Читать книгу Карнавал теней - Яна Половинкина - Страница 4

Вернувшись в свою каморку, молодой синьор Фортеска ощутил полнейшее отчаяние. Лучше драться на дуэли с самим дьяволом и проиграть, чем стерпеть усмешку труса, что останется безнаказанным. И так ли уж важно, в маске он или нет? Незнакомец или щёголь обманул мальчишку?

С какой радостью встретил бы юноша высокомерного красавца Скьяри за церковью Спасителя! Но надежды на то, что нахал придёт, уже не было. Может статься, он, Фортеска, простоит как чучело до самого рассвета, дожидаясь противника.

При этой мысли слёзы едва не выступили у него на глазах. Нет! Что угодно: рана или даже смерть много лучше, чем это презрение! Мальчишка, мальчишка, только и всего!

А ведь, очнувшись от потрясения, снова бросился молодой Фортеска разыскивать этого Скьяри. Расспрашивал о нём люд всякого звания. Одни говорили, что видели великолепного господина с дамой ослепительной красоты, но всё как-то мельком, и поведать тут нечего. Со всего света стремятся в город несмолкаемого веселья благородные и богатые гости.

Другие насказывали самые невозможные небылицы о господине Скьяри, который ходит сквозь стены, надевает, словно маску, чужое лицо, дерётся, как сущий дьявол. Да к тому же появляется, где захочет, и знает про всё, что творится в городе: хоть в церкви Вознесения, хоть на совете Десяти. Не иначе, с чёртом водит дружбу.

«Действительно, – подумал синьор Фортеска с горькой усмешкой, – только чёрт его и знает, этого Скьяри!»

И лишь один пожилой лодочник, широкоплечий и сутулый, пригубив от щедрот молодого господина подогретого вина, презрительно расхохотался:

– Это не тот ли Скьяри, который старше лучшей бутылки в папском погребе? Лицо с кулачок, сморщенное, точно гнилое яблоко, а нос на зависть старой ведьме: того и гляди клюнет тебя! Знаю, как же, мессир! Я как-то вёз этого дрянного ломбардца; случись мне везти его снова, я утоплю старикашку в Гранд-канале, ей-богу. Как он вцепился в свои медяки! Да боюсь, вода не примет нечестивца, поплывёт в Адриатику точно дрянное бревно, худой человек. Да! Это же сущий Панталоне, клянусь вам, мессир, с жёлтыми глазками и жадным нутром, и притом ещё заглядывается на хорошеньких девчонок! Тьфу, нечисть!

Хотя молодой Фортеска наслушался немало пошлостей и грубостей, водя дружбу с гребцами и оборванцами всех мастей, его смутила подобная речь. Но ничего не стал возражать юноша. В самом деле, не принял ли он за чистую монету проделки маски, от которой ни имени, ни правды не приходится ждать?

О, Царица на водах Адриатики! Вечно любуешься ты отражением своим, но есть ли хоть что-то подлинное за стенами твоих дворцов?

Юный синьор Фортеска встрепенулся, когда в его дверь постучали. Он не ждал гостей, ибо не было у него ни друзей, ни близких в этом городе. Потому с тревогой и удивлением встретил пажа, богато одетого, но тоже носившего маску.

Паж принёс ему благоуханное письмо от неизвестной дамы. Почему-то синьору Фортеска пришла на ум та женщина в алом платье, что гордо следовала рядом с господином Скьяри и не проронила ни слова.

И юноша не ошибся. Даму звали синьора Грация, об остальном она умалчивала чести ради и просила, нет, умоляла, принять её приглашение, и тогда верный паж укажет к ней дорогу.

Неприятный холодок пробежал по спине молодого Фортеска. Сколько же масок в городе? Как знать, кто мог проследить его путь? Но тут же юноша отогнал от себя эти мысли. Право, кому нужен беспечный юнец, затерявшийся среди бесконечного праздника?! А всё-таки кому-то же он понадобился.

Однако, вспомнив наставления отца, юноша препоручил себя Мадонне и сказал пажу:

– Идём.

А сам подумал, что если совсем недавно собирался сразиться с чёртом, то не годится и отступать перед женщиной.

Уже начинало смеркаться. Сиреневая дымка окутала город, и тёмными глыбами возвышались дома и дворцы над водой. Золотой свет, лившийся из бесчисленных окон, плясал на мелких волнах. Весь мир словно закутался в бесконечный плащ Домино. И юноша с замиранием сердца думал о том, что плывёт навстречу неразрешимой тайне.

Больше всего ему не хотелось верить, будто всё приключившееся случайность, плод глупой шутки.

