Читать книгу Северные баллады - Вера Скоробогатова - Страница 22

Ее не было. «Зачем будить лихо, пока оно тихо?» – проворчал Лохматый.

Копатели провели тревожную ночь. Если раньше они верили рассказам о призраках процентов на восемнадцать, то сейчас каждый поневоле задумался: а вдруг?

Ничто не нарушало тишины. Антон думал о странной танцовщице, и ее образ начинал казаться смутно знакомым. Быть может, потому, что подобный типаж всегда внушал ему симпатию?

Ее поведение казалось необъяснимым. Нахлынули мысли: а не ее ли в отрочестве, шныряя по лесу, он представлял рядом, не ее ли незримое присутствие ощущал, не с ней ли подолгу беседовал в глуши? Не она ли отвечала ему тогда молчаливым пониманием? И не ее ли он пытался угадать во всех встречавшихся женщинах? То была жуткая по сентиментальности тайна – наивная до постыдности… А именно – абстрактная женщина его мечты, явление духовное, возвышенное и чистое, словно полупрозрачное облачко… Появлявшееся и исчезавшее так же внезапно, как сегодня прекрасное существо на скале.

«Нет, – резко стряхнул он с себя навязчивые мысли, – какой бред…» Однако следующим вечером Антон тайком отправился к скале лунной девы. Простоял там, спрятавшись, часа три, но девушка не появилась.

Небо затянулось тучами, рано стемнело. Ночью пошел сильный дождь. Слабая палатка, где спали Лохматый и Антон, протекла, и они, замерзнув, проснулись посреди лужи. Забрались в джип приятеля, устроились кое-как, но Антону не спалось. Тянулись минуты, часы, в голову снова лезли нездоровые мысли.

Уснуть так и не удалось, начало светать. Внезапно через приоткрытое окно Антон услышал шорох быстрых шагов: под чьими-то ногами тихонько хрустели ветки…На краю поляны появилась она.

Она то шла, то кружилась, то бежала вприпрыжку, промокшая, в венке из березовых веток, весело поднимая ладони к серому небу, и пела по-фински… с акцентом… русскую песню про ивушку зеленую!

Это было совсем уж занятно! Антон осторожно вылез из машины, прихватив на всякий случай лопату, и стал подходить к девушке сбоку, скрываясь за елками. С ветвей на него текла вода, в окружающей обстановке не наблюдалось ничего нереального.

Резвящаяся нимфа была одета в ту же шинель, и при резких движениях открывались до бедер ее бледные обнаженные ноги. Приятное зрелище – только и всего… Антон уже собирался нагнать ее, схватить за руку и убедиться в розыгрыше, но девушка пошла быстрее и оторвалась в расстоянии.

«Эй!» – позвал Антон. Реакции не последовало. «Нам невежливые не нужны», – с досадой пробурчал он, не прекращая преследования.

Она взбежала на высотку, приблизилась к руинам ДОТ, добралась до еще не исследованного Антоном восточного каземата, наклонилась и снова исчезла.

Антон осмотрел окрестности, не выпуская из виду ДОТ – нигде не было ни души. Тогда он решил спуститься в каземат и покончить с загадками.

Сквозь толщи паутины виднелись еле державшиеся на ржавых петлях двери, разбухшие от сырости обломки бревен. Пол, заросший белой травой и бесцветными, не знавшими солнца цветами. Из трещины в трещину переползали непуганые жуки. Следов незнакомки не наблюдалось… Нога человека не ступала здесь более полувека.

Внезапно Антон ударился обо что-то головой, и гнилая притолока обрушилась на него каскадом личинок, земли и пыли. Он замер, ожидая, пока осядет удушливое облако, но и затем не увидел ничего, кроме блёклой подземной жизни.

Не желая верить своим глазам, Антон долго всматривался при свете фонаря в пустоту. Здесь никогда не было той, кого он искал!

Олеся шла по лесу за Юккой. Белокурый егерь смеялся, манил ее жестами и напевал старую песенку, она пыталась подпевать ему. В душе царило лёгкое, бездумное счастье.

Юкка видел Олесю полуобнаженной, раскрасневшейся, бегущей по зимнему лесу в зеленом венке. Она не оставляла следов на сугробах, не стряхивала снежинки с сосновых лап, задевая их. На сорокаградусном морозе от ее губ не шел пар.

Олеся видела Юкку среди летнего леса зябнущим, в меховых рукавицах, с инеем на щеках и на серой шерстяной, наглухо застегнутой под подбородком шапке.

«Идем, идем», – Юкка звал ее всё дальше, быстро двигаясь между гранитных надолбов, перепрыгивая через заросшие траншеи. Олеся внимательно смотрела под ноги, чтобы не наступить на куски ржавой колючей проволоки. Она поднялась вслед за Юккой на гребень господствующей высоты, откуда местность просматривалась на полкилометра, и спустилась в финский ДОТ.

Копатели не далее как вчера вскрывали здесь экскаватором засыпанную галерею. Но Олеся обнаружила подземную крепость новой, неповрежденной. Галерея, соединявшая казематы, служила казармой. Олеся увидела ложки и каски – колпаки, как выражались копатели, – но не увидела людей. В ДОТе было совершенно тихо – во всяком случае, для нее.

Каземат, куда позвал ее Юкка, оказался длиной метров пять, а шириной три – размером с обычную городскую комнату, но низкий потолок можно было достать рукой. Боевых амбразур каземат не имел и использовался как склад амуниции, продовольствия, боеприпасов. Здесь же находилась автономная электростанция с бензиновым двигателем: ДОТ могла существовать в условиях полной блокады.

Юкка наконец согрелся, разрумянился и присел на деревянную тюльку.

Усталый, с воспаленными от бессонных ночей глазами, он выглядел, тем не менее, счастливым. Он хотел нравиться Олесе и пытался шутить.

Что он думал о месте планеты Земля во Вселенной, о русских соседях, о мировой революции? О самой Олесе, ворвавшейся в последний месяц его земной жизни, призраком непонятного будущего? Языковой барьер мешал им беседовать на сложные темы, и, начав серьезные рассуждения, они быстро скатывались на смех. Забавными и бесконечно милыми казались обоим неуклюжие попытки другого говорить на чужом языке. Однако парень заглядывал Олесе в душу. Казалось, он видит и понимает в ней всё, и было жаль терять эту бесценную гармонию. Всё существо Олеси требовало его любви, его присутствия в двадцать первом веке. Ей хотелось спасти егеря хотя бы для века двадцатого, заставить его спрятаться и избежать злосчастной атаки, но это было невозможно. Случившееся не имеет обратного хода!