Читать книгу Прощай, солнце. Книга первая - Василий Варга - Страница 6

– А ты молодец, – сказал Тимур, примерно неделю спустя после того, как Борис подарил бутылку водки Шмонькину. – Я не думал, что тебе удастся так быстро достать водку и накачать эту Шмоньку, да будет земля ему пухом. Теперь мы тут будем заправлять. Я пущу все эти помидоры в продажу, без какой-либо сортировки. Москвичи голодные, они съедят и гнилые. Они будут стоить дешевле. Вот только болгары, ети их мать, кочевряжатся. Может, съездишь в Софию на переговоры, а? Будь дипломатом.

– У меня нет загранпаспорта.

– Если нет, то будет.

– Нам здесь никто такой паспорт не выдаст: мы не прописаны в городе. В Москве очень трудно прописаться, – приводил Борис неопровержимые аргументы.

– Все купим: и загранпаспорт, и прописку, и даже гражданство России, а если понадобится и Болгарии, были бы деньги.

– Командировка хорошо, паспорт, гражданство тоже хорошо, – сказал Борис, – но, раз у нас есть деньги, давай будем жить как белые люди. На первый случай снимем хоть один номер в гостинице. Что это мы все на вокзале ночуем, как беспризорники?

– Наверное, ты прав. Гостиница «Севастополь» рядом, пойди, договорись. Бронируем трехместный номер на полгода вперед. Вот тебе три тысячи баксов на первый случай. Этого должно хватить. А почему ты сказал: поживем как белые? Я что – черный, по-твоему?

– Ты смуглый, волосы черные, глаза черные. Тебя будут любить русские девушки – москвички.

– А х. с ними, они не меня будут любить, а мои деньги. Я им за это буду мстить по-черному, вот увидишь.

– Зачем мстить? Лучше целовать всю ночь, – сказал Борис, улыбаясь. – Вот у меня есть одна, себе на уме, недотрога такая, вся из себя, но чертовски красивая. Если я стану богатым, я ее вытащу из норки, где она пока от меня прячется, уложу в мягкие пуховые подушки, и там она у меня будет обитать. Я наделаю ей кучу детей, чтоб всегда была занята и не помышляла о ком-то другом. Как ты думаешь, исполнится ли моя мечта, станем ли мы когда-то богатыми людьми, новыми русскими, а точнее, войдем ли мы в общество новых русских?

– Мы их переплюнем, потерпи немного. Я планирую сколотить банду из бывших уголовников и просто судимых за изнасилование, таких, как я сам, отсидевший три года за то, что был седьмым в очереди. Эти ребята, бывшие уголовники, способны рисковать жизнью ради достижения цели. А цель у нас одна: разбогатеть. Я почти всю жизнь ходил в рваных тапочках, а о какой-то красотке даже не помышлял. Так, если силой возьмешь кого-то, а вот добровольно ни одна сучка не захотела уступить.

– Послушай, Тимур! Я могу вытащить двух красоток, они учатся на последнем курсе горного института в том городе, откуда я приехал. Только, где их разместить? Как с ними поступить? Мне моя нравится, я бы с удовольствием женился. Ты тоже женишься, если понравится. У моей Люды есть прекрасная подруга Тамила, она бы тебе сгодилась. Правда, это дело добровольное, как оно там выйдет, я не знаю и не берусь предсказывать, но пригласить их в Москву можно. Походим, погуляем, и если обнаружится взаимность – вперед, как говорится. Если тебе не понравится, можешь просто пристроить ее в магазин продавщицей. Только одно условие.

– Какое?

– Мою не трогать, иначе мы – враги.

– Не переживай. У нас на Кавказе это не принято. Твоя девушка будет мне как сестра и не более того. А твой план или предложение я принимаю, только осуществим мы его не сейчас. Еще не время. Станем на ноги – тогда, пожалуйста. Я на следующей неделе должен съездить в Абхазию. Закажу хоть десять фур винограда, он тут быстро разойдется и десять, а то двадцать тысяч долларов у нас в кармане.

Борис плохо спал в эту ночь. Стоило ему закрыть глаза, как появлялась Люда с роскошными светлыми волосами вдоль оголенных плеч в длинной шелковой ночной сорочке до пола и с радостной чувственной улыбкой на губах. Она разводила белые пухлые ручки и сжимала их на его затылке. Он осыпал ее долларами и золотыми обручальными кольцами, затем уводил в собственную трехкомнатную квартиру с двумя туалетами, как в загнивающих странах.

«Неужели такое возможно? Неужели мы с Тимуром станем зажиточными, независимыми ни от чего, ни от кого людьми и каждый из нас может свить свое маленькое гнездышко и приобрести право назвать себя москвичом, хоть и не коренным? Да я буду делать все, чтобы Москва была краше и лучше, если смогу. Я буду помогать бедным, нищим, бездомным, людям, потерявшим ориентацию в большом городе. А что касается Люды, то пусть не сейчас, а через год, два. Ей надо окончить институт. Если я имею право на счастье, то она будет здесь… не в мечтах, а наяву. Я буду работать, как черт, пойду на все ради нее. Никого красивее ее я даже не встречал. А пока вызов надо отстрочить. Я все еще не так богат. У нее должно быть все, это компенсация за ее красоту. Я поведу ее в Большой театр слушать музыку Баха, когда будут лучшие исполнители, а не дрянной, скрипучий проигрыватель, как в студенческом общежитии. Только бы случилось это и как можно скорей».

На этом он заснул, но сон был неглубоким, каким-то тревожным. Во сне вдруг явилась Люда в образе ангела. Она прилетела оттуда из того города, откуда он так неожиданно и тайно уехал, села ему на грудь, обдавая жарким дыханием. «Я так жалею, зная, что ты страдаешь по мне и не находишь себе места. А теперь ты можешь быть счастлив, как ни один мужчина в мире. Я дам тебе то, что не сможет дать ни одна женщина, ни молодая, ни старая, ни богатая, ни бедная, потому что я скроена из особого материала – нетленного, неувядающего, не стареющего, – ты хочешь меня обнять?»

Говоря это, она придавила его так, что ему было трудно дышать, и он начал задыхаться. Борис проснулся и глянул на часы. Было девять утра.

«Откуда она взялась? должно быть думает обо мне, прелестная мещаночка, современная трезвомыслящая куколка, на которую можно любоваться, если есть тугой кошелек в кармане», думал Борис, водя бритвой по молодому лицу.