Читать книгу Сочинения. Том 3. Великие революции. От Кромвеля до Путина - В. А. Мау - Страница 15

Представление о революционных событиях в России и других странах советского блока как о реакции на новые вызовы времени, порожденные процессами постиндустриализации и постмодернизации, можно встретить в работах как российских, так и зарубежных аналитиков. В той или иной форме речь идет о том, что «командная социалистическая экономика рухнула, когда столкнулась с обусловленной внешними факторами необходимостью осуществить… скачок на более высокий технологический уровень, к информационно-компьютерным технологиям» (Rosser, Rosser, 1997. Р. 221).

Бауман, одним из первых включивший в научный оборот термин «постмодернизационная революция» (post-modern revolution), так характеризует формирование ее предпосылок: «В своем практическом воплощении коммунизм был системой, довольно односторонне приспособленной к решению задач мобилизации социальных и природных ресурсов для модернизации, как она виделась в XIX в. – модернизации и изобилия на базе паровой энергии и чугуна. На этом поле коммунизм, во всяком случае по его собственному убеждению, мог конкурировать с капитализмом, но лишь с капитализмом, стремящимся к тем же целям. А вот на что коммунизм

оказался не способным, так это состязание с капитализмом, с рыночной системой, когда эта система стала уходить от рудников и угольных шахт и двинулась в постмодернизационную эру… Постмодернизационный вызов стал чрезвычайно эффективным в ускорении разрушения коммунизма и триумфа антикоммунистической революции» (Bauman, 1993. Р. 15, 17. См. также Фукуяма, 2004. С. 13).

Схожую характеристику этому процессу дает известный российский экономист и журналист О. Лацис, по словам которого «в начале XX в. под маской задачи построения социализма решалась задача модернизационная, задача на поиск приспособленного к российским условиям пути перехода от аграрной цивилизации к индустриальной, построения индустриальной цивилизации. Эта задача была решена худшим из возможных способов, самым жестоким и дорогостоящим, но она была решена. И пока эта задача решалась, строй был жизнеспособен. Строй рухнул тогда, когда встала следующая цивилизационная задача – перехода к постиндустриальной цивилизации, которую (это очень ясно стало где-то в 60-е годы, совершенно очевидно) этот строй решать не мог» (Лацис, 1994. С. 47).

Действительно, с 1960-х годов становилось все более понятно, что советская система не способна адекватно приспособиться к изменяющимся требованиям экономического развития. Количественно это отражалось в замедлении темпов экономического роста (табл. 3.1). Однако подобная тенденция сама по себе не может считаться достаточным свидетельством неэффективности системы, поскольку постиндустриальное развитие практически во всех странах сопровождается замедлением темпов роста, во всяком случае рассчитанных в рамках традиционных подходов. Гораздо более существенным было нарастающее качественное отставание от развитых стран, которое проявлялось в самых разных формах.

Некоторые исследователи подчеркивают принципиальную невозможность в условиях советской системы обеспечить сопоставимые с капиталистическими странами условия широкого потребительского выбора, характерные для постмодернизационной (по мнению других – для позднемодернизационной) стадии развития. 3. Бауман видит в этом основную причину краха коммунистических режимов. Действительно, по самой своей природе централизованно управляемое, отрицающее конкуренцию и индивидуальную свободу общество ориентировано на унификацию потребностей. Кроме того, характерная для советской системы стратегия наращивания производственного потенциала, приносящая в жертву уровень жизни населения, приводила к занижению индивидуальных доходов. Но даже в этих узких рамках потребительский выбор был ограничен рядом дополнительных факторов.

Таблица 3.1

Среднегодовые темпы роста некоторых показателей развития народного хозяйства СССР, %

Источник: Hanson, 1992. Р. 194–195.

С одной стороны, из-за сохранения дисбалансов, оставшихся от периода ускоренной индустриализации, удовлетворение даже базовых потребностей не могло быть гарантировано. Не было преодолено значительное отставание сельского хозяйства, проблема снабжения населения продуктами питания сохраняла свою актуальность. Несмотря на то, что около половины населения страны все еще было занято в аграрном секторе, с начала 1960-х годов советский режим приступил к масштабным закупкам продовольствия за границей, которые, например по зерну, в отдельные годы превышали 35 млн т. И лишь после радикальных экономических реформ начала 1990-х годов закупки зерна стали быстро сходить на нет.

