Читать книгу Hannibal ad Portas – 4 – Агент под Прикрытием - Владимир Буров - Страница 16

– Шампур полуавтоматический: ни за что не додуматься самому, что она на этот раз исполнит.

Совершенно невероятный парадокс, который заметил Оноре де Бальзак, как свойство души хомо именно сапиенса. Обычно считают:

– Или ошибка писателя, увлекшегося деусом из машины, или тот, при ком идет разговор:

– Не посмеет поверить в правду.

Такое же – в принципе – свойство человека, как замеченное Данте отставание памяти от деятельности разума:

– Слышал звон, но не в состоянии уверовать, что такое бывает, хоть и в принципе.

Фундаментальная ошибка в том, что театр признали условностью, забыв, что в фундаменте – это правда устройства мира. А вот то, что жена может при муже – почти прямо – трахнуться с другим, объяснила популярно, как выпить стакан воды, Александра Коллонтай, – но:

– Приняли решение, что это относится только к революционно настроенным солдатам и матросом и их комиссар-шам, – а так-то обычная домохозяйка на это не согласится даже под расстрелом.

Хотя домохозяйки – в значительном количестве, доходящем до подавляющего большинства – только об этом и мечтают. Вывод:

– Расстреливали их за что-то другое. – Возможно, именно как раз за Это:

– Понимание Оноре де Бальзака в его целиком и полностью, не отвергающей условности мира натуре, как – наоборот – определяющие нашу жизнь надолго, хотя и не до конца света.

Многие думают, что бог просто издевается над человеком, чтобы иногда показывать, каким идиотом он является, – а:

– Что наоборот, – смешно, но никто не верит.

И это значит только одно, что:

– Бога здесь нет, – но иногда бывает в машине.

И:

– Бог катается, а нам приходится возить дровишки туда-сюда, – а зачем, господи, непонятно, если скоро революция и все всё равно уйдут на фронт.

Тем не менее, даже предположив, что стучатся в дверь опять Нинка и Линка – не пустил их. Почему?

– Не верю!

Имена, тем не менее, названы, и теперь жди заселения Луны, как когда-то Земли после потопа:

– На вид всё те же, но уже только все абсолютно парнокопытные.

Что это может значить? Только одно:

– Человек уже двойной, и если один не бельмесит, то другой уже стоит на стрёме у той летней душевой, где лежит записка, но, увы:

– Не от него. – Связь между ними есть, но она не прямая, найти ее не только не каждый хочет, но многие вообще:

– Категорически против этой компании, – и вплоть до того, что может отступать даже до самого Моисея – не сдадутся!

Аргумент:

– Так долго с горы не спускаются, – а:

– Говорить с богом Моисей не мог, так как априори надо иметь в запасе десять лет для спецшколы, пять института, подготовительные курсы возможны – семнадцать лет никто не станет куролесить по пустыне, пока все остальные не сдохнут, ибо оставшееся золото осталось несъедобным.

И хотел уже попросить заменить Нинку и Линку – если уж никак нельзя обойтись без Прошлого – на Аллу Два, ибо не мог вспомнить даже Маркизу, а то, что у меня было еще прошлое – совсем забыл.

Все доценты с кандидатами вылетели из головы, как люди абсолютно бесполые. Но только успел это записать, как пришла Лариска, и я ее вспомнил, как человека. Которому должен. Как она меня просила! Так она меня просила, что теперь нам хватило Лунного Кратера, как отдельной ее комнаты в двушке на Вернадском проспекте, которая – несмотря на осторожность – всё равно сломалась, а это была дефицитная диван-кровать – но могу и путать, т.к. мог вспомнить не ее, а кого-то похожего. Но не беспокойтесь, если и медведица, то всё равно обязательно женского пола.

– Их либэ дих!

– Спасибо.

– Пойдем в кино?

– Охотно. Бери билеты обязательно на последний ряд.

– Почему?

– Я стесняюсь.

– Не замечал, – ответил, но и она не заметила, что совместилась, как два в одной очень разные, но похожие.

И от счастья скоро возник вопрос:

– Что лучше: она или продолжение? – Ибо она хотя и не была негром, но папу-асом, – как я ей посоветовал:

– Обязана?! – но всё равно не рассердилась.

– Но и дети, – посоветовал, – всё равно должны быть наполовину людьми.

– Зачем?! Хотя, если ты так хочешь – пусть будут немцами, как Кант мудростью своей волосатый, а остальные?

– Остальные? – я задумался, кем должны быть наши дети, если они такие красивые и умные, но очень секс-у-альные.

