Читать книгу Прощай, солнце. Книга первая - Василий Варга - Страница 7

Прошло всего три месяца с того дня, когда Борис познакомился с Тимуром на Курском вокзале и за эти три месяца дела на сравнительно небольшом продовольственном рынке в Чертаново пошли настолько хорошо, что в то трудно было поверить. Поздно вечером Борис сидел у себя в шикарном номере гостиницы «Севастополь», и в который раз пересчитывал свои капиталы. «Нет, этого не может быть, – говорил он себе и брался снова считать долларовые банкноты. – Чтобы у меня, вчерашнего нищего студента, которому ничего хорошего не светило, кроме беспросветной нищеты, было тридцать тысяч долларов в наличии. Да это же огромная сумма. Что с ней делать? Ну тысячу пошлю матери в деревню, она там одна одинешенька получает жалкую пенсию, которой хватает на хлеб да на воду. Она будет рада. А остальные куда девать? Надо хотя бы тысячу раздать нищим. Их так много развелось по Москве. И еще… на строительство храма. Он рядом у Севастопольского проспекта, возрождается. И, слава Богу. Народ отворачивается от своего вождя с бородкой и поворачивает свой лик к Богу. Нет, никогда не думал, что может быть так здорово». Он не заснул бы этой ночью от перевозбуждения, но в к нему зашел Тимур. Он все еще был одет в лохмотья.

– Мы сегодня не ужинали. Давай собирайся. Столик в ресторане уже заказан, на двоих.

– Не мешало бы нам сменить форму, а то мы по-прежнему выглядим, как попрошайки.

– Успеем, не переживай. В таком виде мы ближе к тем, кто посещает наш рынок. Еще немного и я стану хозяином рынка, – заявил Тимур, допив вторую рюмку коньяка, когда они сидели в ресторане и уплетали ветчину. – Как только это произойдет, мы сменим свой внешний вид и будем жить как короли. Правда, это связано с риском. Дело в том, что на этот небольшой рынок претендует еще одна группировка в главе с чеченцем Бурдаевым.

– Ты рискуешь жизнью?

– А как ты думал? Просто так ничего не достается. Но… я уже нашел определенные подходы, тропки так сказать и уже по ним подбираюсь к этому Бурдаеву. Я его сломаю.

– А как на это посмотрят местные власти? – спросил Борис. – Не будет ли нас мучить милиция?

– Мне надо захватить власть на этом небольшом рынке, стать главным, а что касается местных властей, то… ты для чего здесь, просто так в офисе отсиживаться? Нет, голубчик, надо начинать работать. Пойдешь договариваться. Сначала в прокуратуру, потом в милицию, потом в мэрию. Все хотят денег. Мы должны знать, сколько и кому платить. Хватит ли нам тех денег, которые я буду собирать с каждой палатки, чтобы расплатиться с чиновниками – взяточниками?

Этот разговор состоялся в воскресение, а уже в четверг на следующей неделе Тимур стал полноправным хозяином небольшого рынка в Чертаново.

Борис сразу же отправился в паспортный стол… хлопотать о московской прописке и российском гражданстве. Эта афера обошлась в двенадцать тысяч долларов США. Уже через день два паспорта были готовы. Население столицы увеличилось на два человека. Борис был не только рад, что стал россиянином и москвичом одновременно, но и крайне удивлен: ему все время казалось, что произошедшее – это только сон, ибо такое не может быть в реальной жизни.

Он даже Тимуру сказал об этом.

– Наивный ты, братец. Ты все еще не понял, что за деньги можно приобрести хоть черта. Да если ты хочешь, я могу купить министерский портфель и перееду в Кремль, или куда там, в Белый дом, кажись. Забудь обо всем этом. Мы вскоре завоюем и Москворецкий рынок, один из крупнейших рынков в столице. Небольшая стрельба, затем сто тысяч долларов, и мы хозяева рынка. А там денежки потекут рекой. Затраты быстро окупятся, а потом начнем набивать карманы.

