Читать книгу Прощай, солнце. Книга первая - Василий Варга - Страница 10
7
ОглавлениеЛюда с Тамилой упаковывали чемоданы, уже имея билеты на руках. Через день, в субботу, их ждал поезд на Донецк.
– Откуда приехали, туда и возвращаемся, – сказала Тамила, разливая кофе по чашкам. —
– Если честно, мне так не хочется возвращаться в Донецк, хоть я там родилась и выросла. Съездила бы повидать родителей, а потом обратно. Но куда, где я могла бы пригодится, где я сумела бы найти свою норку, в которой бы мне всю жизнь было тепло и уютно? Если бы человек мог выбирать то, что он хочет, к чему его душа лежит, но ведь так не бывает, правда? Видать, у каждого своя дорожка в жизни. Мы и не знаем об этом, мы как-то слепо бредем туда, куда нам велит наша судьба. А наша с тобой судьба… когда я думаю о ней, мне плакать хочется. Вернемся к своим шахтерам, выйдем замуж, будем рожать, как все бабы и за заботами, хлопотами забудутся радужные мечты о рыцарях на белых конях и о тех, кто был скромный и втихую сочинял стихи в нашу честь. Я непременно отхвачу себе шахтера, любителя закладывать за воротник. В нетрезвом состоянии он наградит меня тем, отчего станет распухать живот, и рожу я ему будущего шахтера, пусть дышит угольной пылью, как и его родители. Не хочу, не буду – у—у!
– Успокойся, Люда! Ты всегда смотрела на мир философски и не жаловалась на свою судьбу.
– Я всегда, на что-то надеялась. Студенты это люди, которых ждет непредсказуемое будущее. Мы дважды смотрим на жизнь сквозь розовые очки. Один раз в семнадцать лет, когда мы любим весь мир, и любая букашка нам кажется, сулит счастье и во второй раз – в студенческие годы. И вот теперь для нас, милочка, и то и другое заканчивается, вернее оно уже закончилось. Теперь с чем приехали, с тем и уехали.
Люда стояла лицом к окну и любовалась тополиным пухом, плавающим во дворе и проникающим во все открытые окна почти, что опустевшего студенческого общежития. Многие студенты уже уехали, только они с Тамилой не торопились. Вот и в этот вечер у них по плану молодежное кафе, где они с месяц тому были, и им попались сексуально озабоченные кавалеры.
«Напьюсь сегодня, – думала Люда, – и пьяная повисну у кого-нибудь на шее. А что будет потом – неважно. Должна же я совершить какую-нибудь глупость, в конце концов».
В это время в дверь настойчиво постучали. Это был кавказский стук в дверь, стучал Сосо. Люда вздрогнула, услышав этот стук. Дверь открыла Тамила. На пороге стояли два молодых человека. Это были Дима и Сосо.
– Здравствуйте, – произнес Дима, вытягиваясь в струнку. – Мы есть лыцари, ищущие одиноких, незамужних девушек, чтобы похитить их и запереть в золотом замке, окруженном водою со всех четырех сторон. Можно войтить?
– Входите рыцари, – рассмеялась Тамила. – Кто вам сказал, что здесь одинокие, да еще незамужние девушки? У меня уже двое детей, а у моей подруги Людмилы трое …от разных мужей.
– Никаких детей у вас нет, и ни одна из вас не замужем. Это последние сведения, которые нам сообщила разведка. Так что собирайтесь и поедем с нами в Москву, там одну из вас ждет лыцарь по имени Борис, по фамилии Громов, – торжественно произнес Дима.
– Что-что-что? Громов, вы сказали? Разве… Громов в Москве? – спрашивала Люда, не веря своим ушам. У нее начали дрожать губы, влажнеть глаза, но она сделала последнее усилие, чтоб не поддаться нахлынувшим на нее чувствам.
– Люда! Это он! Это воскрешение из мертвых, ура – а—а!
