Читать книгу Два голоса, или поминовение - Владислав Броневский - Страница 54

Безмолвная шахта Домбровы,

очнись и скажи свое слово!

За гневом, что тверд как гранит,

пусть в недра твои моя песня летит!

За гневом, как винт упругий,

глубже вонзайся в твердь!

В штреках Домбровы – уголь,

в штреках Домбровы – смерть.

В штреках, тьмою объятых,

горек горняцкий труд,

в грязных приземистых хатах

призраки-люди снуют.

Уголь в Домброве – закон,

уголь решает и правит,

ночью горит горизонт

заревом грязно-кровавым.

Отдыха нет никогда,

каркают черные краны,

гулко гремят поезда,

уголь везут беспрестанно.

Известью белой кропят —

может быть, кровью? – вагоны.

Ждут паровозы, сопят,

рвутся, дыша учащенно.

Шлет их Домброва за хлебом,

шлет за наживой Домброва...

Искры под сумрачным небом

россыпью вьются багровой.

Уголь она посылает,

запад и юг его ждут,

вместо угля получает

голод, болезни, нужду...

Кто же тебя, Домброва,

может назвать отчизной?

Смотрит Домброва сурово

в черную ночь фашизма.

Грозны шахтеров лица,

знают, кто враг и кто друг им.

Стражем стоит полиция,

выше – лишь бог и уголь.

Кризис все злей, безнадежней,

жизнь тяжелее и горше.

Каждый горняк – мятежник,

каждый дом – заговорщик.

В штреках Домбровы – уголь,

в штреках Домбровы – смерть.

Песня, винтом упругим

глубже вонзайся в твердь!

Всем, кто унижен и беден,

будет пусть порохом слово,

На Гуту Банкову, на Реден!

К бою! Готовы? – Готовы!