Читать книгу Пространство свободы. Литературный дневник - Татьяна Юрьевна Ирмияева - Страница 7

Этот японский писатель начинал как поэт, затем перешел на прозу, имевшую большой успех, а в конце жизни обратился к драматургии. Кобо Абэ отличался удивительной плодовитостью и «ровностью таланта». Его произведения переводились в СССР, видимо, не последнюю роль в этом сыграло то обстоятельство, что Кобо Абэ состоял в коммунистической партии Японии, из которой он, правда, вышел, и стал диссидентом после известных событий в Венгрии.

Романы Кобо Абэ – об «абсурде», хотя, к слову сказать, у Н. В. Гоголя обращение носа в генерала-чиновника почему-то расценивается как юмор. Романы «Женщина в песках» и «Чужое лицо» посвящены одиночеству. Для главных героев путь к людям потерян, а вернуться нельзя, поскольку «единственность» этих героев отнюдь не социальная, а вполне метафизическая: «Теперь я всегда успею это сделать, зачем же торопиться», – рассуждает попавший в песчаную западню ученый, а другой совершает преступление, чтобы навсегда остаться в своем одиночестве. При этом для критиков Кобо Абэ не «индивидуалист с сумеречным сознанием», а живописатель «ужаса буржуазных общественных отношений». Романы статичны, что обусловлено общим свойством идей застревать в каких-то точках человеческого существования, и выдержаны как будто в черно-белых тонах. Если у Л.-Ф. Селина отсутствие развития внутреннего мира у главного героя искупается бурным потоком живой речи, то у Кобо Абэ нет даже попытки преодолеть эту странность. Хотя герои романов Кобо Абэ также заняты решением глобальной проблемы XX века: как уйти от ответственности за происходящее? Как «уйти из жизни», но так, чтобы продолжать наслаждаться ею? Как получить свободу рук и при этом ни перед кем не отчитываться? Романы Кобо Абэ были бы нестерпимо скучны, если бы автор искусственно не создавал напряжения умолчаниями, недоговоренностями, паузами. Принцип отношений человека с миром, выраженный формулой «я и все остальные», с таким блеском обыгранный у Л. Ф. Селина, Кобо Абэ воплотил с намеками на высокую трагедию.

11 ноября 1998 г.