Читать книгу Близь и даль - Владимир Черепкин - Страница 5

Вдвоём, – я да отец, трясёмся мы, свесив ноги с края телеги, что поскрипывает по пыльной земляной дороге к большому дальнему лесу.

Лес находится за самой удалённой деревней нашего колхоза. Имя той, на отшибе, деревни – Бараново.

Лошадь, кличка которой – Родная, особливо не гоним, – путь ей будет не из лёгких, но слегка поторапливаем, изредка подёргивая вожжами, – к вечеру всё же надо вернуться домой.

Рядом с лошадью семенит, прядая навострёнными тонкими ушами, месячный жеребёнок её – Иртыш.

Да ещё рыщет, не теряя общей группы, постепенно перебегающий с места на место и любопытно изучающий их, обнюхивающим землю носом, пёс Пират…

За Барановом лес уже серьёзный и дорога лесная, не наезженная. Лошадь идёт медленно, недоверчиво ступая в травянисто-глинистое месиво.

Поскрипывает и раскачивается от огромных ухаб телега.

– Тпру – говорит отец, когда въезжаем на, открывшуюся среди вековых дерев, опушку и, соскочив с телеги, глядит на меня оживлённо-весёлыми глазами, быстро кидая слова: – Бери корзину, пошли!..

У берёзок с края опушки чудеса – подберёзовиков видимо-невидимо.

– Корзину наполнишь – на телегу в задний ящик ссыпай, – говорит отец и уходит распрягать лошадь.

Я оглядываю пространство средь берёз и замираю от изумления – полчище подберёзовиков так велико, что не видно пределов. Они и подле, и справа, и слева, и вдалеке – сколько видят глаза. Им тесно на земле – они забежали на пни, даже на комли деревьев, выглядывают из густой травы, толпами забегают в лес…

Отец косит траву, а мне в пору грибы косить, но я их быстро срезаю складным ножом и кидаю в корзину. Тороплюсь. Мне кажется они разбегутся – я останусь ни с чем. И я не вклиниваюсь в их стаи, а двигаюсь на коленках по периметру, словно пастух, сгрудивающий своё стадо. Стараюсь не отвлекаться. Лишь иногда подниму голову чуть оглядеться, да смахнуть пот со лба. На мгновенье воткну в землю нож, смахну со лба пот, оглянусь, услышу ритмичный звон отцовской косы, замечу в стороне, то заныривающего зачем-то в траву, то выскакивающего из неё Пирата и снова примаюсь за дело…

– Ну и хватит их, – говорит отец, когда я опрокидываю в ящик третью по счёту корзину, – иди вон туда, – показывает рукой на зеленовато-белёсую полосу края леса, – там подосиновики да белые. И я спешу на новое место, где, словно искусственно посаженная, аллея, окантовывает лес полоска перемешанного с осинником березняка.

Грибов здесь меньше, зато какие они! На толстых ножках с округлыми бурыми да красными шапками показываются тут и там из травы коренастые подосиновики. Попадаются меж ними и стайки белых грибов. В густом же ельнике, уводящем глубже в лес, их ещё больше и я неуклонно продвигаюсь туда, видя всё новые и новые бурые шапки этих замечательных лесных жителей.

К удивлению, червивых среди них, почти нет. Корзина быстро полнится и тяжелеет.

– Э-э-э-эй! – слышится отцовский голос вдали. Отзываюсь и иду на него, добирая корзину, встающими на пути, боровиками…

– Э-э-эй! – снова доносится дальний голос. Теперь он кажется с другой стороны.

Встревоженный, отвечаю своим криком.

– Иди за Пиратом, он выведет! – кричит отец. И я гляжу в глаза, появившегося передо мной в очередной раз, Пирата. Он устремляется в сторону, и я, хотя и с большими сомнениями, всё же иду за ним. Продираюсь сквозь чащу, рву лицом, прилипающую к нему с ветвей паутину, спотыкаюсь о сучья, о корни, затаившиеся в высокой траве.

Но доносящийся голос отца всё отчётливей. И вскоре я выхожу на знакомую опушку. Там стоит, уже запряжённая в нагруженную скошенной травой телегу, лошадь…

Довольные, мы ехали с отцом, лёжа на раскачивающемся от ухабистой лесной дороги, высоком возу. Внизу натужно тянула тяжёлую телегу, лошадь – Родная. Браво вышагивал рядом с ней жеребёнок Иртыш. Ещё ниже, но с горделиво поднятой головой, вершил свои собачьи петляющие пробежки, пёс Пират…

Отдыхая на возу, я вспомнил тот случай с карасями и подумал, что опять ведь не поверят… Ну, пусть попробуют. Сразу же приведу их к себе и покажу. Что я по приезду и сделал…