Читать книгу Зов Жар-птицы - Татьяна Ренсинк - Страница 12

Только оторвались от поцелуя, нехотя, желая и дальше наслаждаться друг другом, Иван с Настей крепко обнялись. Подглядев в гостиную за ними в который раз, довольная Татьяна раскрыла дверь и вошла в сопровождении отца…

– Вот и мы! Как раз все чаю и попьём.

Счастливые встречей и они, и друзья, сели за стол и приступили к чаепитию.

– Давно мы вот так не сидели, – улыбался отец Татьяны.

– Алексей Иванович, – обратилась к нему Настя. – Меня крайне волнуют неприятности, которые здесь происходят.

– Да что ты, милая, всё хорошо же! – прежде отца с улыбкой сказала Татьяна, но ставший серьёзным отец с укором взглянул на неё:

– Меня тоже волнуют именно эти неприятности.

– Вы знаете, кто пытается пробраться в дом? Кто отравил слуг? – стал спрашивать Иван. – Следует обратиться в полицию, да может и к самой государыне Императрице. Татьяна ей далеко не безразлична.

– Не стоит. Я справиться должна сама, – строго выдала Татьяна. – Я должна измениться. Быть сильнее.

– Это какое-то наваждение. Сплошные уроки фехтования, стрельбы, будто и не ты это вовсе, – усмехнулся с недовольством отец и взглянул на Ивана:

– До государыни я писал, но, боюсь, придётся лично явиться. Ответа так и не получал. Может письмо моё не было отдано. Охрану наняли, но и мимо неё, было, проходил неприятель. Я вовремя тогда оказался недалеко…

– Оставьте, папенька, – перебила его речь ставшая волноваться Татьяна. – Друзьям нашим незачем всё это.

– Он бы тебя пристрелил! – возмутился отец.

– Кто?! – поразился Иван. – Прямо в доме?

– Да, именно здесь! – встал резко Алексей Иванович и указал на следы от выстрелов в стене.

Иван подошёл к стене у окна и провёл рукой по дырам:

– Кто же желает убить Вас и почему?!

– Лица не разглядеть было. Быстро исчез сей акробат, – рассказывал Алексей Иванович. – Уверен, подослан он и даже могу догадаться, кем, но Татьяна не желает слушать. Так же упрямая завещание составить.

– Кем же, Вы полагаете? – желал знать всю правду Иван, но Татьяна встала рядом, уводя отца к столу:

– Умоляю, просто хотят обворовать. Мы защищаться умеем. Я многому научилась за это время.

– Глупости-то не говори, – строго смотрел отец, сев обратно к чаепитию. – Научилась она. Игры всё это. Нет в тебе такой силы. На мужа твоего думаю, не заткнёшь ты мне рот!

– Мужа?! – сел так же к столу Иван. – Он вновь вернулся из Москвы?

– Надеюсь, нет, – пожала плечами Татьяна. – И зачем ему всё это устраивать? Он любить меня желает, а не убивать. Перестаньте. Вы лучше скажите, уезжаете в Италию? Я получила письмо из дворца.

– Я уезжаю с друзьями. Вернём Тутолминых в Россию. Приказ Императрицы. Те вряд ли захотят, но делать будет нечего. Вернутся, – сказал Иван. – Настя останется здесь, с детьми и матерью. Попрошу и моих родителей приглядеть, помочь.

– Далековато до твоих родителей, но можешь верить, и мы не оставим Анастасию, – улыбнулся добродушно Алексей Иванович.

– Государыня сообщила, что Белоссельского она уже отозвала вернуться в Россию, – задумчиво молвила Татьяна. – Неспокойно стало в Италии. Франция желает захватить всё… Однако,… Тутолмины противятся и ищут приют в ином краю, но не в России.

– Императрица против помогать им в том случае. Нам приказано вернуть их, – ответил Иван.

– Особенно сложно будет Василию вновь встретиться с Тутолминой Елизаветой, – добавила Настя, не скрывая жалости к судьбе того. – Она ведь тогда пропала, а её, как оказалось, увезли в Италию да замуж выдали.

– Сколько любви вот так разрушено, – видно сочувствовала Татьяна, но вдруг поднялась и схватила лежащую на подоконнике деревянную игрушечную шпагу.

Сделав несколько выпадов, Татьяна надела шляпку на свои красиво уложенные кудри и воодушевлённо воскликнула:

– Но победить должна истинная любовь! Нельзя давать её в обиду!

– Господи, совсем ума лишаешься, – перекрестился Алексей Иванович. – Будто в детство впала. Тревожно. Тревожно делается.

– Перестаньте, папенька, – обняв его, поцеловала Татьяна и села обратно к чаепитию, оставив шпагу на полу рядом. – Ах, всё слова, всё чувства… Но я рада, – сделав глоток чая, она с серьёзным видом посмотрела в глаза Насти. – Рада, что сильнее стала да не дам в обиду то, что у меня осталось, а это – мой дом. Больше нет ничего.

У Насти в сердце так и кольнуло. Что-то будто ужасное видела в глазах подруги. Не забыть ей было ни слов, ни поведения её даже когда была уже дома, когда уложила детей спать и сама оказалась в сладостных объятиях супруга.

Как он ни ласкал, какого удовольствия ей ни доставил, Настя мысленно невольно возвращалась к событиям сего дня… Боялась всего: и отъезда милого, и опасности, в которой живёт Татьяна. Только сказать о том не решалась… Желание не терзать душу милому было сильнее…