С другой стороны, даже при росте объемов выпускаемой продукции потребительский выбор резко ограничивался тотальным характером дефицита. В то время как в развитых странах потребитель получал все более разнообразный и индивидуализированный набор товаров и услуг, что вело к обострению конкуренции, в советской экономике доминировал и укреплял свои позиции «рынок продавца». Чтобы избежать наиболее острых проявлений товарного дефицита, советское руководство было вынуждено активно прибегать к импорту предметов потребления.

Тем не менее, вряд ли можно сводить неспособность общества справиться с постмодернизационными вызовами лишь к ограниченности потребительского выбора. Не менее важную роль играло «исчерпание потенциала советской индустриальной модели, ее способности адаптироваться к изменяющимся целям и ресурсным условиям воспроизводства» (Белоусов, 1994. С. 25). Известное исследование централизованно-управляемой экономики, проведенное Я. Корнай, показало, что отсутствие в подобной системе «жестких бюджетных ограничений» вызывает неограниченный спрос на инвестиционные ресурсы (Корнай, 1990). На практике это приводило к капиталоемкому, ресурсоемкому характеру экономического роста, постоянной ориентации на экстенсивное расширение. Данные табл. 3.2 демонстрируют, как в СССР опережающими темпами росла ресурсоемкость ВВП, в том числе и тогда, когда на Западе ресурсосбережение становится одним из основополагающих факторов экономического развития.

Таблица 3.2

Рост валового национального продукта и энергопотребления в СССР, %

Источник: Гайдар, 1997а. С. 397.

Закономерно, что индустриальная система, сложившаяся в СССР, характеризовалась жесткой зависимостью экономического роста от масштабов вовлечения первичных ресурсов, а также разбухшим инвестиционным сектором. В конечных секторах закреплялись ресурсоемкие технологии, а в первичных – ускоренные и капиталоемкие технологии наращивания производства энергетических и сырьевых ресурсов (Белоусов, 1994. С. 26–27). В 1992 г. на единицу ВВП в России тратилось в 5 раз больше энергии, чем, например, в Канаде (Магун, 1994. С. 151). Традиционные отрасли продолжали доминировать в ущерб развитию передовых направлений научно-технического прогресса, связанных с компьютеризацией, средствами связи и т. п. Так, по некоторым оценкам, в области телекоммуникаций страна отстала на несколько десятилетий[77]. Оборонный сектор продолжал играть в экономике центральную роль, причем не только потому, что этого требовал статус мировой сверхдержавы, но и по причине адекватности механизмов централизованного управления задачам его развития.

Технологическое отставание инвестиционных и потребительских секторов экономики, безуспешность попыток масштабного ресурсосбережения, неконкурентоспособность выпускаемой продукции – все это во многом определялось низким инновационным потенциалом советской системы. Несмотря на бесчисленные решения об ускорении внедрения достижений научно-технического прогресса в производство, которые начиная с 1937 г. регулярно принимались на всех уровнях, советской экономике эта задача оказалась не по силам. Принципиально новые научно-технические решения обычно использовались для военных нужд и слабо влияли на уровень гражданской продукции. Что касается новых технологий и новых товаров вне сферы ВПК, то их внедрение требовало существенной перестройки кооперационных связей, временного снижения объемов выпуска продукции, повышения квалификации персонала, что в системе централизованного планирования вызывало огромные трудности и не сопровождалось никакими существенными стимулами. Поэтому более предпочтительной, чем существенное обновление выпуска, оказывалась частичная модификация уже выпускаемой продукции.

Для решения задач технического обновления использовался тот же механизм, что и для удовлетворения потребительского спроса: масштабный импорт, а в данном случае – импорт передового оборудования. Страна так и не смогла ни органично вписаться в международное разделение труда, ни обеспечить реальную независимость от мирового рынка.