– Ты не думаешь, что у них всё уйдет в ум, если не поставить ему препятствий?

– Уму?

– Ну-у, а зачем слишком уж мучиться, если всё равно это бесполезно.

И, значит, секс, кино, а мысли хотя и приходят, но не так часто, как я уже привык.

– Ты – вообще – о чем больше всего думаешь?

– Не о сексе, ибо это у меня идет автоматом, как жизнь. Хочу стать доктором наук, но без предосудительности не получается.

– Что это значит, ибо я многое знаю, но об этом ничего.

– Берут, но пока только столоначальником в министерство.

– Это хуже?

– Для кого-то мечта, а я.

– Что?

– Хочу всегда быть рядом с тобой.

– Спасибо, я тебя тоже люблю.

– Я тебе напоминаю медведицу?

– Только с ударением на слове напоминаю.

– Медведица?

– Ну-у, есть в перспективе фильма Край.

– Ты уверен, что это она?

– Иначе, зачем она так хулихганила? Срывала железо с крыши у Колыванова, а он из-за этого так и не смог написать роман в письмах, как Жан-Жак Руссо Новой Элоизе, которые могли изменить судьбу мира в сторону его противостояния истине настолько, чтобы наши излияния на Земле так и продолжались дольше второго пришествия.

– Так ты думаешь, это не её Эма-эманация?

– Серьезно спрашиваешь?

– Думаю-ю, да, ибо Солнце же ж!

– Луна.

– Правда?! Я так об этом мечтала, так хотела на Луну с тобой, что вот, пажалста.

– Сбылось, – резюмировал, но уже сам получил дозу сомнения, ибо думал: все верят в очевидное, оказывается, Лариска – умная баба – не догадывалась.

Если есть умысел врать, то всё равно непонятно, откуда он взялся. Неужели она любила до меня того сохглядатая? Но человека активного в других отношениях. Примерно, как Ковалев в отношении Шилова в Неких – но не при штурме Трои – войнах.

Нинку с Линкой законсервировал за Лунным Камнем, что будут искать:

– И смогут найти, – но только не в нашем городе.

По крайней мере, не в нашем районе. И не думаю, что будут пытать, чтобы узнать их место:

– Нахождения, – это, как искать Еще Что-то, но не на Острове Сокровищ, а на необитаемом острове – еще догадаться надо.

Идея, что и всё-то здесь на Луне, как и на Земле, не только в парнокопытности – еще не нашла кратер для своего рождения. Или, как постеснялась сказать Фэ. эР. в Весне:

– Я еще не сошла с ума, а разрешили только: наоборот, что, как все быть, а не только казаться нормальной.

И провел почти научную аналогию с этой – как её? – по-моему называлась Земля, хотя больше пятидесяти процентов и на нее не разрешу ставить.

И возникает вопрос:

– Как мог Каин так быстро найти Авеля, если тогда не было ни телефонных книг, ни самих адресов с именами и фамилиями жильцов в них даже?

– Где-то есть Тайник с событиями – возможно – даже не только ближайшего будущего. Без помощников вряд ли найду. И передал на Стрелке – не очень далекой – все сведения Нинке и Линке. Обеспечив им канал связи не столь далекий, как предполагается по Теории Вероятности. Ибо:

– Луна только кажется такой маленькой – особенно с Земли – но вот даже ТО – теория вероятности – не знаю, охватит ли ее полностью.

– Вот это прикрытие – так прикрытие! – с большой радостью кто-то закрыл мне сзади глаза.

Но не растерялся:

– Лариска?

– Этого мало.

– Ты подумала, что это вопрос.

– Спасибо, что применил вопрос, как ответ, ибо теперь я не сомневаюсь в твоей любви – ты знаешь, что обмануть меня не удастся.

– Спасибо и тебе, что нашла меня.

– Прикрытие Луны очень близко моей душе.

Что это значит, пока не стал спрашивать. Может она уже умерла, и я нашел ее здесь, как Данте Беатриче. То не знаю:

– Знаю, или спрашиваю.

Лунная Лариска, – чем она может отличаться от прошедшего времени? Думаю, может больше, чем раньше. Хотя не исключено, что, как обычно:

– Становится и становится только хуже, – что значит, конца света ждут даже на Луне.

Не стал думать о хорошем – о плохом веселее. Но тоже:

– Ненамного.

Хотел зайти за Лунный Камень, но понял, что Лариски там нет, так как две первые неожиданно опять появились на горизонте, но опять в том же платье:

– Невидимок, – есть, а что не удается даже угадать. Вот до какой степени. – И:

– Предложил им работать сутки через сутки.

