Читать книгу Пространство свободы. Литературный дневник - Татьяна Юрьевна Ирмияева - Страница 11

1996—2002
Роберт Музиль

Оглавление

Выдающийся австрийский писатель, чьему таланту помешала раскрыться в полной мере ужасающая нужда и бытовая неустроенность. При жизни он не был признан современниками, а после смерти забыт. И лишь теперь литературный континент Роберта Музиля можно считать открытым, хотя справедливости ради следует отметить, что имя этого писателя нам знакомо. Некоторые его произведения появлялись в советской печати, его упоминали по разным поводам критики, но цельного представления о творческом и жизненном пути Музиля из этих фрагментов не складывалось. Возможность познакомиться с его творчеством появилась после выхода в свет двухтомника «Малая проза», куда вошли роман «Душевные смуты воспитанника Тёрлеса», новеллы, пьесы, эссе, афоризмы, дневники и выступления.

Читать Роберта Музиля нелегко, вхождение в его систему «изображения и выражения» дается не сразу. Начать лучше с новелл второго тома, объединенных в цикл «Три женщины». Это «Гриджия», «Португалка» и «Тонка». Из первозданного мира взаимоотношений так называемых простых людей первой новеллы читатель попадает в мистическую средневековую атмосферу второй, а завершает цикл новелла, полная напряженного психологизма современности. Повествование переходит от изображения противостояния, противо-существования близких в общем-то людей к внутреннему разладу в человеческой душе. С этой точки зрения новелла «Тонка» обнаруживает некую «постоянную величину» в творчестве Музиля, которая отбрасывает на все остальное странный отсвет неосознаваемого человеческого «Я» – бессловесного, неуловимого, но, тем не менее, мощно вторгающегося в «дневные» области сознания и управляющего ими. Милая девушка Тонка, без сомнения, хороша: свежесть юного лица, безыскусность поведения, простота и открытость души – вот что привлекло молодого человека, подающего большие надежды в научной сфере, к этому цветку среди отбросов человеческого общества. Что могло быть общего между ними – живущей, как травинка в поле, девушкой и призванного к служению обществу молодым человеком? Но, может быть, так и следует жить, как Тонка, подобно птице небесной, ни о чем не задумываясь, отдавая себя каждому мгновению существования, ничего не требуя взамен, ни на что не претендуя и не придавая значение тому, что это за мгновение? Было в Тонке нечто, что «окликнуло» и повело за собой с неотвратимостью судьбы, что заставило молодого человека соединить с этой девушкой жизнь. Новелла заканчивается трагически: Тонка погибла в силу странных обстоятельств, осознать и выразить которые она не могла. Кроткая и безропотная, как домашний зверек, Тонка задала неразрешимую задачу блестящему уму главного героя. И все же после прочтения этого рассказа в душу закрадываются сомнения: не столь же неприемлема в человеческом обществе животная бессловесность и «простота» души, как и тщательно разработанный сознательный обман?

