Читать книгу Близь и даль - Владимир Черепкин - Страница 3

Жила у нас в деревне старая бабушка, а для нашего приятеля Сашки, в дом которого мы часто заходили, и где она обитала, она была прабабушка.

Эта бабушка была уже не совсем в себе и была у неё мания время от времени собираться куда-то уходить. Это приводило, проживавшую с ней родню её, к нервотрёпке, и связанные с ней хлопоты.

Со временем началась у неё и ещё одна мания: стала она рассказывать о том, что появляется иногда в поле за огородами некий чёрный чёрт, которого она очень боится.

Эту вот новую манию стали использовать её родственники для борьбы с манией первой. По началу, просто словесно пугали старуху этим чёртом. Ну, а когда это перестало помогать, Сашка сделал себе из чёрной тряпки маску на всю голову, припас чёрную куртку, чёрные перчатки и при сборах старухи в дорогу, или при упоминании той об уходе надевал всё это и представал перед ней в сём страшном обличии. Для пущей острастки ещё и пугал бедную, с дикими воплями подскакивая к ней и хватая черными теми перчатками.

Бабка в страхе съёживалась, старалась, как могла, увернуться от чёрных лап, извергая не менее выразительные вопли ужаса.

К счастью такое продолжалось не долго. Видя достаточную напуганность старухи, Сашка неспешно покидал комнату и, показавшись для дополнительной острастки ещё и с улицы в окне, и, затем, спрятав то чёрное одеяние в укромном месте, приходил в своём обычном виде.

Бабушка же после той страшной экзекуции о каких-либо уходах, напрочь, и надолго забывала…

Постепенно она стала от мании ухода отвыкать, и, наконец, совсем её прекратила. Соответственно и «чёрт» её дома перестал донимать, а потом уж и уличный чёрт оставил её в совершенном покое. О нём она больше даже не упоминала…

Об этом давнем деревенском случае, я вспомнил вот по – какой причине.

Сидел я как-то тут на скамейке, на волжской набережной, а на соседней скамейке молодая пара отдыхала. Они разговаривали о чём-то неторопливо, а потом к ним еще один молодой человек подошёл и стал, жалобно так, денег на похмелку просить. Ну, эти молодые люди стали возражать, что не надо бы, мол, тебе больше пить, уж больно запои длинные у тебя. На что парень уверял, что запой этот свой он тут же закончит, как только похмелится, а сейчас, мол, нету никаких сил терпеть.

– А чертей своих не боишься? – улыбаясь, спросил парень со скамейки —

помнишь, ты нам про чёрта как-то рассказывал.

– Да ну, это один раз всего было, да и то недолго, мельком я его видел.

– А расскажи-ка ещё, вон Света у меня про такие чудеса не знает.

– Расскажи, расскажи! – весело оживилась девушка.

– Да чего тут рассказывать, ну просыпаюсь я как-то рано утром с такого же примерно бодуна и вижу: промелькнуло что-то черное от двери. А дверь, что в шифоньер приоткрыта была, – и смотрю: он туда. Я сначала немного напугался, лежу, подходить туда боюсь. Ну, потом уж встал, заглянул, – нет там никого, успокоился. Вот и всё…

– Ну, так тебе денег дай, – напьёшься, не такое ещё померещится – сказал парень со скамейки.

– Не, ребята, резко ведь тоже, говорят, бросать нельзя. Сегодня похмелюсь, – и всё, завязываю. А то и, правда, свихнуться можно.

– Дать ему что ли на похмелку? – обернулся парень к девушке.

– Да, наверное, надо, – жалостливо промолвила она.

– Ну ладно, – полез тот в карман, – дам тебе в последний раз на пузырь, но больше не жди, завязывай.

— Да конечно – конечно! – радостно оживился тот, и, получив заветную бумажку, скорым шагом скрылся за сенью густой аллеи…

Наступила молчаливая тишина. Мне виделась та бабушка, которую отвадил от пагубной привычки «чёрт», что и сам после этого окончательно исчез. А вот в исцеление этого гражданина верилось с трудом. Ну, разве что «чёрт», – допустил я, – когда-нибудь по- настоящему его допечёт…