Ни ответа – ни привета. Может быть, это Наташка со Светкой, они никогда друг друга не стеснялись, и до такой степени, что завидовали зимним сапогам, которые трудно разделись, так как они тоже всегда:

– Только одна пара.

Принял решение: тени не считаются. Ибо халтурить даже на Луне не так хорошо, потому что плохо: идет перегрузка.

Впрочем, ничего не вышло, ибо вспомнил:

– Надо богу молиться, а не решения принимать, которые всё равно никогда не могут быть выполнены.

Хотя мелькнула мысль, но так быстро, что смог только запомнить:

– На Земле действует рекомендация Данте: по остаткам можно восстановить даже мамонта.

Здесь отличить живых от мертвых трудно: все только тени.

И:

– Принял решение встретиться с двумя первыми тенями, как:

– Тень.

Не получилось. Тень не всё помнит – я:

– Только забываю на время, – хотя тоже:

– Какое неизвестно.

Тенью быть страшно. Однажды чуть не получилось, но так испугался, что:

– Сколько ни пробовал – боюсь до сих пор.

И сел на Лунный Камень, который становился иногда маленьким, а чаще большим. Как та гора Данте, где ему всё-таки удалось найти Беатриче, не только ничего не боящуюся, но могущую смело смотреть даже в глаза Солнцу. Данте мог:

– Только на нее, – но всё равно ему удалось так научиться летать, что даже сам не заметил, что поднимается всё выше и выше.

Я – не могу. Почему – пока не совсем понятно. Ибо мечта есть, а результата всё равно даже не намечается. Впрочем, и Данте не замечал, что:

– Пошел, пошел, давай, давай, выше, выше!

Тем не менее, думаю, строить на Луне дома также бесполезно, как на деревне коровники:

– Всё равно нигде не спрятаться, – да и коров разве напасешься.

Быков? Вообще нет.

Стройотряд? Состоит только из ученых. Хотя и будущих.

И решил:

– Строить коровник.

Брать:

– Только тех, кто не будет задавать вопросы.

И оказалось, таких людей хватает, что значит одно из двух:

– Или поездка на Луну в качестве бойца ССО – это обычное, как Норма Сорокина, дело или они никогда не видели Луну вообще.

И решил, что меня послали на Луну не для того, чтобы разводил здесь малину, строил коровники, купался с девочками – одна меня недавно пригласила, – а:

– О, ужас или наоборот радость, – пришла другая – та:

– Опоздала.

И постепенно понял, что попал в трудное положение:

– Не могу отказаться ни от этой, ни от первой.

Помню, когда-то одну пригласил танцевать на дне рождения второй, которая сделала через несколько минут такой ход, что пришлось отказаться:

– Я хочу быть с тобой, – и ясно: сегодня ночью обязательно, – а навсегда?

– Тоже.

И вот теперь только стало ясно:

– Они давно взяли меня в оборот, а получилось вот только здесь, на Луне.

И, думаю, только для этого прибыл на Луну, а вовсе не по оперативно-стратегическим обстоятельствам мирового масштаба. Данте – считаю – приходил сюда, чтобы именно:

– Перевернуть мир так, чтобы его встреча с Беатриче стала неизбежной.

Я? Надеюсь – тоже. И честно, на Луне не хочется оставлять даже одну из них. И:

– Так как я ни одной из них – если ничего не путаю – здесь не видел, то эти две тени они и есть.

Ибо думать, что они остались на Земле, всё равно, что только мечтать о несбыточном:

– Там они не согласятся быть моими, но в разных временах, ибо, как это сделать я так пока не и придумал.

А вот Данте смог доказать, побывав на Луне и в других частях его света, что Беатриче можно встретить еще и на Земле, но так, как я:

– В альтернативе, – что, да, узнать никто не сможет, а я знаю, как!

А именно, по их шерстяному покрову:

– Одна голая, как Рыба-кит, а другая содержит ее в себе, как заросли Австралии моря и океаны, по которым Кук вознамерился связать их воедино.

– Как-то нелогично получается, сэр, мехом внутрь, что ли?

– Временно это вполне возможно. А так-то, да, дубленки уже давно никто не носит.

