Читать книгу Северные баллады - Вера Скоробогатова - Страница 14

Многое в жизни Олеся делала неожиданно для самой себя. В том числе выходила замуж.

Ее второй муж, Иван Денисович, певец-композитор, сочинял неплохие мелодии, но чаще переделывал существовавшие ранее. Однако его ценили. Он гордился своими успехами и своим отлично поставленным голосом. Как всякая творческая натура, он не выносил критики. Но, обладая стойким и даже чересчур агрессивным характером, он никогда не пасовал перед трудностями, не знал сомнений и неуверенности в себе. В двадцать пять лет он переехал из Украины в Петербург и неплохо устроил свой холостяцкий быт.

Олеся познакомилась с ним в вузе, где училась на заочном. Солнечным летним днем она зашла в университет узнать какую-то мелочь и на выходе столкнулась с представительным мужчиной лет пятидесяти, богатырского телосложения. Олеся приняла его за преподавателя и потому ответила на незатейливые вопросы, а после разговорилась с ним.

Иван Денисович подарил Олесе диск со своим портретом на обложке и заявил, что, поскольку она пишет стихи, он готов рассмотреть перспективу творческого альянса. Девушка подумала: а действительно, почему она до сих пор безвестна? И через неделю раздумий отправилась с папкой своих стихов к Ивану Денисовичу в гости – попробовать себя в роли создательницы песен.

Олеся не заподозрила Ивана в недобрых намерениях. Ей в голову не пришло, что он, зная о множестве творческих девушек вуза, просто стоял у входа, выбирая наивную амбициозную жертву… которую нетрудно было бы использовать, что называется, по полной программе… включая воровство авторских прав. И через некоторое время заявить, что она бездарна, что он ее не любит, и отправить восвояси. Именно этим Иван занимался до встречи со взбалмошной Олесей.

В то время она была замужем за Ильей. Но Лисенок наскучил Олесе, как она считала… Он увлекался просмотром спортивных программ и совершенно не понимал ее устремлений. С ним невозможно было куда-либо поехать, если на фешенебельную гостиницу не хватало денег: муж дорожил комфортом. Кроме того, все необходимое нужно было покупать на месте, так как чемоданы Илья терпеть не мог.

Он болел астмой и не умел плавать, на лыжах не ходил, на коньках не катался. Ничего, кроме газет и детективов, не читал; ни о чем более не мечтал. Он радовался тому, что любимая жена рядом, и был счастлив…

Феерических событий, которые нафантазировала себе Олеся о браке, не происходило. Вместо них навалились регулярные уборка и готовка, и она подумала: «Так вот в чем состоит семейная жизнь! И ради этого стоило выходить замуж?!»

Меж тем окружающие начали твердить о детях, которые, к радости юной жены, не получались. «Только этого мне не хватало», – вздыхала она.

В то время Олеся представляла брак с горячо любимым мужчиной как праздник, как полное единение двух сердец, как кульминацию красоты, романтики и секса на долгие годы. Кастрюли, швабры и горшки, крики, растрепанные волосы и суета не вписывались в ее идеалы. Она не верила, что может иметь нечто общее с замотанными женами, озабоченными рецептами, детсадами и прочей чепухой. Не понимала, как можно предавать свои мечты ради объектов, которые этого не оценят и даже не поймут. И зачем жить, мечась между кухней и скучнейшими зданиями инфраструктуры, если когда-то хотела совсем иного…

Эти люди казались ей попавшими в страшный капкан, а их жизни – разбитыми вдребезги и потерянными безвозвратно… Теоретически они являлись движущей силой человечества, и Олеся натужно лицемерила, восхищаясь их мужеством и их детьми. Понимающе качала головой в ответ на их жалобы. Старательно корчила печаль в ответ на вопрос «а ты еще не беременна?» На самом деле всех их ей было безумно жаль. Олеся собиралась жить по-другому, но как именно – еще не знала.

Она встречала мужа идеально причесанной и привлекательно одетой, по-киношному сервировала стол, зажигала свечи. Любимый с аппетитом ел, нежно целовал ее и спешил к телевизору смотреть очередной матч. В свечах, песнях и долгих увлекательных беседах он не видел смысла и не понимал, что они были основой Олесиных представлений о счастье. Поэтому со временем ей показалось, что общение с мужем и вся их жизнь состоят лишь из однообразного быта.

