Читать книгу Два голоса, или поминовение - Владислав Броневский - Страница 63

По ту сторону радости

ждут усталость и смерть.

Всею жизни громадой

их значенье измерь.

Но, из сумрака вышедши,

прогремит оратория,

в небо взвитая выше, чем

черный дым крематория.

Пусть нам слово, как радий,

прожигает сердца.

Слава павшим собратьям,

нам же – путь без конца!

Друг мой, судьба нас разъединила,

мы расстаемся чужими, право, —

ты в Лодзь свою едешь, а я в постылой

и чужой мне останусь Варшаве.

Знаю, тебе ни к чему быть поэтом,

лирически заливающимся сверчком,

в каменной Лодзи, в бетон одетой,

каждый шаг твой отзовется стихом.

Знаю радость борьбы повседневной,

и зависть берет: она так легка,

а мне тяжелей – во мне бьются гневно

песня, боль и человеческая тоска.

Приемлю я всё, чем живет наш век,

радость и боль всем дарю с любовью,

сырье моей песни – всегда человек,

и песня моя вспоена моей кровью.

Как мог не понять ты, мой друг дорогой,

где я силу беру, в чем я мощь обретаю?

Со стихом, как с мечом, выступаю я в бой,

со стихом я люблю, со стихом я страдаю.

Свою не отдам я стожильную лиру,

никто не коснется стострунной моей,

я сам понесу ее, грозную, миру,

хоть будет она всех гробов тяжелей.

И мне не изменит вовек моя песня,

она поражения не признаёт,

из сердца взлетит, как орел в поднебесье,

и ринется хищно на сердце твое,

с добычей своею над скалами голыми

промчится туда, где течет безмятежная Лета.

А если умрет – упадет она голубем.

Только так умирают поэты!