Читать книгу Северные баллады - Вера Скоробогатова - Страница 6

Постепенно у Олеси не осталось сомнений: памятной ночью она видела эпизод либо Зимней, либо гражданской войны. Мистические вопросы смущали девушку, но она доверяла своей памяти. Она видела то, что никому на земле теперь не было известно.

Олеся помнила клинок, и собиралась его найти. Однако заблудилась она в средней, в северной Карелии, или в районе линии Маннергеймана эти вопросы не было ответов. Олеся не знала, где находится озеро. Она могла бы перепутать его с любым другим, расположенным в похожей местности.

Олеся росла, чувствуя душевное одиночество, вылившееся со временем в отчаянную потребность любви.

Одноклассницы влюблялись в юношей на несколько лет старше себя, рассказывали о признаниях и первых поцелуях. Девочка присматривалась к соседям, к встречавшимся на улице молодым людям. Она искала кого-то глазами, перебирала в памяти все знакомые лица, чудилось: еще немного – и свершится нечто волшебное: при взгляде на особенного человека засияет новая звезда, отступит чувство потерянности. Ее половинка даст ей уверенность в себе, станет настоящим верным другом и красивой любовью. Но река времени текла, унося в безвестность все новые дни юной жизни, и никто не казался Олесе тем самым… Во всех не хватало чего-то неуловимого, неясного и настолько важного, что воспринять кого-то как предмет любви казалось невозможным. Они были чужие. Зачастую понятные, но – непонимающие.

В тот период жизни Олеся открыла в себе поэтические способности. Однажды избыток грез, возвышенных и горячих чувств, не имеющих адреса и еще очень далёких от женской страсти, захотелось излить на бумагу.

Солнечным апрельским днем Олеся написала в конце тетради стихотворение о любви. От мужского лица. Торопливым, едва ли узнаваемым почерком.

Читать кому-либо свои произведения она не собиралась; напротив – хотелось по-тютчевски скрывать оные, не выставляя напоказ сердечные язвы. Но случилось так, что подружка, украдкой взявшая тетрадь, прочла небрежные строчки. Олеся краснела, отказываясь отвечать на вопросы: не желала говорить, что пишет стихи. И девочки подумали, что у нее есть парень. Одноклассницам хотелось, чтобы у Олеси тоже был друг! В тринадцать лет поведение и внешность мальчиков казались самыми интересными темами разговора. Поотпиравшись, Олеся сдалась: есть.

Далее каждый день девочки спрашивали ее о новых письмах таинственного А.Б., – так Олеся назвала своего друга. И он писал!

Сочиняя самой себе письма, Олеся начала испытывать огромную радость, словно от общения с кем-то существующим. Она стала мысленно говорить с А.Б. и незаметно создала ему целую жизнь. Затем последовали совместные прогулки: Олеся бродила по улицам одна, но с полным ощущением того, что их двое.

А.Б. ждал ее у эскалатора на станции «Нарвская», и они отправлялись в парк, где стреляли в тире и катались на каруселях. Иногда шли в мороженицу, или, если была холодная погода, в универмаг рассматривать витрины.

«Зачем все это происходит?» – спрашивала Олеся. А.Б. отвечал ей:

То время запомнилось Олесе как очень счастливое. Полная идиллия, безмятежность и красота, отсутствие разногласий. Не было больше одиночества, не было вопросов о смысле бытия. В сердце царила необъяснимая радость.

«Я обязательно забуду его, – клялась Олеся самой себе. – Забуду, как только у меня появится настоящий, живой, осязаемый парень! Тот, кто сможет заменить А.Б.!» Но когда кто-то начинал ей нравиться, Олеся быстро понимала: человек имеет недостаточно сходства с ее мечтой. А ведь казалось, нужно совсем не много: не было даже конкретных представлений о его внешности.

