Читать книгу Прощай, солнце. Книга первая - Василий Варга - Страница 8

Дима Бельмега окончил среднюю школу в одном из горных районов на Ивано-Франковщине, отслужил в советских вооруженных силах и после демобилизации, как и положено, вернулся на родину, к родителям. Домик на курьих ножках на самой вершине крутой горы, построенный когда-то отцом из деревянного кругляка, был рассчитан на семью, численностью из трех человек, но никак не больше. А получилось так, что в этой клетушке пятнадцать лет спустя, проживало уже десять человек. Мать, женщина невысокого роста, худая как щепка оказалась не только страстной горянкой, но и очень плодовитой женщиной: один поцелуй – и начинает топорщиться животик. Отец Димы всегда говорил: если бы все украинские жены так добросовестно рожали детей, как моя клуша, то Украина давно бы обскакала Россию по количеству населения.

Дима был самым старшим. Само собой возник вопрос, что делать, куда деваться. Ни специальности, ни специального образования. Что там десятилетка? Куда пойдешь? Не подаяние же просить? Слишком он хорошо выглядел: широкий в плечах, румяный как спелая земляника, высокого роста, завидного телосложения. Хоть на ринг с боксерскими перчатками. Но можно обладать завидным умом и талантом, и никогда не реализовать свои способности, проживая в деревне, или в каком-нибудь захудалом городишке с одной общественной баней и единственным «правительственным» домом с развевающимся флагом на макушке, окропленным птичьи пометом: местные божки не дадут вам реализовать свои способности. Мало того, они будут вас оберегать, дабы вы оставались на том же уровне и куда-нибудь не дай бог не попали, где могли бы доказать, что вы не хуже их, местных божков. Они вас к себе не допустят.

Они высоко носят подбородки и не только потому, что животы им мешают, а потому, что считают себя самыми умными, самыми талантливыми и одаренными на всем пространстве деревеньки, городка и даже области, где простираются их владения.

Чувство превосходства, замешанное на чувстве страха и помноженное на ревность к талантливым людям на подведомственной территории, делают их чрезвычайно бдительными и ревнивыми по отношению к своим преувеличенным достоинствам. В пустых головах местных князьков, которые не прочитали в течение жизни ни одной книги, прочно сидит чувство превосходства над своими земляками.

Дима понял это сразу после окончания средней школы, и решил отказаться от бесполезной борьбы, за место под солнцем в той местности, где он родился и вырос. Каким-то шестым чувством он определил, что его ждет город.

«Жребий брошен!» произнес он известную фразу знаменитого римского полководца и подобно десяткам тысяч точно таких же парней, бросился атаковать Москву. В то время галичанский национализм, как замороженное зерно, брошенное в холодную землю, не давал всходов: отец с матерью не пугали его москалями, не отговаривали от поездки в Россию искать счастья. И интернациональная Москва сдалась, она приняла его в свое гигантское чрево, в котором он быстро нашел свою норку, ставшую теплой, уютной, полной всяких непредсказуемых земных благ.

Какой-нибудь москвич, всю жизнь ютится в коммуналке, не имея своего рабочего стола, читает и пишет, сидя на табуретке в окружении голосистых детишек и ворчливой супруги, а везунчик Дима, не успев изучить маршрут от Красного Маяка до Красной площади, уже покачивается в кресле собственной трехкомнатной квартиры. Такое возможно только в Москве. А возможно и в Берлине, Лондоне, Риме, Париже.

В начале своего приезда, Дима перешел дорогу на красный сигнал светофора в самом центре столицы и был остановлен работником милиции. Дима не только уплатил штраф, но и дал на бутылку, выложил последние копейки. И при этом широко улыбался, благодарил за внимание и подсказку, в каком месте следует переходить улицу на зеленый сигнал светофора, и при этом красиво играл мышцами своей могучей фигуры. Милиционер подобрел и начал его расспрашивать о житье-бытье. Дима честно признался в том, что атаковал Москву в поисках счастья. А вдруг повезет, всякое бывает. Работник милиции сам атаковал Москву три года тому, и само собой вышло так, что встретились две родственные души одной и той же судьбы.

– Послушай, парень, если у тебя нет никаких темных пятен в твоей биографии, если ты не женат, и у тебя нет детей, – иди к нам в органы, нам нужны такие крепыши как ты.

– А сколько мне платить будут? Одежду я получу, а вот на жилье, да на жратву надо много денег: я ем за двоих, – горячо и добродушно доказывал Дима.

– Это не так важно. Тебе важно пустить здесь корни. Женишься на москвичке с приличным жильем и станешь независимым человеком.

– Пожалуй ты прав, спасибо. Только как эту москвичку пымать. Мне на первый случай и разведенная сошла бы. С ребенком, а то и с двумя женился бы, но шоб была фатира.

– Да это очень просто: тысячи москвичек будут мимо тебя проходить. Ты присмотрись к той, которая идет, немного согнувшись с печальными глазами и чуть-чуть опущенной головой. Останови ее, как я вот тебя остановил и заломи ей штраф, который она уплатить не в силах. Знаешь, москвички дисциплинированные женщины, начнут извиняться, и вот тут-то ты скажи так: гражданочка, оставьте свой телефон и скажите, как вас зовут, у вас такое милое личико, что я, пожалуй, сам уплачу за вас штраф. Какой хотите штраф уплачу, только скажите, как вас зовут и как вам можно отзвонить. И все время прикладывай оттопыренные пальцы к козырьку фуражки. Будь перед ней как бы ужасно виноватым, не она перед тобой, а ты перед ней: увидишь, – реакция окажется положительной, ты в этом сразу же убедишься, если повезет, конечно.