– Я надеюсь, ты меня в эту аферу не впутаешь: я плохой стрелок. И потом я так воспитан…

– Я это знаю. Давай договоримся так: я тебя не буду внедрять в свою банду, ты хлюпик, интеллигент. У меня достаточно моих земляков, те кого хочешь, зарежут, им отрубить человеку голову все рано, что отрубить петуху. Я обойдусь без тебя, ты у нас будешь бандит-интеллигент. Твое дело – переговоры с властями и возможно с бандитскими группировками тоже, если в этом возникнет нужда. Но… я не смогу тебе платить столько, сколько своим ребятам, которые рискуют не только свободой, но своей жизнью. И ты обижаться не должен. Десять тысяч долларов в месяц на дороге не валяются, такую сумму ты будешь получать, на пять тысяч меньше, чем мои бандиты и, если хочешь, ставь несколько своих палаток, а позже и магазинов. Будешь платить нам небольшую дань, и на этом поставим точку. Договорились?

– Выходит, что я тебе уже не нужен.

– Как это не нужен? еще и как нужен. Ты был и остаешься связующим звеном между бандой Тимура и властью. Может быть, тебе вскоре придется познакомиться с прокурором Дупленко. У меня уже больше трехсот тысяч долларов, я хочу вывезти их за границу и там поместить в одном из тамошних банков, либо куплю какой-нибудь магазин. Здесь может быть все, что угодно. А вдруг власть поменяется, национализация произойдет как во время прихода к власти большевиков, что я тогда буду делать? У меня не только все отберут, но еще и посадят за решетку лет этак на десять.

Борис смотрел на него в упор. «Почти сверстник, – думал он, – невысокого роста, черноволосый со смуглым лицом; черты лица правильные и даже привлекательные: глаза большие и черные, как уголь; волосы густые, черного цветы. Решения принимает правильные, приказания отдает четкие, ясные, недвусмысленные, требует точных ответов и правдивых отчетов».

Можно было расширить рынок за счет капитального строительства, но Тимур не собирался тратить денежки так быстро и в таких больших объемах: он все присматривался к Москворецкому старому рынку, где пока что все было готово, где доллары практически на полу валялись. Оставалось только не проморгать или не упустить шанс, как говорится.

Став хозяином небольшого рынка, Тимур все равно несколько расширил его. Земляки понаехали, поставили временные палатки под открытым небом, завезли фрукты, торговля пошла бойкая, прибыли посыпались золотым песком на голову Тимуру. Он стриг палаточных владельцев почти под нулевку, как стригут овец на Кавказе. За считанные месяцы у него скопилось около пятисот тысяч долларов, и он не знал, что делать с такой суммой. И только около семидесяти тысяч отдал Борису на всякие нужды.

Борис просто ахнул, увидев пачки долларов на столе, за которым сидел.

– У меня немного больше. И я не знаю, куда их девать, – сказал Тимур, садясь напротив Бориса.

– Так ты же собираешься купить Москворецкий рынок. Вложи туда.

– Вот! – скрутил дулю Тимур. – А пистолеты для чего. Добровольно рынок никто не отдаст и не продаст ни за какие деньги. Его надо отобрать силой. Здесь скоро будет вся Пицунда. Рынок будет наш. А деньги… они еще придут. Хватит всяким там майорам, капитанам и даже полковникам.

– Тогда вложи свои сбережения в какой-нибудь иностранный банк.

– Это правильно. Молодец. Возьмись за это, а? Получишь еще сотню.

– Сто долларов?

– Сто тысяч. А пятьсот надо в заграничный банк. Ты найди какой-нибудь выход, – сказал Тимур, – получишь гонорар.

– Попробую.

Борис взял с собой пять тысяч долларов наличными и отправился к прокурору района Дупленко. Он уже был с ним немного знаком. Не так давно они втроем парились в финской бане только что входившей в моду, и у них были девушки – массажистки. И этот массаж был взаимным: сначала они массажировали мужчинам спину, а затем доходили до мышц ног и тут-то мужики не выдерживали, хватали за крепкие нежные ручки массажисток, укладывали их на топчан рядом с собой.