Олеся не знала, как больно ей будет впоследствии от нехватки заботы и чувственной, сердечной ласки Лисенка. Однажды она сказала ему: «Не мучайся! Если за четыре года ты не понял, что мне нужно, то теперь уже ничего не поделаешь».

Она часто вспоминала потом слезы любимого, так и не понявшего ее чудачеств Ильи. Скучала по его запаху, по его почти отеческой нежности, по их тихому, уютному домоседству – без споров и утомительных рассуждений, без каких бы то ни было проблем! И говорила, что добровольно ушла из рая…

* * *

Иван Денисович жил в центре города, недалеко от метро. Впервые оказавшись в его квартире, Олеся сразу поняла, что действительно попала в дом к музыканту. Чистотой и интерьерами этот дом не блистал – хозяина столь суетные мелочи не интересовали. Немногочисленная мебель, оставшаяся с советских времен, была обшарпана, поцарапана и вызывала чувство брезгливости. Большую комнату заполняли кресло с драной обивкой, прикрытое сверху потертым леопардовым пледом, широкий стол, раскачанный табурет, небрежно закинутая одеялом постель с несколькими толстыми матрасами, две огромные гири, куча одежды в одном углу и куча бумаг в другом. Зато имелось множество музыкальных инструментов, пианино и синтезаторы, стоившие целое состояние. На столе виднелись вазы с конфетами и фруктами, а стены были оклеены плакатами с фотографиями обнаженных женщин.

Иван Денисович усадил гостью в кресло, придвинул ей угощения, а сам стал читать ее стихи. Иногда он вскакивал, воодушевленный, мерил комнату широкими шагами и восклицал: «Отлично, очень хорошо! Замечательно!»

Олеся была уверена и в себе, и в прелести своих сочинений. Она видела, что композитору нравятся стихотворения, и ей было приятно. Никакой, однако, особенной радости она не испытывала. Наконец Иван Денисович уселся за синтезатор и стал играть свою музыку. Впрочем, свою ли? Возможно, это были выраженные в звуках чувства обманутой и никому не известной девушки.

Основную часть проигрывал компьютер, Иван лишь добавлял ритм. Музыка, однако, была чудесная: мелодичная, светлая, она трогала скрытые струны души. Олеся, давно уже лишенная, как она считала, романтических переживаний, почувствовала, что от восторга у нее перехватило дыхание. Она не помнила, когда последний раз испытывала столь сильные и возвышенные чувства, и испытывала ли вообще. Музыка будто унесла ее под облака; на глаза навернулись слёзы.

На это Иван и рассчитывал. Быть может, не одну чувствительную девушку он завлек эффектной композицией! Увидев, что гостья растрогана, хозяин резко оборвал мотив и обернулся к ней: «Ну что, альянс?» – «Альянс!» – воскликнула Олеся. «Тогда вот так, – Иван выхватил из ее папки листок, положил перед собой и начал подбирать мелодию…

«Причем тут лес, – пробормотал он. – Напишем про Питер, это актуальнее».

«Ээээ!!!» – запротестовала Олеся, но Иван лишь отмахнулся. Он тоже не интересовался, что творилось в ее душе…

Возмущенная девушка, тем не менее, заслушалась: песня получалась красивая. Однако через минуту импульсивный Иван вскочил и схватил гостью в объятия. Он начал покрывать поцелуями ее лицо и шею, восхищенно шепча: «Красавица моя! Талантик мой!» Олеся пыталась высвободиться. Во-первых, она еще была замужней дамой и считала, что не может позволить себе измену. Во-вторых, она представляла своим партнером только Илюшу и не испытывала к Ивану никаких чувств.

Она стала говорить, что нужно сперва завоевать ее сердце, а потом уже вести себя подобным образом, если он не хочет испортить едва сложившийся альянс. Иван изрек, что страсть бывает либо сразу, либо никогда. Олеся ответила, что в корне с ним не согласна. «К тому же, – спросила она, – зачем всё усложнять? Неужели нельзя писать песни без интима?» Иван заявил, что его такой поворот событий не устраивает: ему нужно либо всё, либо ничего.

