Читать книгу Кто я? Книга 2. Мои университеты - Юрий Михайлович Стальгоров - Страница 24

1 сентября 1955 года закончилось наше пребывание в лагере под Троицком. Всех курсантов отправили для прохождения практики в те войсковые части, откуда они прибыли в училище. Я уехал в свой родной 36-й отдельный радиотехнический батальон, в город Киров. Командование батальона направило меня на практику в село Игошино. Это в Кировской же области, не помню, в каком районе, глухое село в лесу. Село было небольшое, жили там староверы. В нем размещалась наша так называемая радиотехническая точка. Там была очень старая радиолокационная станция П-3, которую мы в училище даже не изучали.

Солдаты точки в село не ходили – побаивались староверов. Я проболтался там две недели, и меня отправили опять в училище для сдачи выпускных экзаменов. Оказалось, что училище теперь базируется в городе Алапаевске Свердловской области. Еще выяснилось, что Президиум Верховного Совета СССР снизил срок службы в войсках ПВО до 3-х лет, т.е. вернулись к тому, что было до 1954 года.

Училище подлежало ликвидации – по-видимому, для войск ПВО страны необходимости в таких училищах не стало. Да, пожалуй, не стало стимула для солдат идти в такие училища. Правда, это только для тех, кто не хотел служить в Армии офицером. Я был одним из таких. Среди курсантов стали вестись разговоры: «Зачем нам экзамены? Все это отменилось министром обороны». Разместили нас не в казарме, а в клубе какой-то войсковой части. Спали мы там вповалку на своих набитых соломой матрасах. Стало очевидно, что следующего набора не будет – училище ликвидируется, дисциплина рухнула.

Командир училища построил личный состав и объявил, что, действительно, училище ликвидируется. Срок службы в войсках ПВО стал опять три года, но министр обороны обязал все такие училища – а их несколько по стране – выпустить младших командиров. То есть все курсанты должны сдать экзамены. И если они сдадут их на «хорошо» и «отлично», то, как им было ранее обещано, им будет присвоено звание младшего лейтенанта после года практики. И он лично попросил всех курсантов отнестись к его просьбе серьезно.

Надо сказать, что все курсанты уважали начальника училища майора Пивеня – бывшего летчика, героя Советского Союза с орденами и медалями. Тем не менее, настроение у всех упало, хотя майору Пивеню верили. Поверили и теперь, стали готовиться к экзаменам.

Алапаевск для нашего училища оказался плохим местом. Из расположения части можно было совершенно свободно выйти в любое время дня и ночи. Наше училище находилось в пригороде Алапаевска, поселок назывался какой-то Рудник. Там работало много женщин, и большей частью населения этого поселка были женщины. И вот наши курсанты кинулись к женщинам. Через неделю начальник училища построил личный состав и сказал: «Ребята, вы что, совсем озверели? Я понимаю, что у нас не тюрьма и ограды практически нет: такой просто заборчик, через который пройти к женским общежитиям – раз плюнуть, не обязательно через КПП переться, где, конечно, не пропустят. Различных лазеек сколько угодно, а результат?». И говорит врачу: «Давай, выступай!».

Врач обращается к курсантам: «За неделю вашего пребывания тут 3 человека заразились сифилисом, 15 человек – гонореей». Начальник училища продолжил: «Мой приказ такой: прекратить хождение в поселок к женщинам; взвод, который находится в наряде, во главе с командиром этого взвода будет вылавливать самовольщиков; в увольнение ходить никто не будет, переживете месяц без женщин – больше терпели; я буду сажать самовольщиков на гауптвахту самым безжалостным образом; даже если половина школы сядет на гауптвахту, это всё равно лучше, чем они заразятся триппером».

И вот мой взвод идет в наряд в караул. Командир взвода – начальник караула, я помощник начальника караула и разводящий заодно по всем постам. Мы охраняем периметр войсковой части и два каких-то склада, находящихся за пределами части совсем недалеко – буквально перейти через автодорогу. Что находится в этих складах, мы не знаем. Но там пост, там должен быть часовой. Охраняемые нами склады находятся за сплошным дощатым забором, расположенным прямо возле автодороги. В заборе имеются ворота и калитка, ворота закрыты на замок, а на калитке только щеколда.

И вот в 12 часов ночи я иду как разводящий с тремя курсантами. Два курсанта – это сменившиеся часовые с предыдущих постов, третий должен сменить часового на складах. Мы пересекаем автодорогу, я открываю калитку, захожу вместе с курсантами на территорию складов. Темно – на территории складов наружного освещения не было. Сразу же должен прозвучать окрик стоящего на посту часового «Стой! Кто идет?». Идем – никакого окрика. Я слегка забеспокоился. Идем дальше и подходим к воротам склада – часового нет. Я переполошился: «Куда девался часовой?». Стал кричать: «Часовой, часовой!». Молчание. Смотрю – возле забора на земле что-то шевелится. Я кинулся туда и вижу, что это часовой с какой-то женщиной занимаются сексом. Часовой – а это был Бузоверов, здоровый такой парень, сибиряк – встает и говорит: «Я здесь!». А карабин его прислонен к забору. Я хотел забрать этот карабин и каким-то образом наказать Бузоверова за утрату оружия, а потом подумал: «Да черт с ним! Он жив и здоров – это главное».

Молодая женщина встает, надевает трусики и говорит, как бы спрашивая: «Я пойду?». Я ее спрашиваю:

– Что ты здесь делаешь?

Она отвечает:

– Жду автобус.

– Какой автобус?

Она называет номер маршрута.

Я к Бузоверову:

– Как она сюда попала?

Тот отвечает:

– Вот здесь дырка в заборе.

Подходит к забору и поворачивает одну широкую доску почти на 90 градусов. Пройти на автодорогу вполне можно через эту дырку.

Девушка тотчас же улизнула туда. Действительно, буквально рядом стоянка автобуса. Я к Бузоверову:

– Ну, расскажи, как дело было.

– Я обошел оба склада, пришел сюда уже ко времени, когда вы должны были подойти, чтобы сменить меня. Однако вас не было, тогда я открыл эту дырку и выглянул на дорогу, а там стоит эта девушка. Я ее спросил, что она здесь делает. Она ответила, что ждет автобус. А ведь уже полночь. Я ее пригласил сюда, и она пришла.

Я ответил:

– Понятно, сдавай пост.

Курсанты смеются над Бузоверовым. Я поменял часового, и мы ушли в караульное помещение. Я напомнил Бузоверову, что говорил наш начальник медсанчасти насчет венерических заболеваний, Бузоверов молчал. Через день эта история имела продолжение. Во время послеобеденного отдыха, когда мы лежали на наших матрасах на полу (постель Бузоверова была рядом с моей), он ко мне тихонько обращается:

– У меня на члене какая-то болячка.

– Ты к врачу обращался?

– Нет.

Тогда я встал и говорю Бузоверову:

– Иди в санчасть немедленно.

– Да мне стыдно.

– А под забором заниматься со случайной женщиной, возможно, больной, тебе было не стыдно?

Он, конечно, молчит. Тогда я поднимаю двух курсантов и говорю им:

– Отведите его в санчасть немедленно. Будет сопротивляться – ведите силой. Мало ли, что у него – может, сифилис, и мы от него прихватим также, при соприкосновении.

Они повели его. Примерно через 20 минут возвращается Бузоверов, широко улыбаясь, и говорит:

– Там чирей, сказал врач.

Я говорю:

– Ну и слава богу.

Несмотря на приказ начальника училища не ходить к местным женщинам, несмотря на опасения заразиться венерическими болезнями, курсанты все же самовольно ходили.