– Ой, что это вы делаете, фулиган, – могла сказать массажистка, невольно прижимаясь своей роскошной грудью без лифчика к телу пациента. А когда пациент, шарил ладонью по ее прелестным ножкам и обнаруживал, что на ней нет даже шелковых трусиков, он тут же сам выступал в роли массажиста. Это был массаж с полетом в потусторонний мир.

Борис так долго занимался массажем, что Дупленко с Тимуром стали восторгаться его выносливостью.

– Нам с Леночкой надо поменяться местами, – сказала Аня массажистка Тимура. – Ты, Тимурчик, не возражаешь, а?

– А мне все равно, – сказал Тимур. – Только ты вот еще не все сделала.

– Ну, не злись, я пошутила.

И вот сейчас Борис стоял в приемной Дупленко, но тот проводил совещание со своими сотрудниками. Прошло уже сорок минут. Тогда он попросил секретаря разрешения снять телефонную трубку и позвонил Дупленко по прямому проводу.

– Владимир Павлович, привет, я в приемной. Как кто? Громов я, от Тимура. Массажные щетки помните? Хорошо, подожду.

Но ждать пришлось недолго. Уже через пять минут совещание было срочно закончено, и Дупленко сам вышел в приемную и елейным, несвойственным прокурору голосом, произнес:

– Прошу! Извините, что пришлось ждать. У меня сегодня было важное совещание. Мои подчиненные… это тоже люди, со всеми слабостями, недостатками и…, конечно сейчас такое время, так много соблазнов, трудно устоять. Это все равно как, если ты идешь по дороге, и вдруг видишь: пузатый кошелек валяется, и у тебя сразу возникает проблема: взять, или пройти мимо. Но как можно пройти мимо, скажи, пожалуйста? Кто мог бы проявить такую беспечность? Ну, садись, садись, с чем пожаловал, рассказывай! Я, знаешь ли, в восторге от своей массажистки. И вот тут, когда есть минутка свободного времени, все думаю: а можно сделать как-то так, чтоб она больше никого, кроме меня, не массажировала, вернее, чтоб никто, кроме меня ей внутренний массаж не делал? У меня, знаешь ли, жена моего возраста, нам по сорок восемь, она уже развалина старая, ей ничего такого не нужно, а я…, я в самом разгаре, да еще с молоденькой, уф! Ну, говори, что нужно! Если что от меня зависит, – все будет сделано. Гонорар? – один массаж, но чтоб с Женей, уф Женя – кровь с молоком! Как обнимет, как прижмется: мертвого поднимет. Ты там намекни, или позвони, чтоб с пятницы на субботу, а там уж я сам попытаюсь договориться об отдельной, неофициальной аудиенции. Ну, так что?

– Владимир Павлович, тут такое дело: Тимур с трудом накопил деньжат, все они у него зеленого цвета, так сами понимаете, что на них в Москве купишь? Можно с массажистками прокутить, можно торговлю наркотиками наладить, но все это не без последствий, да и вы, наш друг, не сможете одобрить такое пустое и противоправное расточительство. И вот мы подумали: а не купить ли дом, скажем, в Испании, или Италии, а на худой конец, во Франции? Тимур сам немножко смуглый, вполне сойдет за испанца, рост правда подводит, а так – вылитый испанец. А в Испании красотки, сотканные из страсти и нежности, каких не найдешь ни в одной другой стране. Он хочет купить в Испании подходящий дом, там тоже сауну построить. Мы и вас пригласим, так что вы свою Женю забудете как прошлогодний сон.

Загремел телефон, разорвав тишину: Борис как бы все сказал, а Владимир Павлович, предвкушая прелести испанских массажисток, чесал зеркально блестевший голый лоб. Борис от звонка вздрогнул, а хозяин кабинета даже бровью не повел.

– Может, что-то важное, Владимир Павлович, снимите трубку, – мягко произнес Борис.

– А, пошли они к такой-то матери, – махнул рукой Дупленко.

– А если массажистка? Вы ей наверняка давали свой номер телефона.

– Ало, ало! – прокурор схватил трубку, но там уже раздавались гудки. – Ну, так с чем пожаловал, говори!

