Читать книгу Близь и даль - Владимир Черепкин - Страница 19

Волны Каспия не сравнимы по красоте с балтийскими, например, либо какими-то иными северными: смачная сине-зелёная вода при волнении несёт на себе удивительные жемчужные краски.

Вечером же, когда море быстро темнеет, в отсветах судовых огней вода приобретает мистически-сказочные, переливчатые, тёмно-зелёные, шоколадно-коричневые, с мечущимися причудливыми всполохами бело – жёлтых пенных узоров, оттенки…

Шаривший же быстро по волнам, прожектор приближающегося к нашему борту буксира многократно усиливал, эту и без того, казавшуюся сюрреалистичной картину.

Буксир был старенький, и тоже казавшийся каким-то древним и нереальным, словно вынырнувший из веков летучий голландец и лишь отсутствие высоких мачт и парусов, да исходящий от него гул мотора, да свисающий с борта светлый новенький кранец несколько подчёркивали реальность всего происходящего.

Мы стояли небольшой группой нашего экипажа у борта, возле надстройки, любуясь тем необычным пейзажным действом.

Буксир начал было с разгона поворот для причаливания к нашему борту, но вдруг затормозил, дав полный назад и, остановившись, стал покачиваться на волнах в двух десятках метров поодаль.

– «Моздок», подходи, не бойся нас! – как-то очень самоуверенно и решительно прокричал в мегафон наш капитан.

Буксир стал медленно приближаться и, приткнувшись в пенистых брызгах кранцами к нашему борту, несколько затем от него отскочил но, подработав винтами, приткнулся вновь. На его палубе светясь озорными весёлыми лицами стояла пёстро одетая группа тамошней команды. Они подали швартовый трос. Наш матрос набросил его на кнехт. Но с того мостика вдруг гаркнул, видимо, раздражённый поучительными словами нашего капитана, их капитан: – Отдать швартовый! Матрос с нашего борта от неожиданности опешил, но услышав еще один, более резкий сверху выкрик, быстро скинул с кнехта конец, и буксир решительно отошёл от нас. Обогнув наше судно, он причалил к другому борту. И хотя вспененная вода и фонтаны брызг меж бортами выстреливали здесь не меньше, на лице подошедшего к леерному ограждению, капитана буксира, чувствовалось от своих действий явное удовлетворение, и сияла снисходительная улыбка.

– Передайте морячкам этим, пусть отдадут своему капитану, – подал он вниз, свёрнутую трубочкой бумагу. Рулевой, взявший свёрток поспешил по трапу в рубку. Но из надстройки к борту подошли ещё несколько наших человек.

Надменное же настроение капитана буксира приняла и его команда. – Да какие это морячки, – речники, которым разрешают иногда в море выходить, – зубоскалил с чумазым лицом и в чумазой же вязаной шапочке парень, – вероятно, механик или моторист.

Мы вплотную приблизились к борту. Не смущали нас и выстреливаемые из межбортового пространства, да летящие нам в лица и падающие нам на головы стайки брызг.

– Тоже мне моряки, – ухмыльнулся, переняв их озорной настрой, кто-то из наших, – ваше судно у нас на привязи, как собачка дёргается и мечется.

– Да какое это судно?! – подхватил другой, – калоша самая настоящая, вон как болтается, – вас как волна немного вниз опустит, так уж и не видать, а мы как стояли, так и стоим.

– Чего болтается?! Самое мореходное судно. Это ваша лопата плоскодонная

стоит вроде бы как вкопанная, а качни посильней волна, – или перевернётся, или переломится.