Иной раз Олеся, прослонявшись много часов по улицам, заходила в какой-нибудь дом, нажимала в лифте первую попавшуюся кнопку, поднималась на этаж, приближалась к незнакомой квартире и была почти уверена, что Он находится по другую сторону выбранной двери… Однако позвонить не решалась, чтобы в один момент не разрушить свою любовь.

Летели годы. Обстоятельства менялись, однако осязаемый А.Б., тот единственный, в союзе с которым не могло быть фальши, так и не появился.

Встречался кто угодно, только не Он. И нужно было, как показалось Олесе, покончить раз и навсегда с детской иллюзией. Она сообщила подругам, что А.Б. умер…

Ей не хватало его. Ночами, лежа рядом с любящим, мирно спящим мужем, Олеся плакала о потерянном друге. В глубине души теплилась слабая и уже непростительная для замужней женщины надежда: а вдруг Он все-таки где-то есть? Эта детская глупость мешала ей жить взрослой жизнью. Или, напротив, правда жизни пробивалась сквозь толщу цинизма и компромиссов? Пыталась воскресить осколки собственной сущности?

Подростковые иллюзии, переходя во взрослую реальность, редко оборачиваются благом. Олеся ждала от мужа понимания своего внутреннего мира, похожего восприятия жизни. И ей не хватало мудрости заметить счастье.

Мягкий, заботливый Илья не чувствовал музыки сердца, которую ловила она: его разум был земным и твердым. Он смеялся над мистикой, над прогулками под луной и не любил стихов. Его привлекала обычная размеренная жизнь: работа – дом – любимая жена – вкусная еда – телевизор – изредка театр или концерт. Подобный распорядок не может удовлетворить пылкую девичью душу, мечтавшую об ином. О чем именно? Она и сама не знала. Но реалии счастливого замужества показались Олесе катастрофой.

Однако темноволосый, спокойный Илья понравился ей с первого взгляда. В нем было что-то родное и милое, что-то очень живое и очень настоящее. Рядом с ним хотелось просто быть! Само его присутствие словно шептало: «Всё будет хорошо!»

Он написал на стекле трамвая: «Я тебя люблю!» Они поженились через месяц знакомства, потому что им не хотелось расставаться ни на минуту.

Выходя замуж, юная девушка ждала небывалых чудес, неизведанных радостей. Чего-то, сравнимого по силе душевного восторга с играми возле ручья накануне четырехлетия… Но прекрасный секс не утолил ее духовной жажды.

Илья в первую очередь ждал от брака покоя, порядка в хозяйстве, хорошего регулярного питания, а Олеся считала это полной бессмыслицей.

Через два месяца девушка решила, что ее жизнь разбита, мечты погибли, и лила бесконечные слезы. Илья пытался утешить любимую, не понимая, в чем дело. Ведь он был порядочным, ласковым, ответственным мужем. Пусть они читали разные книги, предпочитали разную пищу, но он любил и принимал Олесю такой, какой она была, умиляясь ее недостатками. В конце концов, он не давал ей почувствовать бытовые трудности: вкусно кормил, потакал капризам, покупал красивую одежду и украшения.

Она любила прижиматься к его упругому брюшку и согреваться ночами возле крупного тела. Любила его мужской запах, его теплые губы, внимательный взгляд зеленых глаз. За эти глаза, напоминавшие детский сон, за красивый аккуратный нос и темную шерстяную полоску посреди живота она прозвала Илью Лисенком. «Почему Лисенок, – смеялся тот, – я больше похож на моржа!» Но по внутреннему ощущению он был ее лисенком – лесным пушком, ломавшим лапками васильки…

Олеся наслаждалась его присутствием. Он был ласков, чувствителен и отзывчив. Несмотря на крушение неясных надежд, с ним было приятно и светло, и она не представляла себя без Лисенка. Но глупому юному сердцу этого показалось мало: оно требовало заумных ночных бесед, романтических странствий, возвышенной поэзии, которые оказались чуждыми или просто непривычными для Ильи. Взрослый, серьезный инженер ратовал за здоровый образ жизни, просил Олесю повзрослеть и выкинуть из головы глупости.