Так Дима стал рядовым милиционером, охранял автомобильный магазин на Варшавском шоссе. Здесь вращались в основном зажиточные люди еще при советской власти. А когда грянул дикий капитализм вместе с анархией, с которой Дима никак не мог справиться на своем участке, он решил сбросить милицейские погоны, и стать бузосменом. Ему так полюбилось это слово, что он выговаривал его даже тогда, когда уже знал, что оно произносится немного иначе.

На небольшой рынок у метро «Чертановкская», расположенный рядом с овощной базой он забрел чисто случайно и без стука вошел в кабинет, в котором сидел Борис Громов. Он долго и тщательно вытирал грязные туфли о роскошный ковер у самого порога. Борис смотрел на незнакомца, широко улыбался в ожидании, что же будет дальше.

– Желаю здравствовать, господин бузосмен! – произнес незнакомец громким голосом, прикладывая руку к правому виску. – Тут, значит, такое дело: я добровольно уволился из органов милиции и теперь хочу переметнуться к бузосменам. Озьмешь ли меня к себе? Озьми, не пожалеешь, я честный человек, не продам ни при каких обстоятельствах, клянусь своим не отвисшим пока пузом и честью, переданной мине с молоком матери.

– Садитесь. Ваш паспорт, пожалуйста, – потребовал Борис.

Просмотрев паспорт, который так много говорит о его владельце, и, поняв, что Дима в некотором роде земляк, Борис сказал:

– Что ж, по рукам, как говорится. Что вы умеете делать?

– Фсё, абсолютно фсё. А ежели конкретно, то всякие там поручения, переговоры с организациями, с бузосменами и даже с самим мэром Москвы. А теперь перейдем на «ты». Так легче обчаться.

– Хорошо, пусть на «ты». Тут есть одно дельце, и если справишься с ним и, достойно выполнишь его, будем работать вместе. Неплохо бы еще напарника взять с собой.

– Какое дело, если не секрет? А если секрет, тады ничего не говори, посылай и все тут: я буду действовать согласно инструкции.

– Надо съездить в город N., найти общежитие горного института и привезти сюда в Москву двух девушек. Это Людмила Скрипниченко и Тамила Воронова. Я отдам тебе три тысячи долларов на мелкие расходы, билеты туда и обратно, на развлечения. Денег не жалеть, не торопиться, не напортачить.

– Я должен их пымать, связать и доставить в Москву, так? Или напоить, чтоб в доску пьяные были, потому как, ежели женшина пьяная, она на все согласна.

– Дима, да это же не кошки… и не проститутки, это приличные девушки, с гонором. Так что ты, Дима… Еще неизвестно, захотят ли они приехать, но ты должен быть дипломатом. Заверяй их, что поездка не на долгий срок, потом они вернутся обратно, дорога им будет полностью оплачена в оба конца, жилье здесь бесплатное, гостевое, так сказать. Дима, ты понял меня?

– Димитрий Димитрич, – поправил Дима. – Ну, не совсем связать, а заманить, наобещать золотые горы и по озможности соблазнить, а потом уж и доставить в Москву, а здесь бросить, так?

Борис Громов вздохнул и уставился на Диму, как на только что изуродованную икону.

– Что, Борис… Петрович, засумлевался что ли? Тады дай подробную инструкцию, и я буду четко ей следовать, ни на шаг не отступлю, клянусь матерью, а ежели надо то и отцом, отец у меня самый дорогой человек на свете.

Борис вызвал своего сотрудника Сосо Багатурия.

– Сосо, поедешь в командировку?

– Куда скажешь, туда и поеду, дорогой. Моя не станет кочевряжиться. Надо, так надо. А я слышал, твоя в Испанию с Тимуром уезжает, а кто тут за командира останется? – не унимался Сосо.

– Разберемся, Сосо, не волнуйся. Свято место пусто не бывает. А вы отправляйтесь, завтра же. Закажите билет на самолет. Полтора часа и вы на месте. Сосо, ты главный кассир. Денег не жалеть. Кафе, рестораны, уговоры посетить Москву с официальным визитом по приглашению господина Громова. Адрес: город N., горный институт, общежитие, Людмила Савельевна Скрипниченко, студентка пятого курса и ее подруга Тамила Воронова. Сагитировать на поездку в Москву, в гости к Воронову Борису. Есть ли вопросы?

– Куда везти конкретно? Вот ми приехали, а тэбя нет, куда деваться?

– Я буду на месте, куда же я денусь. Но на всякий случай… вот ключи от моего номера в гостинице «Севастополь». В столе будут лежать пять тысяч долларов на развлечения. Эти люди для нас очень важны, а больше конечно, для меня лично, – сказал Борис.

– Свадба будэм играть? – спросил Сосо.

– Обязательно.

– Тогда это другое дэло. Если они начнут сопротивляться, мы можем их и похитить.

– Похищать не надо, а вот настойчивость проявить можно. Если Люда будет сомневаться, ты позвони мне в ее присутствии, я поговорю с ней. Сосо, ты займись переговорным процессом, внедри дипломатию, а Дима…

– Димитрий Димитрич, – поправил Дима.

– Дмитрий Дмитриевич будет прикрывать тебя, если понадобится.

– Я тоже могу договариваться, это же мои землячки, – сказал Дима.

– Хорошо, на месте определитесь.

Сосо с Димой ушли, а Борис стал соображать, все ли предусмотрел, посылая ребят на такое щекотливое задание.

Надо было записку написать, Люда мой почерк знает. Это сняло бы всякие подозрения и сомнения. А теперь уже поздно. Если позвонить? Но в общежитие телефон только на вахте, а на вахту звонить бесполезно, сколько раз я уже звонил. Пьяный вахтер отвечает одно и то же: здеся таких нет, не беспокойте нас больше. Нету здеся таких.