Не менее трудные загадки задают читателю две другие новеллы Музиля: «Созревание любви» и «Искушение святой Вероники». Написанные виртуозно сложным языком, отражающим мучительно трудную работу автора по извлечению из пропастей человеческого духа того, что вечно прячется и ускользает, новеллы до некоторой степени проясняют сверхзадачу, которую ставил перед собой Музиль. Две новеллы имеют общее название «Соединения». Нечто парадоксальное и горько-ироническое заключено в несоответствии новелл этому заголовку, поскольку они посвящены разрыву отношений. Здесь обнаруживается главный «герой» Музиля – некое качество человеческой воли, в данном случае в женских образах. В «Созревании любви» мы знакомимся с героиней по имени Клодина, жизнь которой странно двойственна: она мыслит себя такой, какой в действительности не является, но какая она, становится ясно не из ее внутренних монологов, а из поступков. Постоянные усилия героев идентифицировать себя с самими собой – вот генератор напряжения в новеллах Музиля. Клодина бесконечно рефлексирует по поводу собственного соскальзывания в пропасть духовного банкротства. Она не видит средств (и такая трезвость характерна для погруженных в рациональное героев Музиля) к тому, чтобы удержать себя от предательства любимого человека. У нее нет и не было никогда в прошлом никаких душевных сил хранить себя как некую неразменную величину. И это внутреннее состояние Клодины отражает не ситуацию суда совести, а ситуацию неотразимого воздействия на нее тонкого, всепроникающего, парализующего волю соблазна, исходящего вовсе не от другого мужчины (не случайно тот присутствует в новелле как смутная тень), а того истинного соблазна, исходящего от нее самой, перед которым она так и не смогла в итоге устоять. В новелле «Искушение святой Вероники» мы видим похожую ситуацию жестокой расправы героини с чувствами влюбленных в нее двух молодых людей. Показывает ли Музиль пустоту этих женщин, разоблачает ли их влечение к предательству? Может быть, подобно Достоевскому, которым Музиль восхищался, автор хочет показать нам бездны человеческого падения или человеческого страдания, изображение которой у русского писателя приводит к истинному катарсису? Ничего подобного. Музиль хотя и дает нам ясно понять, что его героини – неисправимые предательницы и лгуньи, но также понятно, что в глазах общества и в своих собственных глазах они, может быть, и слегка запутавшиеся, но добропорядочные обывательницы.

Роман «Душевные смуты воспитанника Тёрлеса» написан гораздо раньше новелл – в 1902 году. Главный героя романа Тёрлес, воспитанник закрытого привилегированного учебного заведения показан в процессе духовного становления. Ключевой момент этого становления – коротко упоминаемая размолвка Тёрлеса с его первым другом аристократом Г. На этом эпизоде из жизни героя автор в какой-то момент заостряет внимание, говоря, что «он типичен для того, что готовилось тогда в Тёрлесе к дальнейшему развитию». И все-таки этот эпизод как будто слишком незначителен по сравнению с событийной насыщенностью повествования. Разрыв между друзьями произошел, по оценке самого Тёрлеса, из-за глупости, из-за религии: «…как бы независимо от Тёрлеса разум его неудержимо накинулся на принца. Обрушив на него иронию разумного человека, Тёрлес варварски развалил филигранную постройку, в которой привыкла жить эта душа, и они в гневе разошлись». Так легко, безо всякого сопротивления со стороны Тёрлеса из клетки на волю был выпущен сильный и неуправляемый зверь человеческой жестокой воли, и роман разворачивает перед читателем картину его разрушительных проявлений. Ничто не удержало Тёрлеса и двух его друзей от безобразного унижения воспитанника Базини. Никакие заповеди религии, морали и общественного долга не помешали им, словно никаких запретов и пределов никогда не существовало. Свидетелем чего становится читатель романа? Нравственного падения воспитанников? Но как будто и не было особой высоты, с которой они могли бы упасть. Морализирует ли автор, описывая страдания Базини? Но тот как будто и не страдает вовсе, а принимает все как должное, поскольку он воришка. Постепенно роман складывается в ошеломляющий портрет обывательского сознания, лишенного глубины из-за отсутствия серьезной духовной работы у всех его героев. Сентенции воспитанника Байнеберга о мистике индийского вероучения смехотворны, а попытки Тёрлеса постигнуть существо мнимых математических величин простым усилием школярского ума – неуклюжи.

После знакомства с творчеством Роберта Музиля приходишь к выводу, что в центре напряженного внимания этого писателя находилось не преодоленное и до настоящего времени зло: амбиции поверхностных представлений о мире и человеке при мещанской ограниченности души и происходящий из этого поразительный дефицит человечности. Так что вполне закономерным итогом творческого пути Музиля стало его забвение на родине. Литературное зеркало, в котором благопристойные современники писателя узнали себя, было ими с негодованием отвергнуто. Но то особенное качество человеческого подсознания, подмеченное Музилем еще на заре ХХ века, стало знаковым для этого столетия нравственных катастроф.

10 февраля 2002 г.

Пространство свободы. Литературный дневник

Подняться наверх