Оказалось, что всё-таки наоборот, а это значит – нет, дубленки всё равно никто не носит – но мех внутри или снаружи смог запутать даже Исаака, когда он выбирал, какому сыну отдать царство навечно, – но:

– Только временно, – ибо поступил не по интуиции, как ему расписали судьбу на небе, а пошел самым верным путем:

– Наощупь! – так бывает? Чтобы на помощь уму непостижимому пришла на помощь практика:

– Если бежит от вас – значит мамонт.

Сын же Исаака, Иаков сделал открытие:

– Можно и до утра найти время сплавать за Золотым Руном, чтобы предстать перед отцом, как лист перед травой:

– В нём, как в родной волосатости своего брата Исава.

Вывод неутешительный:

– Царица Савская одна, а на самом деле претенденток было двое!

Почему теперь никто и не узнает ее портрета, и вплоть до того, что кумекают:

– Не было ее!

Выходит, что больше – что меньше, а разницы никакой. И значит, в точку можно только:

– Соврать, как Иаков своему папе.

Сегодня даже один день без вранья и то:

– Не существует. – Как, впрочем, и никогда такого дня не было.

Даже, если человек говорит правду – самого дня, обладающего всеми параметрами честности:

– Не бывает.

Некоторые, как Распе, у которого звуки сначала замерзли, а потом в теплом доме опять оттаяли, думают: чем больше врать – тем вероятнее правда может сама появиться на свет, и встанет перед первородным грехом, как лист перед травой. Но Данте ничего прямым текстом так и не сообщил, что нашел ее хоть где-то за пределами Земли, на Луне:

– В том числе.

Решил заказать себе шашлык по-Карски в ресторане Прага и за время его ожидания подумать, как найти время, место и способ разделить этих добрых леди на их личные прихоти только. Любят они одно и то же, но – уверен:

– По-разному.

Прямо на улице перед книжным магазином на Калининском проспекте я сам немного боюсь, у этого только, если, где Никита Сер куковал с Э. мало кому Известным прямо при всех под его нововозведенным древом жизни, и пили и пели до самого обеда песню:

– Ох, где был я вчера, не пойму днем с огнем, помню только, что дали путевку на Луну – думал в шутку тогда – сейчас оказалось, что мне:

– На самом деле, – не в Америку.

Ник Сер предложил выбор, что:

– Будем таперь бросать через спину тапок, кому куда.

– Я и так знаю, Ники – тебе на Кубу к Фиделю – мне прямо к Кеннеди, чтобы предупредить о заказе на убийство.

Но, как это сделать, пока не нашел способа.

– Сделаем так, я потопаю под утро, мол, пошел, а ты прими его как будто.

– Хорошо!

– Я с Элен Ромеч – ты с Зарой Леандер, – сказал он.

Я постеснялся уточнить:

– Какая из них с природным мехом? – ибо понимал:

– Всё равно предложит потом поменяться – узнаю лично.

Но не думал, что будет произведена до такой степени большая конспирация:

– Они пришли в масках. – И сколько я ни пытался быть таким же дураком, как Луи де Фюнес, и говорить почти без перерыва:

– Сними маску, пажалста, иль – в крайнем случае:

– Покажи хоть своё ненастоящее личико.

И вот дело дошло до того, что так ласково с ними обошелся, что даже очень просили повторить:

– Всегда так можно?

Я к Нику Серу, – а:

– Иво нет-т.

Говорю:

– Он на Кубе – не скучайте, а они тоже намекают, что:

– Пока нет, заменять его тебе придется.

Согласился без препирательств, ибо чё делать здесь, на Луне, если не только этим делом и заниматься, – знак вопроса?

– Не нужен.

Неужели Рай начинается на Луне?

И докатился до того, что с одной проводил секс, а другая в это время треску жарила на Белом море с трудом добытым растительным маслом в соседнем населенном пункте, а даже, поняв, что ее обманули – не успевала, как следует обидеться:

– Успевала начать понимать, что это она и была со мной то под большим лопухом, то под перевернутой лодкой на берегу, как фильме:

– Приходите не завтра, пожалуйста, а прямо сёдня всё и сделаем, – нет, по-другому, а именно в фильме Холодное Лето 53-го.

Получается:

– Человек, чтобы быть счастливым сначала должен понять себя умным, потом:

– Оказывается дураком был, – а вышло:

– Что вот только так и можно – как сделал выписку Данте Алигьери – подняться над Землей и всё выше и выше, что даже не замечал До Этого, как хорошо было:

– Превратиться из умного в дурака, потом наоборот, опять в умного, – что и называется:

– Счастье.

Ужас, правда, остается:

– Как не замечал очевидного?!