Неспособность советской системы приспособиться к новым глобальным тенденциям оказывается еще более впечатляющей, если учесть, что в некоторых областях (в первую очередь связанных с «человеческим капиталом») уже существовали предпосылки для успешной постмодернизации. Так, уровень образования населения – одно из кардинальных условий перехода к постмодернизационному развитию – был традиционно высок. По некоторым оценкам, сейчас соответствующие показатели по России в 1,8–2,2 раза выше средних для стран сопоставимого уровня экономического развития[78], а в целом не уступают показателям наиболее развитых государств. Что касается качества образования, то оно выгодно отличалось от зарубежных стран даже существенно более высокого уровня развития. СССР обладал также достаточно развитой системой социальной защиты и социальных услуг, которая, хотя и не отличалась высокой эффективностью, позволяла обеспечить в этой области минимально необходимые стандарты.

Чтобы понять, почему централизованная система оказалась неспособной адаптироваться к условиям постмодернизации, необходимо рассмотреть весь комплекс проблем, с которыми столкнулось советское общество, и те альтернативы их решения, которые были возможны в рамках эволюционного развития.

Что касается новых проблем, то здесь, как и при анализе предпосылок других революций, их можно разделить на внутренние и внешние. Внешние вызовы были напрямую связаны со статусом Советского Союза как мировой сверхдержавы. Это предполагало возможность не только нести тяжелое бремя военных расходов и помогать «дружественным» государствам, но и выдвинуть жизнеспособную альтернативу капиталистическому строю, конкурировать с развитыми рыночными странами. Поэтому для СССР было чрезвычайно важно демонстрировать научно-технические прорывы хотя бы в отдельных наиболее передовых секторах, таких как освоение космоса, уникальные медицинские технологии и т. п.

Внутренние проблемы порождались двумя процессами. С одной стороны, формирование зрелого индустриального общества делало экономическую и социальную систему гораздо более масштабной, сложной, разветвленной. Постепенно складывались не только развитая сеть отраслей и производств, но и более сложный комплекс экономических и социальных интересов, которые необходимо было согласовывать. Управление экономикой требовало в этих условиях существенно иных форм и методов, нежели те, что позволяли концентрировать ресурсы для проведения индустриализации. «Полицентрическая система управления более соответствует уровню сложности, разнообразия промышленно-городских обществ, в число которых уже прочно вошла Россия. Она более эффективна» (Вишневский, 1994. С. 213). Первые проблемы, связанные с неадекватностью механизмов управления уровню зрелости индустриальной системы, проявились, хотя еще в зачаточном состоянии, во второй половине 30-х годов, но были отодвинуты задачами мобилизации военного времени. Однако когда после войны экономика была восстановлена, эти проблемы возникли вновь. В дальнейшем, по мере развития постмодернизационных процессов, они все более обострялись.

С другой стороны, само нарастание постмодернизационных тенденций предполагало повышение динамизма экономической системы. Осуществление значительных структурных сдвигов, восприятие потока нововведений, переход к ресурсосберегающим моделям экономического роста – все это требовало гибкости, мобильности, способности к быстрым изменениям. Причем эффективность этих изменений во многом определялась созданием условий для свободного движения информации, широкого доступа к ней всех заинтересованных сторон.

Политическое господство Коммунистической партии, система централизованного планирования, во многом внеэкономическое принуждение к труду, сохранение автаркических тенденций и необоснованной засекреченности огромного объема информации приводили к все большей неадекватности сложившейся системы новым условиям. Одновременно возможности приспособления к постмодернизационным потребностям оказались весьма ограниченными. Фактически советское общество было поставлено перед выбором. Либо попытаться сохранить жесткую централизацию экономики, перераспределяя в ее рамках средства в пользу передовых секторов, усилить контроль за движением ресурсов, чтобы поддерживать баланс спроса и предложения, и сохранять административный нажим для обеспечения динамичного развития. Либо перенести акцент на децентрализованные стимулы, которые могли бы способствовать достижению централизованно установленных целей и способствовать более динамичному балансированию системы на микроуровне. Оба способа приспособления доказали свою неэффективность и не смогли обеспечить адаптацию системы к постмодернизационным процессам.