– Нет, Борис Петрович не умирал, это ошибочное мнение. Он процветал и процветает. Они с Тимуром такие дела делают, будь здоров. Они оба крупные бузосмены. И я тоже бузосмен, – тараторил Дима.
– Тамила, чай, нет, не чай – кофе! – как-то нервно воскликнула Люда. Она вдруг стала красная, как помидор и от охватившего ее волнения сердечко затрепыхалось, как после сто метровой дистанции. – Да садитесь сюда, к столу. Расскажите о Борисе подробнее, что он, как он там, и не шутите ли вы? Сейчас Тамила подаст кофе.
– Нет, – сказал Дима, – кафа не надо: жарко. Вы нам лучше покажите город. А обедать будем в ресторане, какой у вас самый дорогой ресторан?
– Днепр, – ответила Тамила.
– Ну вот, прогуляемся, а потом посетим этот Днепр. Мы можем задержаться на день – два, а потом надо выбираться в Москву… вчетвером.
– Мы не сможем, – осторожно сказала Люда, – у нас уже билеты на руках, мы должны навестить родителей.
– Это предложение не принимается. Билеты надо сдать, родителям дать телеграмму, что задерживаетесь, а из Москвы напишете им восторженное письмо.
– Можно посмотреть ваши билеты? – спросил Сосо.
– Пожалуйста, – сказала Тамила, протягивая билеты, которые до этого лежали на тумбочке.
Сосо, не глядя на дату отправки поезда, изорвал билеты на мелкие кусочки и выбросил в открытое окно.
– Что вы делаете, – пробовала возмутиться Люда, – какое вы имеете право?
– Милочка, тебе деньга жалко? Вот тебе один тысяча долларов. На эти дэнги ти можешь нанять такси до самого дома, если уж откажешься ехать с нами в Москву, – произнес Сосо, сопровождая свои слова широкой кавказской улыбкой. – Ти симпатичный бабенка, я это вижу, но и наш Борис не лыком шит. У него колоссальные возможности. Он выделил нам три тысячи долларов на нашу поездку. А еще пять лежит в столе в номере гостиницы, заказанной на ваше имя. Это вам на развлечения.
– А где же Борис?
– Он еще в Москве, но, может быть, в ближайшие дни он вылетит в Испанию, а то и в Париж для заключения контракта и пробудет там четыре дня.
– А мы что будем делать?
– Развлекаться, посещать рестораны, театры, выставки, – говорил Сосо.
– А мы будем вас везде сопровождать, – добавил Дима.
– Мы могли бы посмотреть ваши документы? Уж извините, мы вас видим впервые, я даже не уверенна, что вас именно послал Борис Громов, – сказала Люда. – Если бы прислал Борис, он мог бы написать записку для меня, или позвонил бы, не так ли?
– А вот насчет записки, это мое упущение, – сказал Дима. – Когда мы уезжали, Борис Петрович спрашивал, что еще? Но нам казалось: все предусмотрели. По поводу звонка, так это можно исправить, Давайте, сходим на переговорный пункт и позвоним. Телефон 318— 10—80.
– Я запишу, – сказала Люда.
– Люда, я верю этим ребятам, – сказала Тамила. – Они не обманывают.
Дима с Сосо извлекли свои удостоверения из внутренних карманов модных пиджаков с фотографиями, печатями. Дима значился полковником внутренних войск, а Сосо подполковником.
Люда с Тамилой тщательно просмотрели корочки, сверили фотографии с владельцами, сидевшими здесь же, а Люда спросила:
– Что значит внутренние войска?
– Это ФСБ, раньше называлось КГБ, – отчеканил Дима.
– Ой, как страшно! Мы что-нибудь сотворили? – интересовалась Люда.
– Да, – сказал Дима, – вы совершили преступление, теперь надо его исправлять.
– Какое еще преступление?
