Читать книгу Близь и даль - Владимир Черепкин - Страница 9

В доме деревенского и школьного приятеля моего Славки ощенилась собака.

Собака не особых каких-то кровей, – обычная, рыжего окраса, некрупная вислоухая дворняга.

Но другому моему деревенскому приятелю Мишке вдруг приглянулся один из четырёх, появившихся на свет, щенков. Приглянулся он ему довольно кротким характером – в то время как другие щенки постоянно возились и непременно старались выбраться из этой, копошащейся в соломе, грудки наверх, тот пёстренький, бело-жёлтого окраса, щеночек был малоактивным и, не смотря на некоторые свои передвижения, всё время оказывался где-то в самом низу…

Мишка сбегал к хозяевам собаки, и ещё, домой, где испросил у взрослых разрешения на щенка.

И вот мы втроём, с, покоящимся на Мишкиных руках, его приобретением и оживлённо обсуждая его, явились к Мишкиному дому.

– Я вот какого выбрал, самого доброго, – говорил Мишка, встретившей нас у дома, его матери, – по нему там ползали все, а он всё лежал, – такой смирненький.

– Вот и плохо, что ты такого выбрал, – говорила мать, – будет малоактивный, тихий, в общем – пустое место, а не собака. Ну да ладно, что уж теперь, – вздохнула она, и, определив для щенка жилище под крыльцом, ушла готовить для нового жильца съестное.

Мишка же сделал под крыльцом для щенка нечто вроде гнезда из соломы и аккуратно уложил туда своего подопечного.

К удивлению всех, по мере роста щенок становился довольно злым к посторонним людям созданием, включая и нас – главных Мишкиных приятелей. Заливистый лай его со временем стал переходить в злобное, с оскаливанием клыков, рычание. А когда, подросшего уже, Пушка, – такую кличку дали ему хозяева, – посадили на цепь, к двери вообще нельзя было подойти без его хозяев.

Таким вот стал этот пёс, не в пример всем другим, очень добродушным деревенским собакам…

Но однажды случилось для собачки событие неприятное: Мишкины родители завербовались на работу и житьё в далёкий северный город Котлас. Дом свой продать ни кому они не смогли и просто заколотили досками все окна, заперли все двери и отправились всей семьёй в те далёкие края. Пушка они перед тем просто отвязали и, наказав находиться здесь, оставили на произвол судьбы.

Мы потом не видели, чтобы собака куда-то выходила из своего обиталища и лишь при нашем приближении к дому в попытке чем-то её покормить, она злобно выскакивала из под приступок, оскаливала клыки и грозно рычала.

Мы же, побросав наши припасённые куски, быстро покидали это опасное место.

Но однажды, проходя мимо дома, мы не услышали привычного собачьего рычания. Подойдя ближе, услышали всё ту же, необычную тишину.

Пушок лежал без движения, с высунутой меж приступок головой.

Мы со Славкой отнесли, беззлобное уже, животное за деревню на пустырь и закопали там, погрустив при этом и повосхищавшись той безмерной собачьей преданности своему дому…