Читать книгу Прощай, солнце. Книга первая - Василий Варга - Страница 5

За Черноморским бульваром, вблизи метро «Чертановская», разместился небольшой продовольственный рынок. В сколоченных наспех из досок и накрытых брезентом торговых палатках, продавали картошку, лук, чеснок, капусту и изредка сосиски не самого лучшего качества. Но народ всегда здесь толпился, так как государственные магазины пустовали, находились в подвешенном состоянии и до поры до времени считались как бы ничейными. Частная торговля набирала обороты, поскольку коммунистический режим рухнул, возможно, на вечные времена, и развитие частного бизнеса пошло полным ходом.

После кончины воображаемого коммунистического рая вчерашние советские люди пребывали в состоянии не только эйфории, но и в растерянности, как пятилетние дети, лишившиеся матери в результате какого-нибудь трагического случая. Одни лили слезы по старому режиму, у других головы кружились от восторга и радости. Во всяком случае, в столице, вчерашнего социалистического государства, обещавшего рай на земле, таких было большинство. Но так как люди не знали, что делать со свободой, то они так радовались этой свободе, что на время забыли о том, что сам этот привлекательный постулат хорош только на сытый желудок.

В государственных магазинах продукты питания и товары первой необходимости стали катастрофически таять, народ запаниковал. И вот на фоне нехватки всего и вся, как благо, появились палаточные городки, где можно было отовариться.

Откуда новоявленные палаточные короли брали продукты первой необходимости? С торговых баз. Торговые базы в государственные магазины не отдавали товары на реализацию, а если и отпускали, то в урезанном виде. А палаточным королям, особенно смуглым, с далекого юга отпускали столько, сколько те просили: они не «продавали», то есть не закладывали, да и платили за товар двойную цену напрямую. А населению накидывали еще двести процентов и, таким образом, сказочно богатели.

Люди терпели. И не только дороговизну, но и неважное качество продуктов, демонстрируя, что русский народ самый терпеливый в мире. Если они выдержали ленинско-сталинские концлагеря, Сибирские тюрьмы, где их гноили, как порченую картошку, то пережить дороговизну, даже некий хаос, который мог привести к голоду в любое время, перенесли легко.

Если жители столицы митинговали, в особенности коммунисты и те, кто их поддерживал, вместо того, чтобы браться за какое-то дело, что-то создавать, то выходцы из Кавказа быстро сообразили, что если не хлопать глазами, то можно кое-чего добиться. Они оказались весьма практичными людьми, надо отдать им должное. Армия кавказцев, совершивших мирное нашествие на Москву, была в десятки раз больше армии Наполеона. Число жителей Кавказа всех национальностей, нашедших приют в Москве, перевалило за два, если не за три миллиона. Власти города сквозь пальцы смотрели на мирное нашествие кавказцев. «Гости» захватили самые доходные места – столичные рынки. Все рынки Москвы оказались в руках грузин, абхазцев, армян, азербайджанцев, чеченцев.

Борис понял это, как только появился на миниатюрном овощном рынке под названием «Арарат». Тут звучала не только армянская, грузинская, абхазская музыка, но и речь. Жители столицы, в основном старики и старушки, молча переносившие тяжелую утрату обещанного коммунистического рая, с бледными изможденными лицами, долго крутились у каждой палатки, гримасничали, охали и вздыхали, и беззвучно вытряхивали карманы, чтоб взять килограмм картошки и проглотить ее в отварном виде, возможно вместе с шелухой.

– Беритэ, мамаш, картошка, дэшовый, вкусный, полэзный. Один килограмм – сто пятьдесят рублей. Такой картошка ни один магазын нэ продает. Эй, кацо, нэ проходы мимо!

Борис подошел к палатке, где за прилавком стояла русская девушка.

– Извините, где тут можно найти господина Тариэля?

Продавщица пожала плечами. Пришлось обратиться к смуглому парню.

– Тариэл? не знаю таких, и никогда нэ слышал.

«Ну, все, обманул, значит, – подумал Борис и почувствовал, что что-то сжимает его сердце. – Что теперь делать, куда деваться? Пойду, спрошу еще у кого-нибудь». Он подходил почти к каждому продавцу, но ответ был один и тот же: нэ знаю, нэ видэл. Уже на выходе из рынка он подошел к парню низкого роста, худому, кожа да кости, как и Тимур, и без надежды спросил его, где может быть Тариэль.

– Не Тариэл, а Тыймур. Тыймур надо говорить, тогда тэбя поймут. Зачем тэбэ Тыймур, для чэго тэбэ Тыймур?

– Я с ним вчера встречался… на Курском вокзале. Мы договорились о том, что сегодня здесь встретимся. А то, что его зовут Тимур, я знаю.

– Тогда пачэму нэ говориш, если знаешь? Подожды, я его найду.

Прошло около получаса, прежде чем появился Тимур. Он был весь грязный, в разорванной майке, струйки пота текли по обеим щекам. Он был явно не в духе.

– А, ты? А я думал: ты не придешь. Коль пришел, давай, идем со мной, куда тебе деваться.

Борис был несказанно рад Тимуру, как родному брату: он не так был приспособлен к безвыходным ситуациям, как Тимур и сейчас чувствовал себя растерянным.