– Нам нужно оказать содействие в отправке за границу пятьсот тысяч долларов. Вы известный юрист в Москве, у вас большие связи, порекомендуйте, посоветуйте. Нам все равно, какая страна: Швейцария, Испания, Франция, или Бангладеш.

– Это не так просто, но друзья есть друзья, что с вами сделаешь. Вот тебе моя визитка с пометкой в углу. Зайдешь в посольство Голландии, найдешь там сотрудника Жерарди. Отдай ему мою визитку, скажи: кланяюсь ему, бью челом, так и скажи: бью челом, это условный знак, он сведет тебя с нужным сотрудником, и вы сможете перечислить деньги в Голландию хоть миллион. А из Голландии хоть в Африку.

– Тимур просил передать вам пять тысяч долларов на мелкие расходы, он, кажись, брал, когда-то у вас взаймы, – сказал Борис, доставая упаковки по сто долларов и выкладывая их в приоткрытый ящик прокурорского стола.

– Спасибо. Сейчас у меня просто завал. Туда нужно, сюда нужно, и семью надо поддерживать. Да и к массажу надо готовиться, хоть еще целых четыре дня. В пятницу ведь, так? Ты напомни Тимуру. После взаимного массажа, я себя чувствую гораздо лучше, ощущаю бодрость духа, да и мозги превосходно работают. А раскрывать современных преступников, ой как трудно!

В приоткрытую дверь просунулась голова, это была бычья голова, она издала кашель, что-то вроде собачьего лая, дважды подряд, пока прокурор не поднял голову и торжественно не приподнял указательный палец правой руки, что означало: подождите немного и уберите свою тушу. Голова исчезла, дверь плотно прилегла к раме, а Владимир Павлович засуетился, будто опаздывал на важное совещание, а потом протянул руку Борису, как бы выражая молчаливым взглядом: пора и честь знать.

– Спасибо, я пошел. Вижу: вы заняты. Там за дверью… представитель Ореховской бандитской группировки, я его уже видел, хоть и не знаком лично.

– Да, да, они там малость напортачили. Этот Мошонко должен быть у меня еще вчера, но вчера меня вызвал прокурор города Иваненко, земляк. Правда, чувство землячества у него отсутствует полностью. Если его снимут раньше меня, я ему рожу разукрашу и скажу при этом: ну что, хохол, доигрался? Так и скажу, не стесняясь.

Сказав эти слова, прокурор протянул руку посетителю и, не отпуская ее, вышел из-за стола, стал тащить посетителя в сторону двери. Это был особый знак уважения прокурора к посетителю.

– Пока господин Мошонко не выйдет из моего кабинета, ни с кем меня не соединяйте по телефону, и никого ко мне не пускайте. Исключение может составить приезд министра юстиции Росссии, или Иваненко, прокурора Москвы, – сказал Дупленко обычным голосом, но Борис, спускаясь на первый этаж, все слышал.

«Врет, каналья. Врет, и недорого берет», думал Борис, направляясь к станции метро. Он только сейчас вспомнил, что он не знает, где находится посольство Голландии в Москве, а спросить у прокурора забыл.

На переходах станций московского метро появились нищие с протянутой рукой. Их в советские времена не было. Они-то были, но их отлавливала милиция и выпроваживала из города, равно, как и женщин легкого поведения. А теперь свобода: делай, что хочешь. Но у этой свободы, как у медали, две стороны.

И все равно сердце сжимается всякий раз, когда видишь женщину с маленьким ребенком, сидящую прямо на сыром полу с протянутой рукой, а то и со словесным сопровождением: подайте, Христа ради!

Борис давал всякому просящему, благо, у него самого сейчас карманы не пусты.

«Не дай Господь очутиться в их шкуре, – напряженно думал он. – Что может человека заставить идти, просить подаяние? Неужели нельзя найти какой-то другой путь? И вообще, зачем ехать в такой большой город, не имея своего угла? Если бы мне не встретился Тимур тогда на Курском вокзале, я все равно не пошел бы просить подаяние. Сел бы на поезд без копейки в кармане и укатил обратно, откуда приехал».