«Что ж, хорошо, – ответила Олеся, – пусть будет ничего! Ты не менее и не более нуждаешься в моих стихах, чем я в твоей музыке! Так почему я должна подстраиваться? Ты привык к подстилкам-к ним и обращайся!» Она взяла свою папку, сумочку и направилась к двери. «Нет, ты так просто не уйдешь, нахалка! – Иван крепко схватил ее за запястье. – Ты отдаёшь себе отчет, с кем разговариваешь? Мне такие, как ты, в рот смотрят, каждое слово ловят!» – «Таких, как я, в мире больше нет, – холодно усмехнулась Олеся. – А что до твоих всяких разных, то это – не моя забота».

В отрочестве она занималась единоборствами и сумела высвободить руку, но противник оказался слишком силен. В ближнем бою ни один прием Олесе не удалось использовать. Иван повалил ее на кровать и придавил тяжестью своего плотного двухметрового тела… Он уже рвал застежку на ее красной блузке; позиция Олеси казалась безнадёжной. И всё-таки ей удалось вывернуться.

Окно было открыто; грязный тюль трепыхался от ветра где-то в конце карниза. Подхватив свои вещи, Олеся вскочила на подоконник и взглянула вниз: второй этаж…

Её ботинки имели упругую толстую подошву…

«Грубый агрессор! – крикнула она. – Лучше выйти в окно, чем перешагнуть через свои чувства! «– «Не смей!» – бросился к ней Иван, но опоздал. Крепкие ноги Олеси уже мягко спружинили на дворовом асфальте.

Она убежала, и всё обошлось бы благополучно, если бы не старая детская травма. В метро у девушки разболелось колено.

Иван Денисович чувствовал себя скорее оскорбленным, чем виноватым, однако позвонил Олесе в тот же вечер. Ему не терпелось высказать своё мнение о ее женской глупости. Узнав, что незадачливая гостья в больнице, он тут же примчался туда.

«Тебя надо драть плетьми, чтобы впредь не изгалялась над серьезными людьми¹³!» – сказал он, но вскоре уже твердил, что любит ее, сумасшедшую, а она смеялась: «Старый пень! Похабник! Тебе плевать, что у меня на душе… Когда уходит молодость, душа уже ни к чему, да? Нужно ловить последние материальные мгновения?!»

Иван, игнорируя насмешки, говорил: «Лучше что-то одно, но хорошо! Поверь, ты будешь довольна! Будь со мной, и я сделаю для тебя всё, ты станешь состоятельной и независимой. Я даже пойму тебя, когда ты найдешь другого, с более широкими возможностями, и перейдешь под его опеку!»

Олесе стало противно, – он судил о ней по своим прежним пассиям, – и одновременно приятно: достаточно неординарный и влиятельный человек практически валялся у нее в ногах. Но она была равнодушна к славе и к большим деньгам. Она мечтала о прогулках по радуге и о карельских лесах…

Они препирались долгие для Ивана Денисовича месяцы. Он не понимал мотивов поведения Олеси, и это сводило его с ума. Сначала он считал, что Олеся отказывает ему из-за любви к мужу, ревновал и выливал бочки грязи на весь мужской пол – в попытках доказать, что ее муж не идеален и доверия не достоин. Потом, глядя дома в плохо протертое зеркало на свои изменившиеся черты, обвисшую на щеках кожу, он внезапно почувствовал безнадежность. Наверно, Олеся считает его уродливым и старым…

Ивана потянуло к обновлению, и он с опаской заглянул в салон красоты. Там, под умелыми руками симпатичных женщин, он вымученно заглянул в другое зеркало, которое ничем не смогло утешить.

«Коррекция внешности нужна абсолютно всем, – сказала Ивану молодая парикмахерша. – Давайте вернем вам обычный цвет волос!»

Вскоре шевелюра Ивана Денисовича стала модно подстриженной и темно-русой. Затем мастерица наложила на его лицо освежающую маску, а после принялась наводить карандашом штрихи, неотличимые от природных красок. Иван с удивлением увидел в зеркале, что линия бровей стала ровнее и разрез глаз уддинился. Даже морщины возле рта и под глазами почти исчезли.

