Читать книгу Жаба душит. Сатирический роман в трех частях. Часть первая - Василий Варга - Страница 14

12

Оглавление

Новоявленный слуга народа так разговорился, что Устич уже стал дергать его за рукав и что-то шептать на ухо, но Дискалюк только махнул рукой. Он уже был кто—то, а Устич еще никто. Устич понял это и в отместку крепко надавил ему на больной палец ноги носком сапога.

– Ты что делаешь, бля…? – окрысился Дискалюк.

– Закругляйся, давай. До Ужгорода двести километров, или ты хочешь здесь остаться?

– Я немного поговорю со своим народом и приду. Подожди меня в кабинете Ганича.

– Идет.

– Кто хочет—может идти, – сказал Дискалюк. Загрохотали кресла, зал поднялся, и слуги народа начали расходиться по домам. Только одна долговязая дама не покидала своего кресла, пока все не ушли. А потом поднялась, раскрыла широкий рот, обнажая почерневшие зубы, требующие ремонта.

– Пан Диськолюко! Я есть Абия Дурнишак, ваша родственница в четвертом или в пятом колене, но можно, если вы озражать не будете и в третьем: ваша мать и подруга детства моего дедушки родные сестры. Мой дедушка тоже Дурнишак с особой нежностью вспоминает свою подругу и вашу матушку тоже. И ваша покойная матушка…

– Еще не покойная, – сказал Дискалюк, – давайте короче, времени не хватает.

– Звиняйте, тысячу раз прошу пердону, пан Даксоляк. Ваша, здравствующая матушка, дай ей Бог здоровья на многие годы и долгих—предолгих лет жизни, чтоб она здравствовала и вами гордилась, поскольку, значит, таким сыном можно гордиться и я бы гордилась, если бы у меня был такой сын, – так вот и ваша матушка, дай ей Бог здоровье, ему, моему дедушке то есть, тоже нравилась. Вы представляете? Я тут сижу и думаю: а не стоит ли нам сойтись поближе? Вы только к себе меня придвиньте, а я, в знак благодарности, всякую информацию буду для вас добывать, по родственному так сказать.

– Я подумаю над вашим предложением, только больше не искажайте мою фамилию.

– Я выучу ее наизусть, клянусь. Сегодня же перед сном. Я перед сном все запоминаю, стоит мне повторить всего несколько раз.

– Ваша фамилия Дундушак? Дайте, я запишу.

– Дурнишак, Дурнишак, пан Диск…

– …калюко!

– Дурнишак, пан Калюк.

– О Боже! прошу извинить. Меня уже ждут, я не могу больше задерживаться ни минуты.


В кабинете Ганича за главным столом сидел Устич, а поодаль, наклонив головы и став на колени, как верующие перед распятием Христа, плакали три секретаря райкома партии – Борисов, Мавзолей и Антонина Недосягайко.

– Господин Устич! не оставьте бедную женщину в подвешенном состоянии. У меня трехлетняя дочка, а муж удрал в Румынию, как только началась перестройка и ни слуху ни духу. Мои внешние достоинства вы видите и можете оценить, не отходя так сказать от кассы, то есть, не отводя от меня, то бишь, от моей красоты взгляда, а душевные качества… о них могут сказать вам мои коллеги. Я не гордая, трудолюбивая, коммуникабельная и все такое прочее, – сладко запела Недосягайко. – И ублажить могу, и кафу подать, и спичку у сигары зажечь.

– Послушай, Дмитрий Алексеевич, возьми эту кошку к себе, она ласковая, – шепнул Устич Дискалюку.

– Личным секретарем, или помощником, – спросил Дискалюк.– Короче, я подумаю над этим.

– Я полностью разоружился. К черту эту Каписе. Вот мой партийный билет, я его чичас в грубку, она кажись горит. Вот, лысиной вперед… – с гордостью произнес Мавзолей.

Мавзолей Ревдитович всегда был очень осторожным, предусмотрительным человеком и если рубил с плеча, то только так для видимости.

– Иуда, – шепнул Борисов.

– Молчи, крыса, ты уже не первый секретарь, и тоже Иуда. С тебя все началось, – ответил Мавзолей Борисову.

– Ребята, не гоните лошадей. Тише едешь – дальше будешь. Скоро выборы. Изберут вас – пожалуйста. Я ничего против вас не имею, – миролюбиво сказал Дискалюк.

– Мы не привыкли к таким выборам, мы против анархии, – сказал Борисов. – Давайте оставим старый принцип: на один депутатский мандат – один кандидат. Лучше назначать депутатов, как это было в советское время, а избирать для видимости, для Запада, так сказать. Все равно избиратели будут так голосовать, как мы им скажем. Поэтому никаких двух кандидатов на один депутатский мандат. Только один и никаких гвоздей.

– А это не хочешь? – скрутил дулю Устич. – Словом, вы все втроем уходите, отправляйтесь домой, полностью разоружитесь, устройте панихиду по своему прошлому могуществу и приходите к Дмитрию Алексеевичу.

– Я уже безоружная, господин Дискалюк, – сказала Недосягайко ласково глядя на своего, как ей казалось, будущего шефа.

Ганич в это время звонил в ресторан «Говерла», заказывал скромный ужин для знаменитых гостей. Впервые на ужин не были званы секретари райкома. Это ли не служило доказательством того, что власть в Руховском районе перешла в руки народа полностью и окончательно?

Новые демократические слуги пили за народ чаще и щедрее, несмотря на то, что у них пока были тощие карманы. А тощие карманы возбуждают аппетит, который, как известно, приходит во время еды.

Жаба душит. Сатирический роман в трех частях. Часть первая

Подняться наверх