Читать книгу Комедии. Перевод Юрия Лифшица - Вильям Шекспир, William Szekspir, the Simon Studio - Страница 18

Арденнский лес.

Входят РОЗАЛИНДА, СЕЛИЯ и ЖАК.

ЖАК. Я бы хотел, милый юноша, побеседовать с тобой.

РОЗАЛИНДА. Говорят, вы водитесь с меланхолией?

ЖАК. Да, я предпочитаю меланхолию развлечениям.

РОЗАЛИНДА. Большие дозы того или другого в равной степени отвратительны в людях, которые в общественном мнении должны были бы котироваться ниже горьких пьяниц.

ЖАК. А разве плохо быть грустным и молчаливым?

РОЗАЛИНДА. Немногим хуже, чем быть простым столбом.

ЖАК. Поймите, я меланхоличен не как непризнанный ученый; и не как погруженный в себя музыкант; и не как надменный придворный; и не как мечтающий о славе солдат; и не как расчетливый дипломат; и не как признанная красавица; и не как безнадежно влюбленный, который меланхоличнее всех вместе взятых. Нет, я меланхоличен по-своему; моя меланхолия многосоставна, многопланова и в то же время проста. Она, я бы сказал, является экстрактом моих путевых впечатлений, размышления о которых вызывают у меня разлитие черной желчи и вследствие этого – грусть.

РОЗАЛИНДА. Так вы путешественник! Так бы сразу и сказали. Теперь понятно, отчего вы грустны. Боюсь, вам удалось поглазеть на чужое добро, лишь промотав свое. А разглядывать чужое, не имея за душой своего… Помните пословицу: видит око да зуб неймет?

ЖАК. Зато я познал жизнь.

РОЗАЛИНДА. И от этого загрустили? Я бы предпочел жизнерадостную глупость, чем знающую жизнь безрадостность. Стоило путешествовать ради того, чтобы узнать жизнь, которая вас и знать не пожелала.

Входит ОРЛАНДО.

ОРЛАНДО. Поклон и счастье милой Розалинде!

ЖАК. Опять стихи? Нет, я этого не вынесу! Прощайте. (Уходит.)

РОЗАЛИНДА. Прощайте, господин Путешественник! Если вы не пришепетываете, не одеваетесь по-заграничному, не издеваетесь над обычаями своего народа, не смеетесь над своими родителями и не вините Господа Бога в своей никчемности, кто вам поверит, что вы были, например, в Венеции и катались в гондоле. – Как, это вы, Орландо? Вы уже здесь? Я не ждала вас так рано! Хорош влюбленный! Если вы еще раз меня обманете, можете не показываться мне на глаза.

ОРЛАНДО. Милая Розалинда, если я вас и обманул, то всего на час.

РОЗАЛИНДА. На целый час обмануть любовь! Если так называемый влюбленный опоздает на тысячную долю тысячной доли секунды к своей возлюбленной, то я готова держать пари, что Купидон только пощекотал его, а сердца даже не задел.

ОРЛАНДО. Смилуйся, дорогая Розалинда.

РОЗАЛИНДА. Прочь с глаз моих! Раз вы так неторопливы, пусть моим поклонником станет улитка.

ОРЛАНДО. То есть как – улитка?

РОЗАЛИНДА. А вот так! Улитка медленно ползет, потому что тащит на себе собственный дом. Такого свадебного подарка вам нипочем не преподнести вашей избраннице. Ко всему прочему, улитка всегда ползет за своей судьбой.

ОРЛАНДО. За какой судьбой?

РОЗАЛИНДА. За своими рогами. Ведь именно за них вам подобные благодарят своих супруг. А улитка женится, будучи уже рогатой, и не оскорбляет жену подозрением в измене.

ОРЛАНДО. Добродетельные женщины не изменяют, а моя Розалинда – из таких.

РОЗАЛИНДА. Вы говорите обо мне?

СЕЛИЯ. Как ты себя ни тешь, у него есть Розалинда почище тебя.

РОЗАЛИНДА. Вот как! Тогда я меняю гнев на милость. Можете за мной поухаживать, у вас есть все шансы кое-чего добиться. А любопытно, будь я вашей настоящей-пренастоящей Розалиндой, о чем бы вы со мной говорили?

ОРЛАНДО. Я бы поцеловал тебя безо всяких разговоров.

РОЗАЛИНДА. Нет, до этого вам все же пришлось бы долго уговаривать меня, а если бы вы иссякли, можно было бы приступить к поцелуям. Когда хороший оратор запинается, он пьет воду, а когда влюбленный теряется в разговоре с любимой – храни нас Бог от этого! – он прибегает к поцелуям.

ОРЛАНДО. А если он не добьется поцелуя?

РОЗАЛИНДА. Тогда беседа завязывается снова: он снова приступает к уговорам.

ОРЛАНДО. Можно ли так потеряться в разговоре с госпожой своего сердца?

РОЗАЛИНДА. Будь я госпожой вашего сердца, вы бы смогли. Не то пришлось бы признать, что мое целомудрие одержало победу над моим умом.

ОРЛАНДО. Стало быть, если я посватаюсь к моей Розалинде, я могу перед ней опростоволоситься?

РОЗАЛИНДА. Только в том случае, если у вас что-нибудь расстегнется из одежды. Но, кажется, вы забыли обо мне, а я и есть ваша Розалинда.

ОРЛАНДО. Я рад лишний раз назвать тебя Розалиндой, потому что готов бесконечное количество раз повторять это имя.

РОЗАЛИНДА. Ну, так знайте: на ее месте я бы вам отказала.

ОРЛАНДО. А я бы тогда умер не сходя с этого места.

РОЗАЛИНДА. Не верю. Едва ли умрете без помощи адвоката. За шесть тысяч лет от сотворения мира ни один мужчина не умер на своем месте, то бишь не умер от любви. Троил – и тот, как ни старался, а помер от удара греческой дубинкой по голове. А уж он-то казался идеальным любовником. Жаль, что Геро не успела уйти в монастырь, а то Леандр еще долго наслаждался бы жизнью. Но молодому человеку захотелось окунуться жаркой летней ночью; он нырнул в Геллеспонт, заплыл далеко от берега, потом судороги и – конец. А древние дураки приплели ни с того ни с сего Геро из Сестоса. Выходит, – солгали. Мужчины порою умирают, умерших мужчин поедают черви, но при чем здесь любовь?