Решили пока жить в одном доме, а у каждой с собой своя бирка Антона старосты Асса Пушкина, – у одной свой Пивной бар на Рязанке – у другой:

– Ресторан Прага на Калининском напротив, – имеется в виду, это, как я предложил, – они почти наоборот:

– Это у меня читальный зал в ГЗ, а у тебя такой же на Факе.

Я позволил себе решить их разногласия не дифференциалами и интегралами, Рядами и Биномом Ньютона, – а:

– Простой реальностью можно? – хотя знак вопроса замаскировал под жука, который здесь пролетал, как одна такая пушистая телка из рода Че, что танцевала со мной в местной чайхане, состоящей только из наc двоих и пианино заодно с проигрывателем музыкальных пластинок до такого упада, что догадалась встать только тогда, когда уже едва не стало слишком поздно. И:

– Ничего не было, – но запомнил ее на всю жизнь, и теперь вывожу периодически на прогулки, но опасно доиграться до такой реальности, которая изменит само прошлое.

Единственное, чего не могу сказать, как муж одной литовской девушки Ирэн и ее певец:

– Сколько я девушек встретил, только не встретил такой-й-ой-ой-й.

– Помню тебя перед боем, в дыме разрывов гранат, платье твое голубое, голос, улыбочку, взгляд.

И забыл обо всем на свете, стал ловить треску сразу на три – 3 – дома:

– Она, она и она. – Специально не повторяю еще раз имена, чтобы никого из них не украли, такие красивые, как три царицы под окном, – но:

– Вот, что делают, когда меня не предвидится – даже не задумываюсь.

В некоторых теориях утверждается, что ничего и не происходит – в других, наоборот:

– Бывает, – но узнать конкретику нельзя принципиально.

Специально придумано так, для счастья неведения, которое, не изображая и не воображая, но, скорей всего, именно поэтому:

– Если не может существовать, – то просто:

– Бывает.

И зашел с утра к одной, днем к другой, вечером к третьей. Зачем? Хотел свести их вместе и – нет, не попрощаться – сказать:

– До свиданья, – всё равно:

– Не получилось.

Я ходить могу, они – выходит – нет, хотя и работают, как самодвижущие мишени в своих личных флигелях. Пространство разделено на не для всех доступные части. Хотя, возможно, у каждой из них своя парадигма тоже есть. Но угадать, за кого из них зацепиться, не могу – кинуть жребий?

Тоже нет необходимости, которая может быть решена в будущем.

И нельзя даже представить, пригласил всех на рыбалку, и плыли все в разных лодках, как в одной со мной, и они друг про друга даже знали, но не видели.

– Я остаюсь здесь навсегда! – крикнул, встал в лодке, но она закачалась, предупреждая о волнении – вплоть до морщин – пространства, как явлении временном, но еще существующем.

Сел.

Потом на берегу сам жарил для них рыбу, а они были, как в выходной:

– Счастливые, праздничные и c бокалами шампанского.

– Это Рай? – я посмотрел на небо, которое подмигнуло, закрыв солнце тучей, хотя и на несколько секунд, но решил: исчезнут, так и не дожив до вечера, когда всё будет можно.

Они – дожили. И хотел даже сесть писать протест, что мне мало и этого для прощания с Луной, но они опять вошли – так и не замечая друг друга – и опять всё было, как прежде:

– Я – король.

И только к полуночи вызвали к Тузу – боялся:

– Если Эйнштейн или Алан Тьюринг – могу не справиться.

Тогда, может быть, ладно, подчинюсь, но только извините, не навсегда, ребята. К счастью, не пришлось, ибо это был:

– Президент США Кенне, – роль которого, не увы, должен был сыграть я:

– Не буду!

– Вы любите невыполнимые задания, сэр, поэтому и вся колода из 54 карт Тарот ваша.

И, как нарочно, забыл, точно ли их должно быть пятьдесят четыре. Хотелось объясниться, что так не делается:

– Не начинаются настоящие дела с игр с памятью.

И:

– Как оказалось, продолжить нельзя, а повторить, как даже расслышал:

– Хоть сто раз можно!

– Спасибо, сэр!

– Почему, сэр?

– Спасибо, леди.

– Почему, леди?

Если не сэр и не леди, то кто? – стоит задуматься, но в перспективе только Черномор, Змей Горыныч или Кощей Бессмертный. Я:

– Не уверен, что согласен даже на уикенд заменить хоть одного из них.

Просто надо, как Данте взять проводника, а:

– Кому я доверяю так, как не самому себе?

Кто может ответить:

– Никому доверять нельзя – мне: