Читать книгу Зов Жар-птицы - Татьяна Ренсинк - Страница 9

Лежала я вечор в беседке ханской

В средине басурман и веры мусульманской.

Против беседки той построена мечеть,

Куда всяк день иманнарод влечет.

Я думала заснуть, и лишь закрылись очи,

Как, уши он заткнув, взревел изо всей мочи.

В тот миг мой сон исчез! иман иль бык мычит?

Спросила я вскоча. Нет, с башни там мулла кричит,

Татарин отвечал, изо рта вынув трубку;

Дым лезет с низу вверх, как будто грецку губку

Наполнила вода, равно табашна вонь;

И из беседки той поспешно гонит вон,

Вельми досадно мне, что дым был чрезвычайный.

Ищу причины я, случай необычный!

Татарин не один, лежит их много тут,

Они вокруг меня как пчелы к меду льнут.

Вокруг беседки той орда их кочевала

И из любви ко мне тут близко ночевала.

О Божьи чудеса! из предков кто моих

Спокойно почивал от орд и ханов их?

А мне мешает спать среди Бахчисарая

Табашный дым и крик; но, впрочем, место рая;

Иль не помнит кто нашествий их на Русь,

Как разоряли все, как наводили трус?

Хвалю тебя, мой друг, занявши здешний край,

Ты бдением своим все вяще укрепляй.*

– Снится ли мне это?! – радостно воскликнула Императрица, когда закончилась песня и все громогласно зааплодировали выступающему.

От клавесина поднялся довольный Иван, а играющий рядом на дудочке Василий сыграл последние ноты. Они оба поклонились, и Иван подошёл к государыне, окружённой развеселившимися от его выступления фрейлинами…

– Ах, порадовали! – смеялась Императрица. – Напомнили о таких чудесных временах да о Потёмкине!

– Жаль, нет больше с нами Григория Александровича, – поклонился вновь Иван, а государыня сделала фрейлинам знак рукой разойтись.

Оставшийся подле Храповицкий был оставлен, и Императрица поманила Ивана наклониться поближе:

– Вечером, как всё закончится, заходи с Василием ко мне. Дело есть.

– Матушка-государыня,… Екатерина Алексеевна, – звучал голос Ивана взволнованно. – Не один я. Супруга со мною.

– Чудесно, – кивнула та с добродушной улыбкой. – И её приводи, раз так. Вспомним прошлое, подумаем о будущем…

Эти слова так и крутились в голове Ивана, пока он шёл из зала. Там, в одном из кабинетов ждала его возлюбленная, его милая, ненаглядная Настя. Так и называя её, он скорее скинул камзол на спинку стула и принял в жаркие объятия:

– Как же соскучился я!

– Ты что, Ванечка?! – засмеялась она, поправляя шляпку. – Ты лишь полчаса отсутствовал!

– Государыня позвала к себе меня, Василия и тебя. Разговор какой-то будет, – взглянул Иван в глаза, а Настя почувствовала, как и он, тревогу:

– Неспроста всё вновь, видать… Только бы не покидать дом родной. Ведь дети не смогут без нас.

– Если что случится, милая, дома ты останешься. Я не возьму тебя, коли опасным дело будет, – решительно выдал Иван.

– О многом переживаю, Ванечка. Что-то давно уже не по себе, будто какой ураган надвигается, – стала взволнованно ходить по комнате Настя. – Ежели сегодня не поспеть, завтра заедем к Танечке? Давно нет вестей от неё. На письма не отвечает. Не случилось бы чего. Может супруг её вернулся с Москвы вопреки запретам?

– Заедем, разузнаем, – обещал Иван, и раздавшиеся за окном хлопки взлетающих к небу фейерверков заставили обоих оглянуться и подойти любоваться сим величаем красок…

– Пусть, о пусть же жизнь станет красочной и радостной, а не внезапно грозной, – сложив руки, будто молилась, глядя на фейерверк, Настя.

– Всё будет прекрасно, – Иван обнял её, а губы нашли друг друга, сомкнувшись в долгом, нежном поцелуе…

* – стихотворение, написанное императрицей Екатериной Великой по-русски и обращённое к Г. А. Потёмкину.