Потому, когда лодка, наконец, причалила, молодой Фортеска первым ступил на землю. Стоило ли говорить, что место было ему неизвестно?! Ночь, лунная и ясная, полная звёзд, совершенно преобразила город. Не узнать было в нём ни единого дворца и ни одного человека.

Десятки фонарей золотыми дукатами скользили вдоль мостов и каналов. Смех, шутки, пение звучали отовсюду, но в то же время казалось, будто поют и шутят не люди, но камни и волны, а то и сам город. Шустрые тени бежали по стенам вослед наряжённым господам, словно желая вкусить мимолётной радости человеческой.

Тут юноша заметил, что ливрейный арап[8] распахнул перед ним дверь и давно дожидается, когда гость войдёт за своим провожатым.

И молодой Фортеска вошёл. Сначала ему показалось, что он провалился в сырой полумрак, точно ребёнок в колодец. Но впереди звучали мерные шаги пажа, ступавшего по ковру, и вскоре они миновали тёмную залу и вышли вновь под звёздный свет, на широкий мощёный двор, озарённый луной, где стояла каменная фигура дракона, высунувшего безобразно длинный язык, словно собака от жары. Отчего-то юноша испытал жалость при виде чудовища, но, опасаясь отстать от провожатого, ускорил шаг.

Откуда-то доносились смех и звон бокалов, но понять откуда, было нельзя.

«Какой странный дом, – подумал Фортеска, – не похожий ни на один в этом городе! И какой же большой!»

Следующую дверь, огромную и тяжёлую, из красного дерева, распахнул перед ними усатый ряженый в сарацинском тюрбане. Точь-в-точь Голиаф из книги, что в детстве читал Фортеска. Но странно, что стоило этому страшилищу хлопнуть в ладоши, как дверь отворилась сама.

Юноша и провожатый вошли в зал, где, к вящему неудовольствию синьора Фортеска, пол из цветных плит напоминал домино. У третьей двери их встречал безобразный карлик с лицом, похожим на грецкий орех. Он гадко улыбнулся, отвесив юноше низкий поклон, и позвонил в колокольчик.

И третья дверь из красного дерева медленно открылась. Паж раскланялся перед синьором Фортеска. Юноша понял всё; он стоял перед заветной комнатой, где ожидали только его.

И, затаив дыхание, перешагнул порог.

Комната, хоть и богатая, показалась молодому Фортеска совершенно обычной, по сравнению с тем, что он видел ранее в этом доме. Но тут его окликнули:

– Наконец-то, синьор!

И распахнулась дверь, ведущая в потаённый покой, а за ней… Стояла дама столь ослепительной, нечеловеческой красоты, что восхищение юноши сменилось страхом. Он поспешил поклониться, лишь бы синьора не заметила его смущения.

– Господин Фортеска!

Голос у неё был странно высокий, больше приличествующий совсем юной девушке.

– Хвала небу, что вы пришли! Я так боялась, что вы не придёте!

В её словах прозвучало такое неподдельное беспокойство, что у юноши потеплело на сердце.

– Это огромная честь для меня, – пролепетал он, невольно краснея, – но чем я заслужил вашу милость? И как вы меня разыскали?

– Милость? – искренне удивилась дама. – Нет же, страх! Где же можно спрятать человека вашей фамилии, случись ему даже приютиться у бедняков! Юноша благородного рода пирует среди чёрного люда, расточая имение своё…

При этих словах Фортеска покраснел.

– Я ведь уже посылала вам приглашение на праздник, но вы отказались, и…

– Госпожа моя! – заволновался юноша. – Скажите мне, как давно это было? Клянусь, несмотря на юность, память подводит меня. Если я обидел вас отказом, я готов загладить вину! Только скажите, как так вышло и что же было потом?

– Я не знаю, – покачав головой, ответила дама. – Вы ответили мне отказом, а дальше… По слухам, и вовсе уехали из города. Это было полгода назад. Вам виднее, что происходило с вами.

Молодой Фортеска покачнулся так, будто земля ушла у него из-под ног. Его лицо сделалось пепельно-серым. Он до боли сжал кулаки и больше уже не смотрел на синьору Грацию.

– Человек, позабывший себя самого, – кротко и ласково сказала она, – становится лёгкой добычей сил вражьих.

Почему-то сейчас юноше эти слова показались неуместными и пустыми.

– Позвольте… дайте мне уйти, – прошептал молодой Фортеска.

– Нет! – горячо возразила женщина, преграждая ему дорогу. – Не сейчас, когда вам, мой храбрый друг, угрожает беда! Разве вы прибыли только вчера? Вы не слышали, что говорят у нас люди? Так вот, это – правда! Лукавый бес, скрывая лицо под маской, бродит по городу, выдавая себя за человека… Что вы улыбаетесь?

