Читать книгу Карнавал теней - Яна Половинкина - Страница 13

Моя сестра успела припомнить все сказки нашей кормилицы, которые так любила в детстве. Особенно те из них, что заставляли по ночам звать на помощь ангелов. Каких только пугал не сотворит человек!

«Как-то раз, – насказывала наша няня, – один чародей оживил восковую голову и советовался с ней по всякому поводу. Другой – обратил прекрасного юношу по пояс в камень. Но милостью Мадонны всякая чародейская премудрость рассыпается на глазах! Так-то, милые».

«Ах, бабушка, – думала Клариче с тоской, – хорошо, тебя нет со мной, храни тебя святая Клара!»

Улица вилась как бледная шёлковая лента среди высоких домов, она становилась всё уже, пока наконец не обернулась тёмным ущельем, куда не проникал даже лунный свет.

Дзани ускорил шаг и в предвкушении схватки положил руку на эфес шпаги.

– Идём, идём, – шептал он еле слышно. И в его голосе Клариче чувствовала озорное, горячее нетерпение.

«Вот это хрыч! – подумала она, сама того не желая. – Ох, прости меня, Мадонна! Какой же он…»

Неожиданно Дзани замер. И Клариче так и не нашла ответа на крайне щекотливый вопрос: можно ли быть сразу и молодым, и старым.

– Стойте! – прошептал кавалер Домино, обнажая шпагу. – Смотрите!

Нелепое существо завело их в тупик и застыло, словно изваяние. Дальше преследовать его не было смысла.

– Попался! – в полном восторге прошептал Дзани. – Нынче же с ним рассчитаюсь!

– Дзани, – серьёзно возразила моя сестра. – Вы правда хотите вызвать этого… на бой?

– А-а-а почему нет? – искренне удивился кавалер Домино.

– Почему?! – прошептала Клариче. – Да ведь в этом нет никакого смысла! Скажите на милость, зачем вы решили снова снять голову с того, кто ещё с прошлого раза ничего не понял?

– Затем, что, что. – Кавалер Домино не на шутку обиделся. – Э-это дело моей чести, Клариче. Не мешайте! Надо будет – обезглавлю вновь. Что поделать!

И, крайне раздосадованный, он отправился навстречу неприятелю.

«Точно мальчишка с великаном биться пошёл! Тьфу», – подумала моя сестра и сама невольно положила руку на эфес чудесного клинка.

Тем временем Дзани обошёл вокруг застывшего в оцепенении противника и присвистнул от изумления. Затем совершил глупейший и очень несвойственный своему почтенному возрасту поступок: хлопнул мучителя по плечу. Ничего не произошло! Кавалер Домино расхохотался в голос, как заведённый.

– И-идите сюда, Клариче! Не бойтесь! Он совсем меня позабыл!

Что ни говори, а Клариче была живым человеком, и приближаться к молчаливой груде, которая только-только ходила, как всякий из нас, было противно до дрожи. Но делать нечего.

Дзани ликовал самым беззастенчивым и бесстыдным образом.

– Э-это подделка! – хохотал он. – Ничего такого! Просто краска и воск! Подумать только! Ему даже возразить на это нечего! Кем он себя возомнил?!

Странное создание в неподвижности своей походило вблизи на статую, грубо сделанную, чьё лицо, напудренное, тронутое румянцем ради людского подобия, оставалось по-прежнему мёртвым.

Что за диковинный скульптор изваял этого истукана? Самым ужасающим или смешным было то, что неотёсанного болвана облачили, словно огромную куклу, в кафтан, видно, не раз уже перешитый. Будто человеческая одежда непременно должна обманывать всех и каждого!

Но таков был этот чурбан, движимый колдовской силой.

– Клянусь святым Марком, вы были правы, Клариче! Вот как с таким драться! – насмехался кавалер Домино и, церемонно поклонившись истукану, провозгласил:

Однако мёртвое молчание остолбеневшего существа не вызывало у моей сестры восторга. Даже после того, как прошла оторопь. Чему тут радоваться? Тому, что страшилище не может ответить?

Позже Клариче рассказывала мне, что Дзани не удержался и дёрнул своего недруга за нос.

Но болван продолжал стоять так, словно уснул на тысячу лет.

Сестра невольно содрогнулась:

– Оставьте его! Что с него взять?

– А я найду! – вскипел кавалер Домино, входя во вкус. – Мало, что ли, я натерпелся страху от чёртовой куклы?! А ну как она снова пойдёт?

И Дзани обратился к молчаливому пугалу:

– Что скажешь, адский дух? А ну как я разоблачу тебя от шкуры? Будешь помнить мои шестнадцать сольдо! Шут безголовый!

И тут случилось ужасное. Неподвижный верзила вдруг загудел.

– Лодовико Скьяри?

– А? – только и успел выдохнуть Дзани, прежде чем тяжёлым шагом существо двинулось на него.

Думать было нечего. Клариче обнажила сверкающий клинок и ударила чудовище наотмашь с криком:

– Стой!

Истукан замер, как позже оказалось, навсегда, но перепуганный Дзани набросился на него, пронзая страшилище шпагой снова и снова.

И тут противник начал распадаться на глазах: треснули швы на его кафтане, отпали руки, с деревянным стуком ударившись о мостовую, и солома хлынула из рукавов. После чего голова, круглая, точно кочан, рухнула вниз.

