Читать книгу Демиург - Юрий Павлов - Страница 14

День закончился баней: Наташка меня помыла и напарила. Мы погуляли, постояли за воротами. Уже заблестела первая звезда на небосводе.

– Интересно, где здесь восток и где запад? Хотя, что интересного? – я говорил сам с собой. Наташка молчала – Восток на востоке, запад на западе.

– Идём – потянула она меня – страже пора ворота закрывать.

У крыльца стояла Марья – Я пришла служить тебе, мой государь – она склонила голову.

– Сегодня отдыхай, Марьюшка, а завтра послужишь.

– Дозволь мне провести ночь у дверей опочивальни?

Наташка не подавала никаких знаков, и я разрешил.

– Только зачем же у дверей, Марьюшка? Будешь спать со мной.

Втроём поднялись на крыльцо, стража расступилась, и мы вошли во дворец.

Во дворце, на стенах, были зажжены светильники и причудливые тени, отбрасываемые нами, напомнили детство, когда отключалось электричество и мать зажигала керосиновую лампу.

Ещё я любил зимой, на кухне, выключать свет, когда растоплена печь, когда пощёлкивают сосновые дрова, и смотреть, через щели дверцы топки, на ярко-жёлтое пламя, и от света, даваемого пламенем, на стене вытягивалась тень до потолка..

У двери стояли два стража и Наташка приказала им, чтобы ночью охраняли окна опочивальни с улицы. Они ушли.

Я разделся и ходил голый по спальне, потом лёг в кровать.

– Принеси чай! – сказал я, ни к кому не обращаясь, но Марья тут же ушла.

Она принесла самовар и кружки, и варенье с мёдом, и я сидел в кровати, а она поила меня чаем. Она прислуживала, и похотливые желания роились в голове.

– Достань горшок.

Она отнесла на столик чай, и вернувшись, опустилась на колени, и пошарив рукой, достала горшок.

Я встал – Хочу на горшок – опять, ни к кому, напрямую, не обращаясь.

– Ну? – сказала Наташка.

– Не ссать.

– Ну, и? – опять Наташка.

– При вас?

– Интересно! – снова Наташка – Ты трахал нас в жопу, и не стеснялся. А здесь прям застеснялся?

– Но ты же сказала, удобства на улице.

– Не ночью же идти за удобствами. Иди на горшок!

– Как скажешь – и я сел на горшок.

Закончив, спросил – И чем же подтереться?

– Трусами.

Я подтёрся.

– А горшок? Здесь будет стоять?

– Я вынесу и состирну – Марья взяла горшок и трусы, и вышла.

– А если б не Марья – спросил я у Наташки – ты бы пошла стирать мои трусы, и выносить горшок?

– Куда б я делась, мой государь? – усмехнулась она.

– Наташ, ты тоже можешь делать – это, в моём присутствии.

– Я делаю – это, утром. В удобствах на улице – ответила она.

Пришла Марья. Мы закрыли дверь и легли в кровать. Я лежал на спине, а они, положив свои головки на мои плечи, гладили меня, и я не заметил, как заснул. Проснувшись утром, я не нашёл женщин рядом с собой и лежал, ожидая их, зевая и потягиваясь.

Они зашли вместе.

– Ты хотел посмотреть источник Живой и Мёртвой Воды?

– Да – я сел в кровати.

– Тогда одевайся, позавтракаешь и поедем.

– Вдвоём?

– Нет – ответила Наташка – с нами поедут Настасья и Марья. Принеси ему завтрак – приказала она Марье.

Марья ушла, я встал и оделся, и потянувшись за кроссовками, вспомнил – Да Наташ, есть какая-нибудь обувь? А то потеют ноги в кроссовках.

Она открыла шкаф и достала лапти из берёзового лыка – Примерь.

Я обулся в лапти, прошёлся и попрыгал – Лёгкие и удобные. Спасибо, дорогая.

Кроссовки я сунул в шкаф.

Мы выехали за ворота, когда солнце уже начинало припекать.

У меня, под седлом, был мой старый друг, Серко. Который фыркнул, когда его подвели, и мне показалось, что он вспомнил мой конфуз накануне.

Женщины были одеты почти одинаково: на всех троих были исподки из некрашеного холста, доходящие до щиколоток, перевязанные шнурком по поясу, а поверх рубах, запоны[1] из толстины[2], подпоясанные кожаными ремнями: у Настасьи красного цвета, у Натальи – зелёного, а у Марьи чёрного. Настасья была обута в поршни (подобие лаптей, но вместо лыка цельнотянутая сыромятная кожа), Наталья и Марья были обуты в скорни (подобие полусапожек) тоже из цельнотянутой сыромятной кожи. У Натальи, к седлу, была приторочена кожаная сумка.