Не добившись от Олеси взаимности после манипуляций с внешностью, Иван Денисович решил, что она ему не верит. Он стал приглашать ее на свои концерты, познакомил с сотрудниками и родственниками. Но Олеся ничего не принимала всерьёз. Он злился до бешенства и постепенно по-настоящему потерял голову – от страсти ли, от истинной ли любви или от собственного упрямства. Он безумно хотел ее, но больше не набрасывался, боясь потерять, а она позволяла лишь целовать руку. Кроме того, бестолковая девчонка отказывалась садиться в его облезлую, как она выражалась, «Волгу»! Говорила, что для нее это позорно и лучше ходить пешком, чем ездить на такой колымаге. В конце концов, она спровоцировала скряжническую душу на покупку новой машины. Но и новенькая «Тойота» имела малый успех. Олеся, не отвергая Ивана решительно, не ценила его внимания.

Иван Денисович не раз пытался забыть о сумасбродке, не звонил ей по две недели, но, в конце концов, сдавался и снова набирал ее номер, с нетерпением ожидая звуков нежного, чарующего голоса.

Сюжет казался банальным: пятидесятипятилетний эгоист и молодая сумасбродка. Со множеством недостатков, как любой человек. Что в ней таится, из-за чего взрослый, серьёзный мужчина может тронуться умом? Она не только молода, она непостижима, а потому всё в ней кажется особенным. Это тупик. Она не реагирует на дифирамбы, понимая, что интересом к себе обязана не столько своим красоте, тонкой душе и таланту, сколько молодости, которая быстротечна. Она не хочет никому приносить эту молодость в жертву и жаждет свободы. Она эмоциональна, чувствительна, неустойчива в жизни, но почему-то пытается играть обратную роль и не стремится создать для себя хоть что-то стабильное. Не тяготеет ни к комфорту, ни к карьере, ни к обывательским ценностям, как водится у всех благоразумных девушек.

Она не знает, что ей нужно, а потому ее нечем подкупить.

* * *

После развода с Ильей Олеся задумалась, как жить дальше. Полное одиночество не прельщало ее – она стала взрослой женщиной, но свободные и, тем более, беспорядочные отношения шли вразрез с ее воспитанием. Знакомых мужчин было много, но каждый из них обещал после свадьбы стать более скучным, чем ее Лисенок… Кроме того, уступал Илье в красоте, благородстве и… во всем! Она любила Илью далекой от идеала любовью, которую можно не заметить в погоне за чем-то сверхъестественным, ожидание которого свойственно молодости.

Олеся едва уговорила Илью на развод. Ей хотелось искр жизни. Однако вскоре пришлось задуматься: а чего ждать от мира, в котором с ее неуравновешенным, диким характером и бедственно ранимой душой не выжить одной? Олесе нужен был защитник и своего рода опекун, прочная крепость… И не сбежала ли она только что из этой крепости, от своей мечты? Обидев любящего, порядочного человека… Который показался ей безнадежно скучным, неинтересным… Который не понимал ее душу, ее увлечения, ее странности… Но который вкусно кормил ее, всячески баловал и говорил, что она для него – вечная загадка… И может ли вообще один человек понимать другого полностью? И нужно ли это на самом деле для семейной жизни?

Она не знала, зачем живет на свете и, в целом, зачем нужен этот свет. Мучительно и безуспешно искала смысл жизни… Еще недавно она винила во всех печалях Илью, единственную радость своего сердца, что нередко случается между близкими людьми…

После развода философские тяготы отошли на второй план. Теперь жить не хотелось от тоски по Илье. Она согласилась бы уже ничего не менять в их жизни, лишь бы он снова был рядом. Она растерянно задавала себе вопрос: зачем было разводиться? Она предложила Лисенку жениться снова, но тот надулся и из принципа отказался.

Олеся очутилась в многочисленной армии разведенок – часто обиженных на жизнь, на мужчин, живущих тяжело и конкурирующих друг с другом. Несмотря на то, что многие после развода чувствовали облегчение и радость, их принято было жалеть. В этом вопросе общественное мнение современного общества формировалось по схеме позапрошлого века. Олесе стало неуютно и неприятно в новой роли. Захотелось убежать от бестолковой, запутавшейся себя и ничего больше не видеть. Словно умереть, оставшись при этом жить физически – на всякий случай. Вдруг когда-нибудь ради чего-нибудь она выйдет из полумертвого сна, словно через тысячу лет, с ничем не замутненным разумом? Но умирать Олеся не была готова. На самом дне ее разочарованной души теплилась надежда, похожая на детскую веру в чудеса.

Она решила второй раз выйти замуж. На этот раз – за яркого, фееричного человека, который наполнил бы искрами и весельем ее грустную, непонятную жизнь. В связи с этим она обратила, наконец, внимание на Ивана Денисовича.