И вот, когда страшилище пало у ног Клариче, моя сестра могла убедиться, что состояло оно из чего ни попадя: самой безобразной и никчёмной ветоши, которой на свалке места не нашлось.

– Ты посмотри, что у него внутри! – возмутился Дзани, возвратив клинок в ножны! – Какая гадость! И вот оно преследовало меня всё это время! Что вы на это скажете, Клариче?

Однако сестра ничего не могла сказать. Она стояла, оцепенев, и смотрела на чудесную шпагу, что не земным огнём закалена.

И тут в тёмный переулок ворвался луч золотого света из распахнутой двери.

– Кто здесь? – проскрипел тихий встревоженный голос.

С фонарём навстречу незваным гостям и ночному мраку вышел ветхий старик, подслеповато щурясь.

– Это ты, Карбон? Чего шумишь?

Весь его облик кричал о тоскливой бедности, в которой и последний лоскут за рубашку сойдёт. Клариче не могла отделаться от мысли, что старик странным образом походил на крысу, которая выбралась из подпольной щели и теперь озирает божий мир.

– Кто здесь? Кто?

Ответа не было. Но едва луч фонаря коснулся Клариче, что стояла с обнажённой шпагой над павшим истуканом, старик заголосил:

– Боже! Боже! Прибежище моё!

Он отбросил фонарь и, упав на колени возле болвана, обращённого в ничто, горько разрыдался:

– Что вы сотворили? Вы же погубили меня, синьор!

Огонь фонаря, разбитого о мостовую, вскоре погас.

– Господи! – прошептал Дзани. – Да это же… Понятно!

И потянул мою сестру за рукав.

– Кла… Синьор, пойдёмте скорее, куда угодно, только идём!

Но моя сестра не тронулась с места. Она не могла отвести глаз от жалкого и печального зрелища: ветхий старик убивался по растрёпанной кукле, словно по живому существу.

– Словом жизни, словом власти заклинаю тебя, – лепетал он в глубокой печали.

И вот, не слушая кавалера, моя сестра обратилась к старику. И голос её дрогнул.

– О чем вы плачете, синьор? В чём моя вина перед вами? Что погибло?

Старик ответил не сразу. Но злость исказила его лицо, как только он посмотрел на Клариче.

– А не любо ли вам смотреть, как плачет Исмаил? Про что он плачет, вам не ведомо. Глядите: тут две руки от деревянной статуи монаха, а голова – горшок, набитый модной чепухой! Лицо – восковая маска. Се – человек не хуже вас. Хе-хе-хе-хе! Вечно наши руки тянутся к добру, жаль, пустая голова не даёт ничего сделать. Но где юноше понять старика Исмаила? Ступайте! Веселитесь! Придёт и ваш черёд!

– Синьора, синьор! – нашёптывал ей на ухо Дзани. – Идёмте, я знаю, я вспомнил, что…

– Это не человек, синьор, – возразила Клариче очень серьёзно. – Человек – это вы или я! А это чучело, набитое трухой, которое водила по городу сила колдовства. Нам пришлось сразиться с ним, хоть, скажу вам по чести, не было смысла губить безвольную тварь. Ответьте, синьор, не вы ли пустили её ходить по свету?

С этими словами Клариче посмотрела на Дзани с укоризной. Он понял и затих, только острый клюв его маски резко поднялся вверх.

Старик медленно встал, губы его дрожали, а руки тряслись. Но через силу он улыбнулся, заискивающе, как слуга.

– Это вас водит по свету безмозглая голова, – прошипел Исмаил, – а я же в конце дороги! Я повидал немало таких, как вы, синьор. Но вы в первый и, быть может, последний раз видите перед собой Исмаила. Не дано вам знать, кто может ходить по свету, а кто нет… А я знаю. Говорите, вы видели чучело, похожее на человека? А? Ха-ха-ха! А бывают люди, набитые трухой! Поведайте лучше об этом. А невежды всё равно быль от небыли не отличат.

Исмаил не без труда нагнулся и поднял голову истукана.

– Иные ходят без неё! – бросил старик со странной усмешкой, посмотрев на Клариче, и в глазах его блеснуло презрение. – Что ж, расскажите людям, синьор, как вы разрубили на части чучело возле дома старьёвщика! То-то будет потеха!

Исмаил медленно побрёл домой, словно побитая собака. Сестра моя молча смотрела ему вслед.

– Синьора, синьор, – отчаянно зашептал Дзани у самого уха. – Я узнал его! Это же тот чародей, у которого мой господин покупал себе юность! И с меня он желает взыскать его долг. Поспешим! Нам тут нечего делать!

Но Клариче не шелохнулась.

– Дзани, – тихо сказала она, и лицо её вдруг просияло, – да, похоже, всё так! Как ты думаешь, правду сказал он, что знает, кто ходит ещё по земле? А кто – нет…

– Клариче! – взмолился Дзани. – Разве мало вам одного чёрта?

Но сестра уже не слышала. Такова надежда, что от единой искры вспыхивает пожаром.

Клариче ринулась к приоткрытой двери лавки старьёвщика, да так скоро, что Дзани только охнуть успел.

Исмаил ещё не затворился; а на пороге, раскинув руки, встала Клариче:

– Стойте, синьор! Заклинаю Мадонной и всеми святыми! Ведомо вам, кто может ходить по свету, а кто нет? Если да, помогите! Откройте мне, где мой брат!