От ворот мы поехали не в сторону дозора и рубежей, а в обратную. Дорога была натоптана, но ездили по ней не часто.

– Как долго до Источника?

– Пол дня – ответила Наташка.

– Мы там заночуем?

– Нет – Наташка была неразговорчива.

Настасья ехала впереди. Рядом со мной Наташка. За нами Марья.

Настя была вооружена мечом и палицей. У Марьи лук, с колчаном стрел.

У нас с Наташкой оружия не было. Не было на нас и кольчуги, и я решил, что на пути, к Источник, у нас не ожидают приключения.

– Ты как? – я дотронулся до живота Наташки.

– Пока всё хорошо – она улыбнулась – пока не беспокоит.

Когда за спиной исчезли башенки Наташкиного дворца, на горизонте, тёмной полосой, выступил лес.

– Дремучий? – усмехнулся я.

– Тёмный – покачала головой Наташка, и поддёрнув поводья – Нноо! – пустила своего жеребца рысью.

Лес действительно был тёмный. Как только мы углубились в него, стало сумрачно и прохладно.

Первой ехала Настасья, уверенно отыскивая тропу.

Сколько я ни присматривался, никаких следов, и никаких приметок не смог обнаружить. Часа через полтора езды лесом, остановились у ручья, и напоив коней, напились сами и ополоснули лица. Вода была холодной и на вкус сладковатой.

Женщины сходили в кусты, я ссать не хотел.

– Немного осталось – сказала Наташка – отдыхать не будем.

Всё чаще, вместо пихты и берёзы, встречались осинки и, наконец, мы выехали на обширную поляну, залитую солнечным светом.

Посреди поляны стоял шалаш, сложенный из стеблей осоки и рогоза, обложенный поверху пихтовыми лапами. На краю поляны паслись стреноженные кони.

Алёшки с Микулой видно не было.

Но как только мы тронулись к шалашу, перед нами, словно из-под земли, вырос Алёшка, а позади, вышел из лесу Микула.

Мы спешились, приветствуя друг друга, а Микула обнял Настю.

– Зачем пожаловали? – спросил Микула.

– Наталья достала из сумки две скляницы – За водой. Думаю, скоро понадобится.

– Где же источник? – удивлённо осматривался я.

– На источник наложено заклятие, и он невидим – ответила Марья.

– И я не увижу?

– Увидишь. Идём.

Марья взяла из рук Наташки скляницы и пошла к лесу. Я шёл следом. Мы прошли через плотный ряд осин, стоящих почти вплотную и перед нами простёрлось болото: вязкое, мрачное, холодное.

Марья поставила скляницы в траву, и сцепив руки, и закрыв глаза – застыла.

Я видел только, как шевелились её губы, как потемнело и закаменело её лицо. Она вскинула руки, словно птица и, опуская их, наклонилась, коснувшись ладонями травы.

Сначала я услышал журчание, а потом и увидел их: в двух шагах от меня появились два источника, обложенные камнями. Я заглянул в один, второй. Вода. Вода, но разная.

В первом хрустально-чистая, неподвижная, и лишь сочится из-под камней.

Во втором – тёмная, с водорослями, множеством чёрных, крупных, похожих на кремний, камней, движется по кругу и, с весёлым журчанием, вытекает, образуя ручеёк.

– Догадался? Где Мёртвая, а где Живая – улыбалась Марья.

– Эта Живая – указал я на второй, весело журчащий источник.

Марья взяла скляницы и набрала в них воды из источников. Плотно закрыла пробки, поставила в траву, и выпрямившись, застыла, шевеля губами. Источники исчезли и стало тихо, мрачно, и холодно.

Мы посидели в шалаше у дозорных, отдохнули и засобирались в обратный путь.

Алёшка всё взглядывал на Настасью, но она игнорировала его, и даже не улыбнулась, и не обмолвилась словечком.

Мы уже были верхом, когда Наташка спросила – Всё тихо? Ничего подозрительного не замечали?

Ответил Микула.

– Как будто, кто-то, похаживал вокруг. Шуршала трава, но следов не было. Потрескивал валежник, но никого не видели. Ночью – тишина.

– Хорошо – бросила Наталья – Времена наступают тревожные. Завтра вас сменят дружинники дядьки, а вы снова в дозор. К рубежам.

Богатыри заулыбались, а мы двинулись в обратный путь.