Вздорный старикашка был вовсе не старым, обладал привлекательной внешностью и, несмотря на агрессивность, во всех отношениях казался надежным. Он был внимателен к ней, выслушивал и умело подбадривал ее, всякий раз умудряясь поднять настроение. Олеся постепенно привыкла к нему, оправдала и простила его давний проступок. Она почувствовала расположение к нему и однажды – под влиянием усталости – сказала, что, если он сумеет пробудить в ее сердце влюбленность, она останется с ним.

Иван поменял за свою жизнь трех жен. Каждая принесла ему особенный фонтан счастья и каждая оскорбила его самолюбие; больше он жениться не собирался. Но Олеся… Здесь было о чем задуматься!

* * *

День ее второй свадьбы приближался медленно, но неуклонно. Однажды поздним воскресным вечером Олеся с Иваном и его дочерью от второго брака – своей ровесницей – возвращалась на машине с дачи.

У края узкой темной ночной дороги, на неровной границе асфальта и ивовых кустов, бесстрашно стояла тёмная лисица. Чернобурка. Свет фар на мгновение осветил ее упитанное пушистое туловище, красивый хвост, ее острую мордочку с черным носом, и удивительно ярко отразился в ее больших зеленых глазах. В следующий миг машина промчалась мимо, а у Олеси осталось чувство, будто лиса заглянула ей в самое сердце.

«Вы видели лисицу?!!» – воскликнула девушка, но Женя недоуменно пожала плечами, а Иван пробурчал: «В этом районе лис нет». Олесе стало не по себе. «Ты пытаешься уберечь меня от новой ошибки, Илья? – тихо прошептала она. – Но почему? Ведь ты отказался жениться обратно. Может быть, временно? От обиды?»

Темноволосый зеленоглазый Илья, всегда напоминавший ей милого пушистого зверька, по-прежнему оставался ее самым близким Лисенком. В душе она знала ответ. Он любил ее, и это чувствовалось через расстояния. Он всегда был рядом, как ангел, прикрываясь вместо крыльев лисьей шкурой…

Олеся стряхнула наваждение, решив: «Они просто не успели заметить». Однако ровно через неделю в том же самом месте, только по другую сторону дороги, снова стояла, напряженно всматриваясь в салон машины, крупная яркоглазая лиса. И опять никто, кроме девушки, не видел ее, хотя не заметить подобное существо в непосредственной близости, в круге света казалось невозможным.

Всю дорогу до дома Олеся провела в испуге. Она четко осознала свою нежность к Илье, случайность и неправильность своего присутствия в чужой машине. Оставалось понять, каким образом можно повернуть события вспять. Но пришел новый день, и ее отстраненность вновь была сломлена тем, кто находился физически ближе лисицы.

Через неделю лиса явилась еще раз. Она казалась тощей и жалкой. Облезлая шерсть висела клочьями, тонкий хвост понуро лежал на земле, зеленые глаза глядели затравленно, словно исподлобья.

«Ты удручен… Твои доводы кончились, но ты все равно пытаешься… – с грустью подумала Олеся. – Прости!!!»

* * *

При посадке в длинный свадебный лимузин и всю дорогу до дворца бракосочетаний Олесю занимали лишь два вопроса: как теперь избежать регистрации и, если не получится, как объяснить произошедшее Илье?

Потайного выхода из дворца не нашлось, бегство не представлялось возможным. Отказаться выходить замуж под взглядами сотни человек она не решилась. Ей хотелось кричать: «Не хочу! Разойдитесь все по домам!» Но своих друзей она постыдилась позвать на свадьбу, а многие из гостей Ивана приехали из других городов и стран. Были оплачены банкет в дорогом ресторане, автобусы, лимузины, привезены горы подарков, и Олесе стало совестно и страшно сказать вслух то, что вертелось на языке.

Пол перед ней осыпали монетами. Разрумянившаяся, свежая и очень грустная невеста стояла среди нарядных, галдящих по-русски, по-украински и по-английски гостей в своем открытом нежно-желтом платье. Она напоминала сорванный минуту назад желтый цветок – символ измены, разлуки и предательства. Всё вокруг казалось ей нелепым фарсом.

