне сейчас после всего, того вовсе не надо!

Разволновалась даже вспоминая свои обещания ему, тому охраннику дома. А он меня успокоил. Оказывается, он просто волновался за меня!

– Тебе без языка будет трудно. А потом вот тебе чековая книжка на твой счет. Пользуйся всем!

А я ему, да как это, да что? А потом, когда он все объяснил, то я его спрашиваю: а сколько же там денег? Он как сказал, так мне дурно!

– Сколько, сколько и что, все это мне?

– Да тебе, моей жене!

Ночь всю не спала. И вовсе не оттого, что я с мужем миловалась всю ночь, нет! Только глаза закрою, и снова я на подиуме иду.…

Итак до самого утра: то он во мне, то я сама иду на подиуме, то снова мы, то я, словно звезда иду по подиуму, то опять он во мне, и так до самого расставания с ним, телом любимым моим…

Утром он уехал, а я одна, одна осталась в Париже!