Фортеска не знал, смеяться ему или плакать. Он только и вымолвил:

– Это похоже на детскую сказку! Как верить такому? И вот я слышу от вас…

– Да, – перебила синьора Грация, – признайтесь по совести, вы видели прежде человека, с которым я говорила сегодня? Нет?! Но тот, кто оскорбил вас, разве не назвал чужое имя? Не иначе как желая посеять рознь и смуту! Немудрено. Говорят, видеть двойника – к смерти. Можете мне поверить…

Тут дама понизила голос:

– Синьор Скьяри мой друг, он признавался мне, что видел нечистого, обличьем и видом неотличимого от него. Скьяри застыл, и они разминулись на мосту. Больше мой друг его не видал, но теперь, когда лукавый назвал вам имя господина Скьяри…

– Что же теперь делать? – спросил молодой Фортеска, совершенно сбитый с толку. – Если чёрт явится на поединок, я с ним сражусь, но как моя гибель поможет вашему другу?

– О-о-о! – протянула дама, и глаза её вспыхнули радостным огнём. – Вы хотите сразиться! Иного ответа я от вас не ждала. Так слушайте. Я дам вам шпагу. На время. Она досталась мне по наследству, и ей нет цены. Не земным пламенем она закалена.

Синьора Грация хлопнула в ладоши, и, шелестя шароварами, в комнату вошёл высокий красивый арап и с поклоном подал своей госпоже шпагу, лежавшую на алой бархатной подушке.

Никогда ещё Фортеска не видел столь благородного клинка, чистого и белого, словно луч лунного света. С великим восторгом он принял шпагу из рук прекрасной хозяйки и поцеловал ледяной клинок.

– За такой дар короны Наваррской не жалко! – воскликнул юноша.

– Да! – с улыбкой ответила женщина. – А ещё многих других корон. Всякую суть всякого создания Божьего или людского он для вас обнажит. И нет от него защиты. Но поклянитесь, что не оставите его себе.

– Клянусь! – с жаром воскликнул юноша. – А если нужен залог – вот вам моя собственная шпага. Она вам и будет порукой!

– Хорошо! – произнесла синьора Грация, после чего уже шпага юноши легла на бархатную подушку.

– А теперь, – не сказала, а пропела дама, – нам пора расстаться. Я провожу вас.

И весь путь повторился в обратном порядке, с той лишь разницей, что диковинные комнаты утрачивали своё великолепие, стоило только хозяйке войти. Ничто не могло сравниться с её красотой.

Она говорила, что чудесные двери из красного дерева привезли из восточных стран, что зала, где не горело ни одной свечи, сплошь устлана персидскими коврами… И только перед статуей дракона на каменном дворе дама остановилась.

– А это двор чудес! – сказала синьора Грация с лучезарной улыбкой. – Вы знаете почему?

– Нет, – признался юноша, глядя на испещрённые звёздами небеса.

– В солнечный день из глаз моего дракона текут слёзы, – сказала дама, – это фонтан.

Юноша вздрогнул. Эта весёлость в голосе красивой женщины заставила его почувствовать к ней неприязнь. Ведь и впрямь на щеках каменного дракона пролегли тёмные борозды.

А на причале возле дома уже поджидал синьора Фортеска гребец, задремавший в своей лодке.

Голоса поющих и веселящихся горожан доносило до юноши гулкое эхо. Тёмная вода сильно волновалась, и шум её походил на испуганный шёпот.

«Боже мой, – подумал юноша, – та Венеция, что была светлей принцессы в церкви, нынче одета вдовой».

И никто не мог бы подумать, увидав его в этот час, что душа синьора Фортеска воспротивилась:

– Стой! Чёрт или человек, не важно, но ведь ты – не убийца!

Мальчишка замер на мгновение, но потом шагнул в лодку.

Прежде ему не доводилось драться, это так. И потому не хотелось думать: правда ли нельзя отразить клинок, похожий на луч непорочного света? Да нет же, отец говорил ему, что ничего непобедимого нет на свете, а значит, и битва будет честна! Но все же… Откуда тогда эта оторопь, гадкая до тошноты? Будто собственного сердца не вынести человеку!

Лодка мерно скользила по чёрной воде. И луна, и звёзды, и ночные огни растекались на беспокойных волнах длинными лентами света.

Молодой Фортеска смутно сознавал, что праздник его окончен, но пусть он продлится ещё, пока лодка плывёт, пока душа свободна от непоправимого.

Но уже поднимался из вод тяжёлый купол церкви Спасителя, выстроенной в честь избавления от чумы.