Я переплывала моря, но всегда стремилась еще куда-то. Я могла менять свою судьбу по сотням сценариев… Впрочем, смогу и дальше… Но предательство невозможно отменить, оно случилось и стоит несмываемой кляксой на моей жизни! С ним придется жить… Я – предательница. Куда деть сознание своей мерзости?»

* * *

Олеся надеялась на взаимопонимание с новым мужем, хотя само выражение «новый муж» казалось анекдотом. Ее мужем оставался лишь один мужчина – бывший и единственный, как Родина.

Молодожены – оба – что-то творили, оба были уязвимы и горды. Для этой пары стало бы логичным поддерживать друг друга, но ничего подобного не получилось.

Иван полагал, что Олеся будет довольна им, но ошибся, а ей больше не хотелось скрывать свое равнодушие. Лежа в постели, она с тоской вспоминала ласкового, мягкого Илью, который во всем подходил ей, в отличие от огромного, агрессивного нового мужа. Она ушла от Ильи в поисках понимания и романтики, а устроила катастрофу…

Альянс тоже не состоялся. Люди, обладающие творческими способностями, часто с иронией и ревностью относятся к творчеству других, пытаются принижать его. Стихи Олеси были хороши, но ее жизненный опыт не мог равняться опыту Ивана Денисовича, которому, как ребенку, вздумалось выяснять, кто талантливее.

Обиженный по множеству иных поводов, он, словно высокомерный мальчик, называл жену «писакой» и «выскочкой». Она театрально кидала об пол чашки и начинала собирать свои вещи, – не зная толком, куда пойдет. Иван просил прощения, и она прощала.

Постепенно ссоры стали главным развлечением для Олеси. Она провоцировала вспышки мужниного гнева, чтобы побить посуду, а затем насладиться процессом примирения – которое, однако, никогда не бывало полным. Она сознавала, что испортила свою жизнь; хотелось верить, что лишь на время.

В голове вертелись строки из «Калевалы»:

Она ждала тишины, по-прежнему тоскуя о душевной близости с кем-то любящим и любимым. А Иван украдкой наблюдал за движениями Олеси, за ее лицом, и вспоминал строки Бальмонта:

Совместной работы с Олесей Иван Денисович больше не хотел. Столкнувшись с ее скрытым, но буйным темпераментом, он уже не собирался создавать жене обещанную финансовую свободу. Своих денег, напротив, для нее не жалел и тем самым приучал к определённой зависимости: ни в чем себе не отказывать. У нее было всё, кроме личного автомобиля и путешествий. Но ее уже не привлекали увеселительные мероприятия. Она подолгу валялась в постели, страдая от приступов отвращения к миру и себе.

Она равнодушно относилась к кучам одежды и разного хлама в углах комнаты. «Зачем тратить на это время? – говорила она. – Моя жизнь слишком коротка, чтобы разменивать ее на ерунду».

Она писала в компьютере какие-то слова. Зевала и ждала, когда наступит вечер, чтобы сумерки скрыли серость улиц и вечно суетящихся людей. Чтобы дом напротив заискрился огнями, расплылся в каплях дождя и превратился в глаза лисицы…

Иван Денисович видел, что брак терпит крах. Когда-то он считал, что мягкой и впечатлительной девчонкой можно манипулировать. Она плакала над фильмами и книгами, плакала от жалости к больным старушкам, однако оказалась непослушной и непредсказуемой. Теперь он потакал ее прихотям, в надежде продлить время пребывания под одной крышей.

С тем, что ее душа витает неведомо где, он давно смирился. В сущности, Иван всегда знал, что ничего путного у них с Олесей не выйдет. В бизнес ее нельзя было допускать: она могла потеснить его самого. Сидя дома, она освоилась с синтезаторами и уже слагала мелодии, чем не радовала, а пугала мужа. К счастью, она не стремилась к известности и занималась этим лишь ради сладостного самоутешения.

– пела она. -

Иван слушал ее с тяжелым сердцем, чувствуя: ни любить, ни использовать Олесю в своих целях уже не удастся. Пусть она живет сама по себе… О разводе, однако, он слышать не хотел, а Олеся не спешила.

Ее характер от жизни с Иваном заметно испортился: она привыкла к лёгким деньгам и не желала вставать по утрам, напрягать себя малоинтересной деятельностью. Тем не менее, тешась мыслями о свободе, которая невозможна без личных средств, она принялась искать работу, и после долгих мытарств оказалась в качестве модельера-конструктора на кукольной фабрике.