Тимур, в отличие от своих земляков, хорошо говорил по-русски, и южный акцент в его речи был, едва уловим.

В самом конце складских помещений – горы ящиков с подпорченными помидорами из Болгарии. Их не спешили выставлять на реализацию, надеясь повысить цены.

– Вот здесь мы пока поработаем, – сказал Тимур, – будем сортировать эти помидоры: гнилые кидать в тачку и увозить на свалку, а хорошие складывать в ящики. А про Курский вокзал…, мы скоро о нем забудем.

– И что мы будем от этого иметь? – спросил Борис, вопросительно глядя на Тимура.

– Ты не переживай. Через неделю – другую все это будет наше. А здесь прибыль тысяча долларов в день.

– Ого!

– Вот тебе и ого.

Они вдвоем брали ящик с помидорами, вскрывали его и приступали к сортировке плодов. Бракованной продукции выявлялось не так много, но, по мнению директора овощной базы Шмонькина, эта работа была необходима, потому что, по его мнению, один гнилой помидор заражал другие. Директору хотелось, вдобавок ко всему, доставлять чистый товар в точки реализации: так легче производить расчеты.

– Этот Шмонькин – случайный человек здесь, – сказал вдруг Тимур. – Кроме того, он известный алкаш. Мне он не особенно доверяет, а вот ты смог бы войти к нему в доверие. Знаешь, давай сделаем так: вот тебе деньги, сходи в магазин, достань бутылку водки, водка сейчас страшный дефицит, и преподнеси ему. Скажи: Петр Семенович, это вам подарок от грузчиков.

– Чтоб достать водку, надо за нее заплатить тройную цену.

– Во, молодец, соображаешь. Я тебе деньги дам, сколько надо, ты только достань.

– Этот Шмонькин меня не знает, – как вести себя с ним?

– А он никого не знает, – засмеялся Тимур. – Ты иди, делай.

Борис вышел за территорию овощной базы, и направился в магазин. Но магазин оказался закрытым.

Во дворе две женщины в поношенных синих фартуках грузили ящики с пустыми бутылками от водки. Они громко разговаривали между собой и употребляли чисто профессиональные словечки, сопровождая их подсоленным матом.

– Девушки, нужна бутылка! За ценой не постою, – сказал Борис, подходя к одной грузчице могучего телосложения. Она измерила его любопытным взглядом и, хохоча, произнесла довольно громко:

– Если от трахаешь, как следует, получишь две бутылки… бесплатно.

Борис никак не ожидал такого оборота событий, он просто растерялся и покраснел.

– Вы шутите, конечно, а я говорю серьезно: мне нужна бутылка, за ценой не постою. А что касается вашего условия, то… не здесь же, правда? В этом плане я сам уже проголодался. Давайте условимся, может, потом в баньку, или на дачу сходим…

– А у тебя есть дача?

– Есть, а то, как же.

– А жена где?

– Жена не стенка, можно подвинуть, – засмеялся Борис.

– Послушай, Тоня, а он мне нравится, – сказала она своей напарнице, – давай, сделаем ему бутылку. Послушай, паря, денег мне от тебя не надо, а вот баньку бы не мешало. Ты еще придешь ко мне и не раз.

Счастливый Борис сунул бутылку в карман и вернулся на овощную базу, где без труда отыскал Шмонькина. Петр Семенович чесал лысину и сосал дешевую сигарету. Не поднимая головы, дабы узреть, кто пришел к нему в кабинет при открытой двери, а, руководствуясь исключительно слухом, спросил:

– Ну, чего тебе?

– Сортировка помидор проходит успешно, и по этому случаю, мы с Тимуром, после долгих дипломатических переговоров с работниками магазина, достали бутылку православной без талона и решили преподнести вам ко дню рождения.

– Рождения? – удивился Шмонькин. – А, а, конечно, конечно. А ты давно у нас работаешь?

Шмонькин при этом поднял голову и начал сверлить Бориса одним глазом, а второй, стеклянный шарик, у него просто не мигал.

– А, я тебя уже видел. Что ж! Спасибо, как говорится, Родина вас не забудет. У мене что-то горло совсем пересохло. От расстройства, может, а? Как ты думаешь, милок? Вчерась на меня бандиты напали, но обошлось, выручку только всю отобрали, псы, и еще один раз в глаз получил. А так, хорошо, что живота не лишили. Счас такое время, не приведи Господь. А бутылку, что ж, давай ее сюда, мы ее приголубим родную, так, прямо с горлышка, я, знаете, люблю с горлышка, оно так: буль – буль – буль, в горле щекочет и на слух приятно. Это лучшая музыка, какую когда-либо создали композиторы, Толстой, например, или Муяковский.

– Очень приятно иметь дело с образованным человеком, – сказал Борис, ставя бутылку на стол.

– Милок, сделай услугу: откупорь, а? Уж если подарок, так подарок в готовом виде, – уже лепетал Шмонькин, поднимаясь с кресла и пританцовывая вокруг небольшого квадратного, ничем не покрытого столика, на железных ножках.

Борис открыл бутылку и хотел налить в ребристый двухсотграммовый стакан, стоявший кверху дном возле графина с водой на массивной хрустальной подставке.

– Нет-нет, из горлышка, – сказал Шмонькин, хватаясь за бутылку.