– Вы разбили сердце нашему дорогому шефу Борису Петровичу, а теперь вы обязаны сделать все, чтоб оно как можно быстрее зарубцевалось, иначе Россия может объявить войну Украине, а ить мы с вами украинцы, я – западный украинец, а вы восточная украинка, не так ли, госпожа Скрипниченко?
– Скрипка, – расхохоталась Люда. – Ну, если я такая преступница, что ж, я готова загладить свою вину… с великой радостью. Тамила, ты слышишь мои слова? Едем! К черту все! Только вместе, я без тебя никуда не поеду. Дима! Я так рада, дай, я тебя поцелую в щеку!
– Димитрий Димитрич, прошу любить и жаловать. У вас есть сестра?
– Нет, я одна – одинешенька, – лепетала Люда.
– Оченно жалко.
– А Тамила тебе не подходит?
– Нам приказано доставить вас в Москву обеих, других инструкций не поступало. Выходит, мы с Сосо, моим замом, не имеем права прикоснуться даже к вашей ручке, а не то, чтобы глядеть на одну из вас и облизывать при этом губы. Так-то, красавицы наши.
– А если я сама возьму инициативу в свои руки и изнасилую тебя, Димульчик, – хохоча, выдала Тамила.
– Димитрий Димитрич, – поправил Дима. – Это никак неозможно. Рядом Сосо, а это свидетель. Ежели обстановка будет складываться в мою пользу, то в Москве я организую похищение, и вас похитят, Тамила.
– Ой, боюсь, боюсь, – продолжала хохотать Тамила.
– Мальчики, ждите нас внизу, нам надо переодеться, – предложила Людмила.
Ребята ушли, а Люда подошла к подруге, обняла ее и, орошая ее грудь слезами, спрашивала:
– Неужели такое может быть? Не сон ли это? Если я сплю, и мне снятся романтические сны, то, кажется, ты пребываешь в состоянии бодрости, – скажи, правда ли все это?
– Да, да, моя дорогая, все – правда. Это судьба. Благодари судьбу, она милостива к тебе.
– И к тебе тоже, – произнесла Люда, – ибо, где я, там и ты, мы подруги – не разлей вода. Борис, я люблю тебя, ты слышишь, или нет? Почему ты сам не приехал за мной. Едем! Я не вернусь больше в свой Донецк, если я ему нужна. Не вернусь ни за что. Не знаю, во что облачиться: у меня платьев мало.
– Вот же тысяча долларов, это целое состояние, – сказала Тамила, доставая пачку пятидесяти долларовых купюр.
– Надо дать родителям телеграмму, что мы задерживаемся.
– Ничего не надо давать, – сказала Тамила. – Когда приедем в Москву, сразу все станет на свои места. Оттуда и позвонить можно и объяснить ситуацию более реально и определенно, чем сейчас, – советовала Тамила. Она сама немного нервничала. Что ждет Люду, было ясно, а вот какая роль отводится ей, здесь сплошные загадки. Но даже если ей просто предложат работу на фирме – это прекрасно. Что касается этого малограмотного бирюка Димы, – время покажет. Интересно, есть у него хотя бы среднее образование? Едва ли.
Люда надела простое ситцевое платьице, плотно прилегающее к фигуре, и поворачивалась перед зеркалом как на вертушке.
– Ну, как, – спрашивала она подругу.
– Превосходно. В этом платье ты можешь предстать перед Борисом, а еще лучше в обнаженном виде. Он просто с ума сойдет. Такая красавица.
– Ты знаешь, я в этих вопросах ничего не понимаю, и стоять так обнаженной перед мужчиной наверно не смогу: мне стыдно.
– Не будь дурой. Когда люди любят друг друга, какие могут быть стеснения? Я бы на твоем месте перед Борисом голая плясала и днем, и вечером при ярком свете, и его бы заставила снять с себя последнюю тряпку. И еще подержалась бы.
– Я не так развита как ты.
– Сейчас уже есть фильмы, я попрошу Бориса, он покажет тебе. Это прекрасный учебник, как заниматься любовью, – сказала Тамила.